Согласно плану наши добровольцы должны были только отвлечь противника и связать его боем, пока танки зачищают плато. Но наши парни были неудержимы. Скатившись в долину, они не стали останавливаться, укрывшись в оврагах и беспокоя русских издалека, а бросились вперед. Единым порывом они преодолели километр, отделявший их от деревни.

Мы восхищались их отвагой, но, зная о силе вражеских позиций, предчувствовали неминуемую катастрофу.

Так вскоре и произошло. Маленькую равнину, по которой бежали наши товарищи, накрыли сотни снарядов. Несчастные парни даже не успели замедлить бег, как налетели на ряды колючей проволоки. Однако они не остановились и продолжали мчаться к Яблонской. Как ни странно, но несколько человек добежали до первых домов.

Затем новые разрывы совершенно скрыли их из виду. Повсюду взлетали высокие столбы дыма и пыли.

Наши люди побежали назад в полном беспорядке. Мы думали, что все они перебиты. Почти все лежали на земле и не шевелились. Лишь несколько раненых кое-как ползли. Мы видели их в наши бинокли, они пытались укрыться в крошечных складках местности и перевязать свои раны.

Однако помочь им было совершенно невозможно. Все подходы были перекрыты огневой завесой, настолько плотной, что попытка прорвать ее была бы форменным безумием.

Наши солдаты должны были спасаться самостоятельно, но без бросков и беготни. Прошло некоторое время, прежде чем до нас дошел этот основной принцип.

Наши бинокли поворачивались от одной скирды к другой, обшаривая мелкую долинку. Мы были совершенно уверены, что эти скирды поменяли место. Мы решили проследить за одной из них в течение нескольких минут. Она двигалась, никаких сомнений! Почти незаметно, но двигалась.

Некоторые наши солдаты под шквальным огнем укрылись позади этих кучек соломы и заползли под них. А теперь, подобно черепахам, они потихоньку двигались в сторону противника.

Это было зрелище в равной степени смешное и волнующее. Русские не могли обстреливать долину из пулеметов непрерывно. Но при каждой передышке скирды передвигались на несколько метров вперед. Движения были настолько осторожными, что уловить их можно было, только отметив себе реперные точки.

Наши солдаты-черепахи наверняка потихоньку звали своих товарищей, которые лежали посреди равнины. Некоторые из них уже час как лежали неподвижно, словно камни. Но когда скирда приближалась, предполагаемый покойник оживал и скрывался под ворохом сена, присоединяясь к своим товарищам!

Этих кучек сена было очень много. Почти невозможно было обнаружить, какие из них стоят на месте, а какие движутся, русские и не обнаружили. Прошло два часа, но наша уловка так и не была раскрыта. Большинство наших солдат под прикрытием новоизобретенной маскировки подползли вплотную к небольшим холмикам всего в сотне метров от врага. Их пулеметы начали обстреливать позиции красных.

Все утро наши солдаты исполняли свой долг, проявляя отвагу сверх ожидаемой. Они непрерывно обстреливали русских, вынуждая их сосредоточить все силы напротив долины, в то время как наши танки, укрываясь за холмами, обошли противника на несколько километров.

Немецкая пехота следовала за танками. Мы видели, как немецкие солдаты скользят вдоль возвышенности на северо-востоке, проявляя свою обычную осторожность. Это настолько отличалось от порывистости наших валлонов, несдержанных, как все дети. После нескольких часов тонкая зеленая линия вермахта протянулась в район, который удерживали русские. Положение русских в Яблонской стало отчаянным.

Но защитники тоже продемонстрировали незаурядную отвагу. Наши пулеметы обстреливали их позиции. Германская артиллерия обрушила на них сотни снарядов, с непостижимой меткостью накрывая русские блиндажи. Мы видели, как взрываются укрытия и рушатся избы. Русские постоянно возвращались, окапываясь среди развалин, и восстанавливали позиции. Советская батарея двинулась вперед из деревни, расположенной в трех километрах от линии фронта. Немецкие орудия нащупали дистанцию и начали обстрел дороги. Несмотря на это препятствие, русские подкрепления подходили постоянно.

Вмешались немецкие пикировщики.

Во время зимних боев немецкая авиация поддерживала нас крайне редко. Она появлялась только в самых крайних случаях, причем прилетала лишь горстка самолетов.

Зато теперь в сверкающем небе прямо над нами кружили более 60 «Штук»! Если говорить точно — 64 штуки. И только в нашем секторе. Это было фантастически. Все небо заполнило пение их моторов. Самолеты скользили один за другим, а затем устремлялись вниз, включив сирены. Они выходили из пике в последнее мгновение, в воздух взлетал огромный столб земли, человеческих тел, разломанных крыш. Затем самолеты взмывали вверх в идеальном порядке, величественно разворачивались и снова начинали пикировать.

Русские проявили поистине героическое упорство и снова возвращались, когда «Штуки» отворачивали в сторону. Прижатые к земле, они спешно рыли новые окопы и снова открывали огонь.

Но это невероятное упорство закончилось примерно к 15.00.

Танки, за которыми следовала пехота, спустились по склону позади деревни Яблонская. Наши солдаты выпрыгивали из-под своих стожков, совсем не желая уступать кому-либо честь первыми войти в деревню. Они быстро форсировали реку и бросились на русских.

В это же самое время одна из наших рот выскочила из окопов и захватила деревню напротив Яблонской, на другой стороне речки.

Долина была открыта.

Было совершенно необходимо не давать противнику передышки.

Судьба Яблонской могла посеять панику в тылу русских. Немецкое командование намеревалось использовать все выгоды ситуации. В 20.00 начался второй этап наступления.

Большие пылающие стога освещали холмы, пока мы пробирались через русские минные поля. Тысячи солдат двигались вперед ползком, так как яркий огонь делал из них слишком хорошие мишени. Время от времени солдат натыкался на мину, и его подбрасывало в воздух, разорванного на куски. В долине также подорвались несколько артиллерийских расчетов вместе со своими лошадьми и пушками. Однако необходимо было наступать, чтобы занять еще до рассвета новую гряду холмов в 8 километрах к востоку.

В 04.00 мы вышли на назначенный рубеж, и мерцающий рассвет приветствовал нас. Прошлой ночью температура внезапно подскочила до 40 градусов выше нуля, буквально за одну ночь расцвели тысячи вишневых деревьев в долине. Она превратилась в кипящее белое море душистых цветов, по которому мы плыли по направлению к врагу.

Бой за Яблонскую стал одним из эпизодов битвы за Харьков. По всему котлу на Донце мы выбивали советские войска из укрытий, громили и уничтожали точно так же, как это происходило в нашем секторе. Повсюду фронт, стабилизировавшийся в начале марта, был разорван танками и «Штуками». Укрепления красных, одно за другим, захватывались нашими войсками. Где и как русские сумеют восполнить свои потери?

В конце концов они обратились в бегство по всему фронту на Донце. 18 мая 1942 года, в то самое утро, когда мы прорвались через долину, мы столкнулись только с арьергардом и отставшими от своих частей. Мы преследовали противника по пятам и мчались вперед со всей скоростью, какую только можно было развить в пыльной степи.

Адское солнце поднялось в зенит, и температура повысилась еще больше.

Маршируя в облаке пыли высотой три или четыре метра, мы проходили мимо беженцев — сотни женщин и детей, крестьянки в синих и красных платках, босоногие пацаны, коровы с маленькими телятами, которые не могли убежать. Все они тащили с собой свои скудные пожитки на маленьких тележках: одну или две корзины зерна, деревянную кадушку, жалкие тряпки, ведро из колодца. Мы поглядывали на красивых девушек. Из этого толпа сделала вывод, что мы не людоеды, и остановилась. Мы отправили всех их в противоположном направлении, к брошенным деревням. Маленькие телята так забавно чихали, тащась за хвостом матери!