Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Конечно, нет, — сказала она, — я ждала этого девятнадцать лет, и теперь ты хочешь, чтоб я так просто согласилась?

Урс не знал, что ему делать.

Но потом она рассмеялась:

— Ну наверное, ты сможешь просто меня украсть. Надеюсь, в роду Льюисов еще не забыли, как это делается?!

Она совсем не изменилась. Урс даже испугался, не сбежит ли она снова на Восток. Но потом он вспомнил, что видел в ее глазах лишь ожидание любви, нежность материнства и верность старого друга. Быть может, она и готова была снова бунтовать, но теперь только вместе с сэром Льюисом.

Да, Урс имел постоянную женщину, уже четыре года у него был с ней секс, но гораздо сильнее их связывали дружеские отношения, и скоро она станет его женой.

Здесь, в Африке, случилось то, что могло перечеркнуть все его планы. Впервые в жизни Урс встретил любовь, и она оказалась сильнее его дамы. Это была любовь, быть может, первая, настоящая и последняя. Для нее не существовало неприступных бастионов и рациональных слов. Эта любовь говорила на древнем языке тех времен, когда из-за смеха красавицы народы сходились в войнах и разрушались великие города, когда из-за возлюбленных люди бросали вызов богам и спускались в Ад.

«Зеделла» — было слово этого языка.

Но любовь сэра Льюиса была тайной, потому что он не знал, приходила ли к нему Зеделла или это было лишь сновидением. После ночи, проведенной у Папаши Янга, он проснулся с ощущением дурмана в голове, и Зеделлы рядом не было. Он закрыл глаза, и снова все внутри его наполнилось светом, и ее запахом, и шумом падающей воды… Бог мой, неужели лишь сон?.. Он сел на кровати, постепенно дурман в голове рассеивался. Его обступила реальность, и он понял, что в реальности такого быть не может. Разве могла бы совсем юная девочка, находясь в доме своего отца, прийти в постель незнакомого взрослого, пожалуй, для нее слишком взрослого мужчины по той простой причине, что он может умереть без нее? И разве сэр Джонатан Урсуэл Льюис мог бы так воспользоваться гостеприимством?! Конечно же, это был лишь сон (но разве может сон быть таким реальным?), и он настолько безнадежно влюблен, что милосердное воображение сжалилось над ним и дало то, чего никогда бы не произошло на самом деле.

…Весь следующий день он мучительно ловил ее взгляды, искал хоть намека на их тайную связь, но… у Зеделлы не было с ним общей тайны. Она была весела и приветлива со всеми, она вдыхала в окружающее жизнь, приводя видавших виды мужчин в забавное беспокойство. Она шутила с сэром Льюисом, и тогда по его телу проходила электрическая дрожь, и даже пару раз удивленно ловила его взгляды, словно имел место какой-то невинный розыгрыш, только результат превзошел все мыслимые ожидания. У них не было общей тайны… В глубине ее чистых, светящихся юностью глаз он мог уловить лишь невинное игривое лукавство, но там не было и намека на что-то большее, в глубине ее глаз не было быстрых прячущихся теней. Она не приходила к нему этой ночью. Более того, Зеделле льстило его внимание. Урс был живой легендой, по его книгам выучилось уже не одно поколение, и лучшего собеседника перед новым учебным годом было не найти. Урс с горечью понимал причины подчеркнутой вежливости Зеделлы. Она с увлеченностью задавала свои вопросы, он отвечал… Зеделла не знала ничего о том, что произошло с сэром Льюисом. Эта девочка, чей запах заставлял его сердце выскакивать из груди, чье случайное прикосновение вызывало у него спазмы подступающего удушья и чей беспечный смех опрокидывал его в головокружительную бездну, где бродили фантазии, превращающие мальчиков в мужчин, смогла похитить весь остальной мир, оставив Урсу лишь безумие пленительного сновидения и еле теплящуюся надежду. Она оказалась сильнее его дамы, которой он служил столько лет без страха и упрека, и ничего не знала об этом. Она лишь задавала свои вопросы, он отвечал… И он хотел открыться ей, но слова превращались в огромные, гладко отполированные ветрами камни, застревавшие у него в горле и мешающие ему говорить.

В какой-то момент он понял, что находится на грани катастрофы, но потом его мысли превратились в воздух, играющий ее волосами, и он готов был сделать и последний шаг, за грань, отделяющую реальность от безумия.

Ему надо было открыться ей не откладывая, но… где-то еще жило легкое дыхание надежды, что все это был не сон. И что она все же приходила к нему той ночью. И пусть это будет убийственной иллюзией, в ярком сиянии которой воспоминания испаряются и Время перестает существовать, но он уже не мог лишиться своих ночей. И он ждал, что предстоящей ночью все повторится и ему снова откроется тело самой прекрасной женщины на земле.

Профессор Ким видел, что происходит с Урсом, и это вызывало все большее беспокойство. Он видел, что для Урса перестало существовать Время, возвращаясь лишь тогда, когда Зеделла была рядом, и он теперь понимал, что сэр Льюис не просто влюблен — он околдован. Профессор Ким даже подумывал поговорить об этом с мгангой Ольчемьири, с которым так неожиданно сблизился за эти три дня, но без помощи Иоргена он не смог бы этого сделать. Он, конечно, с удовольствием поговорил бы об этом с Иоргеном, но тот вырос в западной половине мира, и Профессор Ким не знал, можно ли говорить с ним на столь деликатные темы. Тем более что они знакомы всего несколько дней… Он симпатизировал Йоргену и думал: чем они могли быть похожи? Чем молодой профессор, лишь после тридцати лет впервые покинувший пределы огромной России, и его сверстник, беспечный охотник, обшаривший половину мира бродяга, могли быть похожи? Наверное, тем, что для них обоих Зеделла была лишь потрясающе сексапильной юной особой (ибо они имели глаза, и эти глаза привыкли видеть женщин), но они совершенно не поддавались плену ее чар. И они понимали это и иногда даже иронично переглядывались. Поэтому Профессор Ким решил подождать с обсуждением этой темы. Быть может, Йорген заговорит первым…

А потом он обратил внимание на то, что Зеделла каждое утро меняет повязку. Она говорила, что это пустяк, но уже третий день меняла повязку на левой руке. И вполне возможно, что все это ерунда. Но Профессор Ким думал, что утолщение на ее перебинтованном безымянном пальце вовсе не обязательно ушиб, вывих или глубокий порез, давший припухлость. Почему-то он думал, что под такой повязкой вполне можно было скрыть кольцо или, например, массивный перстень, если не желаешь, чтобы его видели.

До экспедиционного лагеря на берегу озера Рудольф оставалось два часа ходу.

31. Заклинание и просьба о помощи

Еще утром, когда они оказались в священных для местных племен горах, отделяющих соленую пустыню Чалби от черных лавовых полей, обрамляющих озеро Рудольф, их поразила зловещая тишина этих мест. Тропа петляла по узким ущельям, иногда забираясь на вершины холмов, и тогда уже можно было увидеть синеющую вдали полоску озера, горные пастбища, расположенные выше уровня густых лесов, и голые скалы, висящие над обрывами. Йорген рассказывал, что, когда наступает засуха и пастбища на склонах выгорают, местные пастухи — самбуру — покидают эти невысокие горы, сгоняют свой скот вниз, к озеру, и пасут его прямо в воде. Он поведал, что в этих горах еще остались львы. Правительство запретило уничтожать их. Но здесь нет полиции, и, быть может, это единственное место в Кении, где масаи могут доказать свою отвагу. На льва выходят один на один (это не убийство — это поединок равных), вооружившись лишь копьем и легким щитом. Ожерелье из когтей поверженного льва — вожделенное украшение любого морана. Так что масаю, чтобы стать настоящим мужчиной, вовсе недостаточно сделать лишь джандо.

— Говорят, — Йорген улыбнулся, и множество веселых морщинок разбежалось от уголков его серо-голубых глаз, — что жил в этих местах легендарный лев Хайи, выходящий победителем из кровавых поединков с моранами и забравший жизнь не одного юноши. Убить Хайи стало мечтой всякого молодого масая. Но однажды льва укусила змея. Юноша, вышедший на поединок, нашел Хайи в зарослях высокой травы. Лев был неподвижен, полуслеп и истекал пенной слюной. Юноша мог одержать легкую победу и прославиться как «моран, убивший Хайи». Вместо этого он принес льву воды.

72
{"b":"184536","o":1}