Его веки чуть опустились; либо он заскучал, либо задумался. Наконец он усмехнулся и сказал:

– Присылай его.

Я поклонился и попятился назад настолько быстро, насколько позволяла вежливость. Перед тем как пролезть в люк, я сказал:

– Как пожелаете, господин. Мы будем здесь после наступления сумерек, вас устраивает это время?

Он улыбнулся и взглянул на меня так, что у меня мех на пояснице встал дыбом.

– Пришли его, – уточнил он. – А ты не приглашен.

Я остановился на краю люка, мой разум отказывался повиноваться. Должен же был быть какой-то способ ухитриться… Джабба издал угрожающий звук. Знакомый звук; его иногда издавали деваронцы, правда целой стаей. Мои уши навострились, и передние зубы встали на место.

– Теперь ты можешь уйти.

Я снова поклонился и вышел.

Я провел тот вечер в забегаловке, напиваясь до бесчувствия.

Я чувствовал, что Джабба скормит «Модальных» своему ранкору. У него раньше никогда не было стоящей группы, ни разу. Лучшее, что у него было, это группа Макса Ребо. А они могли поддерживать ритм, только если их самих в этот момент кто-нибудь поддерживал.

Но на следующее утро я узнал, что Ребо ищет работу.

У Джаббы появились новые любимчики. Это меня чуть не убило.

Четыре дня я не мог заснуть, думая об этом. Вот они здесь, на полпути в Мос Айсли. Будут играть для него. Меня это съедало заживо. Я потерял в тот день столько Благодати, что останься у меня чуть-чуть стыда, он бы мне пригодился.

Где-то на пятый день я перебрал. Я очнулся, лежа лицом вниз посреди аллеи за забегаловкой, в темноте. Кто-то тыкал мне в плечо ногой. Я захотел подняться и выбить всю дурь из этого болвана…

Но Вухер опустился рядом со мной на колени.

– Ты можешь подняться?

Холодный гравий врезался мне в щеку. Я ощутил синяки, порезы – память медленно возвращалась ко мне. Несколько нападавших избили меня – тяжелыми деревянными или металлическими палками, мне казалось. Просто обычное ограбление. Моя правая рука не двигалась вовсе.

– Не думаю.

– Давай помогу.

Мое тело плотнее человеческого, так что он затрясся, помогая мне подняться на ноги. От напряжения я почувствовал приступ нестерпимой боли в плече.

– Где ты живешь?

Он почти донес меня до моего жилища и встал у входа, пока я нащупывал замок.

– Тебе нужна медицинская помощь?

Я не помню, ответил я ему или нет. Это был глупый вопрос. Ни один врач на Татуине не знал физиологии деваронцев, а если такой и был – я не хотел с ним знакомиться. Я смог добраться до душа, где и рухнул. Я включил холодную воду и сидел там до утра, размышляя о том, насколько паршивая у меня жизнь.

К утру я наполовину понял, что нахожусь дома. Я сидел у себя, никуда не выходил и оставил теплообменные спирали работающими целый день. Около полудня я нашел в себе силы взять кусок вомп-крысы длиной в руку из холодильника, разогреть до температуры тела и забрать ее собой в душ. Я сидел под водой, голый, и ел, пока мой желудок не наполнился. Когда ничего не осталось, кроме костей на полу, я выключил воду и покачиваясь побрел спать.

Прошло некоторое время, прежде чем я без опаски решился выйти наружу. Несколько раз кто-то появлялся у моей двери, я не открывал. Информация проносится по Мос Айсли быстрее скорости света. Мос Айсли как живое существо: съедает больных и слабых. И я выжил здесь все эти годы, не убивая никого, кроме нескольких горожан. А теперь все знали, что на меня напали – люди, ограбившие меня, наверняка хвастали этим. Если это так, то, кто бы они ни были, до конца месяца они окажутся у меня в холодильнике.

Но пока что я не решался пойти в забегаловку, пока ко мне не вернутся сиды.

Дольше всего заживала рука. Неделями позже она все еще не восстановила былую гибкость и болела, если ею двигать неправильно. Но у меня почти кончилась еда, так что выбора не было. Однажды утром я оделся, установил сигнализацию и отправился в забегаловку.

Вухер поднял взгляд и кивнул мне, когда я вошел. Первый посетитель. Он поставил стакан и налил в него глоток золотистой жидкости.

– За счет заведения. Выпей, пока никого нет.

Я взглянул на напиток, затем на Вухера и растерялся практически так же, как когда Джабба сказал мне прислать наемника одного.

– Премного благодарен, – смог я наконец выпалить.

Он кивнул, а я поднял стакан…

И остановился. У хищников нюх лучше, чем у травоядных. С выпивкой было что-то не то. Это…

Пока я пялился на стакан, он налил глоток самому себе, чокнулся со мной и залпом выпил.

Мерензанское золотое. Настоящее. Драгоценное, чистое мерензанское золотое.

Я все еще таращился на него, а Вухер заткнул пробкой бутылку без этикетки, поставил ее под стойку и пошел открывать свое заведение.

Я взял стакан в свой угол, сел и очень медленно выпил. Я и не знал, что на всем Татуине есть бутылка настоящего золотого. Я почти забыл, какое оно на вкус.

Интересно, сколько лет он держал эту бутылку, не говоря про нее никому ни слова.

Клянусь Холодом, я паршивый шпион.

Настолько, что этим даже можно гордиться.

Все утро я вслушивался в разговоры в баре. Я был вне досягаемости, а за это время произошло много всего интересного. Прошлой ночью имперский крейсер вступил в сражение на орбите с повстанческим космическим кораблем, и сегодня штурмовики прочесывают Татуин в поисках спасшихся.

И кое-какие ужасные новости: чертов наемник, которого я рекоммендовал Джаббе, ввязался в драку с парой его телохранителей и застрелил обоих, пока его не скормили ранкору. Ходили слухи, что наемник был убийцей, которому платила госпожа Валариан, а истинной целью был сам Джабба…

Возможно, Джабба забыл, кто порекомендовал его.

А возможно, Длинный Нос вернет мне мои пятьдесят кредиток.

Мне открылось это в видении.

Ну ладно, не совсем так, но почти. Длинный Нос заглянул и рассказал кое-что интересное: госпожа Валариан собиралась замуж. Макс Ребо и его группа должны были играть на свадьбе.

Я едва заметил, как Длинный Нос улизнул. Я таращился перед собой сквозь толпу, пришедшую скрыться от зноя, не видя их и ничего вокруг. Просто думая.

– Вухер.

Он отвлекся от разговора с парой человеческих самок, выглядевших как клоны; сестры Тонника, так они представились. Он сделал это без всякого удовольствия; они были привлекательными по человеческим меркам.

– Да?

– Как идет бизнес?

Он уставился на меня с подозрением.

– Паршиво. Он всегда идет паршиво.

– Как насчет того, чтобы развлечь народ настоящими музыкантами?

– Ребо? Я не могу его себе позволить, да и его группа все равно не стоит тех денег, которые просит.

Я ласково улыбнулся:

– Фигрин Д’ан и «Модальные узлы». Они битхи. Они хороши, Вухер. Я имею в виду, по-настоящему хороши.

– Сколько это будет мне стоить?

– Пять сотен в неделю.

Он еще раз уставился на меня с подозрением. Если что-то звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, то где-то есть подвох.

– Правда? Группа лучше, чем у Ребо, будет работать здесь и брать меньше, чем он?

– Думаю, я могу это устроить.

– Как?

Я рассказал ему. Когда я закончил, он сказал:

– Ты хитрый ублюдок, Лаб.

– Договорились?

Он покачал головой, сказал «договорились» и побрел дальше, тряся головой и бормоча себе под нос.

Госпожа Валариан – единственный конкурент, который есть у Джаббы Хатта на Татуине. И это не преувеличение; Джабба терпит ее потому, что благодаря ей все недовольство скапливается в одном месте. Она вифид, а это значит, что она глупая, громадная, еще более мускулистая, чем я, и пахнет хуже Джаббы. Я бы не съел ее даже после долгой охоты.

Я пошел навестить ее в ее отель «Счастливый деспот». По правде говоря, это не совсем отель, просто космический корабль, который никогда больше не полетит.