— Сам я никогда не стремился к популярности, и Нину, насколько мне известно, это раздражает, — сказал я. — Но вы-то последнюю пару лет постоянно находились в центре внимания, не так ли?

Изабелла молча кивнула.

— Наверное, это довольно-таки утомительно, — продолжал я. — Появления на публике забирают столько энергии, не говоря уж о том, что тратится время, которое можно было бы посвятить творчеству. — От слов «особенно это касается человека вашего возраста» я благоразумно воздержался.

— Совершенно верно, — подхватила Изабелла. — Сколько раз я пыталась объяснить Нине, что меня утомляют выходы в свет, а она настаивала, что они необходимы, если я хочу, чтобы мои книги по-прежнему хорошо продавались. Для лучшего продвижения каждой последующей книги я должна была следовать пожеланиям издателей, чтобы читатели не забыли мое имя. И не только здесь, в Англии, но также в Соединенных Штатах и в Европе.

— А объемы продаж действительно сократились бы, если бы вы просто оставались дома, ото всех отмахнувшись?

Изабелла тяжко вздохнула.

— Хотелось бы надеяться, что нет, но кто его знает? Благодаря своему творчеству я многие годы и так неплохо жила, можно даже сказать, роскошно. А потом, лет пять назад, уровень продаж резко подскочил, и мои книги впервые попали в список бестселлеров. С тех пор нажим не ослабевает — нужно продавать все больше и больше.

Мне вдруг в голову пришла одна мысль.

— А давно Нина стала вашим агентом?

— Около семи лет назад, — ответила Изабелла, отводя взгляд.

— А до того времени, — рискнул я предположить, — вы редко появлялись на людях, не посещали симпозиумы пишущих в детективном жанре, мало общались с прессой и вообще…

— Да, — кивнула Изабелла. — Я жила тихо и спокойно, как мне нравилось. Полностью посвящала себя творчеству.

— Но Нине этого, конечно же, было недостаточно?

— Да, еще в самом начале, при подписании контракта, она сказала, что я не в полной мере реализую свой потенциал в коммерческом отношении и что она может сделать меня богатой.

— Значит, вы подписали с ней контракт? — Я с любопытством смотрел на мисс Верьян: что-то здесь явно было не так.

Изабелла беспокойно заерзала, по-прежнему избегая моего взгляда.

— Да, — ответила она.

— Очевидно, Нина предложила что-то такое, от чего вы не смогли отказаться.

Кажется, Изабелла уже сожалела о том, что подозвала меня к себе.

— Думаю, любой писатель стремится к большему признанию и коммерческому успеху, — сказала она.

С этим я не мог поспорить. Я и сам пишу не просто ради развлечения. Изабелла, разумеется, тоже. Всем писателям необходим круг читателей, и чем больше, тем лучше. И если писатель заявляет, что не стремится стать автором бестселлеров, значит, он врет.

Изабелла тем не менее отчасти говорила сейчас неправду. Я пока не понимал, в чем дело, но по какой-то причине она чувствовала себя дискомфортно. В противном случае она не попыталась бы отделаться такими банальными словами.

— Не люблю быть в центре внимания, просто терпеть не могу, — неожиданно добавила Изабелла. — В отличие от некоторых. — Она опять с неприязнью посмотрела на Нину и Данна.

— Да, наш мистер Данн, похоже, счастлив быть средоточием всеобщего внимания, — заметил я.

— Наверное думает, что смазливая физиономия и белозубая улыбка компенсируют неумение писать, — довольно ядовито, к моему удивлению, произнесла мисс Верьян.

— Я, признаюсь, попытался прочитать одну из его книг, но быстро понял, что подобная литература совершенно не в моем вкусе.

— И у Нины еще хватило наглости просить, чтобы я написала для него аннотацию! — От волнения Изабелла чуть ли не подскочила на диване. — Тот вздор, что он написал, я читала до тех пор, пока могла еще себя заставить. Джон Гришэм по сравнению с ним — нобелевский лауреат.

Я засмеялся.

— Но это вовсе не значит, что его книги не будут продаваться, причем неплохо.

— К несчастью, да, — скривилась Изабелла. — Я была просто в шоке, когда увидела и его, и свое имя в одном и том же списке бестселлеров. И у него это только вторая книга, а у меня уже двадцатая!

— У Нины, при всех ее недостатках, отличный нюх на то, что будет хорошо продаваться.

— Этого, Саймон, я отрицать не стану, — пробормотала Изабелла. — Но я не желаю, чтобы мое имя ассоциировалось с подобной бездарностью!

— Вы, Изабелла, имеете в виду все того же Эшфорда Данна?

К нам подошел Джордж Остин-Хар.

Несмотря на то что он стоял, а я сидел, наши глаза тем не менее находились почти на одном уровне. Мне пришлось лишь слегка приподнять голову, чтобы смотреть ему в лицо.

Джордж улыбнулся:

— Друг мой, я же говорил тебе: не обращай внимания на этого каналью. Как ты думаешь, кого по-прежнему будут читать лет через двадцать? — Он отхлебнул из чашки чай. — Нас с тобой, дорогая моя, а не этого юного онаниста. Каким бы красавчиком он ни был.

— Если через двадцать лет я еще буду жива и не впаду окончательно в старческий маразм, то тогда, мой милый Джордж, меня, возможно, и утешит сей факт. — Мисс Верьян уже взяла себя в руки и смогла наконец улыбнуться Остину-Хару.

— Изабелла, тебе далеко до старости! — заверил Остин-Хар.

— Ах, дорогой Джордж, — вздохнула мисс Верьян, — слава Богу, что у меня есть такие друзья, как ты.

Несколько смущенный ласковым тоном Изабеллы, Остин-Хар снова уткнулся в свою чашку.

— Жаль, что урна упала не на ту голову, — пробормотал он.

— Вы это о чем? — поинтересовался я.

Остин-Хар кивнул в сторону Нины.

— Лучше бы урна свалилась на эту ведьму. Удивительно, что ее до сих пор никто не пристукнул.

— Джордж! — воскликнула Изабелла. — Тебе не следует говорить такие вещи!

В ее голосе тем не менее не чувствовалось особого осуждения. То, что Изабелла боится и ненавидит Нину, я уже понимал. Интересно было бы узнать, почему и Остин-Хар испытывает к ней неприязнь.

Прежде чем я успел задать какой-либо вопрос, в комнате раздались шум и крики. Мы удивленно повернули головы.

Пэтги-Анна Патни сидела верхом на поверженной Нине и усердно стучала ее затылком по застеленному ковром полу. Мистер Мерблс с отделенной от маленького тельца головой валялся рядом.

Некоторое время все в оцепенении наблюдали за дракой.

Нина так и норовила выцарапать мисс Патни глаза, однако та каждый раз уворачивалась, не прекращая при этом колотить по полу головой своей оппонентки. Потом гостиная наполнилась движением: Джайлз и дворецкий Динглби бросились разнимать сцепившихся женщин, все остальные, включая меня, покинули свои места и сгрудились вокруг поля боя.

Джайлз, подхватив Нину, поднял ее с пола, Динглби удерживал Пэтти-Анну. Обе женщины пытались вырваться и снова наброситься друг на друга, но Джайлз и Динглби, будучи, конечно же, гораздо сильнее, крепко держали их за руки.

— Нина! Патрисия-Анна! — Голос леди Гермионы перекрыл всеобщий гомон, и в комнате тут же воцарилась тишина. Я невольно подался назад. — Что это значит?! Что за возмутительное поведение?! — Хозяйка дома стояла теперь между драчуньями, по ее сигналу Джайлз и Динглби отпустили их. — К чему вы затеяли это вульгарное шоу?!

Последний вопрос в большей степени адресовался Нине, но заговорила мисс Патни:

— Убийца! Вот ты кто! Посмотри, что ты наделала! — Она указала на пол, где лежал несчастный обезглавленный Мистер Мерблс. Из его шеи торчала набивка, голова валялась в десятке сантиметров от пушистого тельца.

— Нина, как ты могла совершить столь чудовищный поступок? — негодующе спросила леди Гермиона.

К всхлипывающей мисс Патни подошел Декстер Харбо и, обняв ее, стал гладить по голове и шептать на ухо что-то успокаивающее.

— Я подам в суд на эту сумасшедшую, — сердито сказала Нина, растирая ушибленный затылок.

К ней приблизился Эшфорд Данн, тоже, видимо, намереваясь утешить ее, но она от него отмахнулась, и он с обиженной миной отступил назад.