– Пройду немного дальше, – сказал тот.

Волков остался один. Вложил в оба ствола патроны с мелкой дробью и затих, провожая взглядом удаляющегося напарника.

Метров через сто Виктор обернулся. Учитель помахал рукой, показав, где он есть. «Хорошая выучка», – подумал Савельев о Волкове и решил, что дальше идти не стоит.

Он сошёл с середины просеки к ближайшим кустам, зная, что в сумерках его куртка цвета прелой листвы будет незаметна на их фоне. Зарядил любимый «Меркель» и стал слушать. Весенний птичий оркестр, разноголосый, пока Савельев шёл, сейчас начал быстро собирать инструменты. Через некоторое время в лесу уже раздавался единственный звонкий голос. Немного погодя, стих и он.

От бурой земли пахло стылой сыростью. Апрель, как всегда капризный в подмосковной и предсеверной России, на этот раз превзошёл себя. Накануне открытия охоты южные ветры нагрели воздух до 19 градусов, и даже громыхнула первая весенняя гроза. А потом задуло из Арктики и температура за одну ночь упала до минусовой. Через сутки ветры снова поменялись. Иней на деревьях и проводах исчез, в воздухе не как прежде, но всё же потеплело, и озябшая было природа снова заволновалась от пробуждения любви. «Зачем я тут стою? – неожиданно подумал Виктор. – Сейчас вальдшнеп полетит искать подругу… Она радостно запрыгает навстречу его призыву, а я – свинцом по любви…»

Он вдруг вспомнил Наталью Волкову, и ему стало тепло во влажном холоде угасающего вечера. Савельев сразу обратил внимание на эту молодую красивую женщину. Сначала выделял, как приятную разговорщицу, с которой находилось всё больше общего в оценках людей и событий. Позднее стал радоваться даже мимоходным встречам. Со временем понял, что к ней его тянет, как к женщине. Сделал несколько скорее инстинктивных, чем продуманных, движений. Из тех, которые почти всегда приводили к ответным реакциям.

Но тут ответа не почувствовал. И остановился. Как оказалось, вовремя. К этому моменту познакомился с её мужем. Стал узнавать его раз от разу лучше, и теперь был доволен. О таком понятии, как совесть, в его среде нередко говорили с небрежением, однако Виктор в душе радовался, что мог спокойно глядеть в глаза обоим Волковым.

Вдруг в стороне учителя громыхнул выстрел. Савельев мгновенно перехватил ружьё и впился взглядом в сереющую полосу неба над просекой. Там было пусто. Зато справа от себя Виктор услыхал приближающийся характерный звук токующего в полёте вальдшнепа. Сначала издалека послышалось что-то вроде резкого циканья. Когда вальдшнеп подлетел ближе, стали различаться другие звуки. Теперь они походили на искажённое тихое хрюканье.

Вальдшнеп «тянул» – не быстро летел – над верхушками деревьев у противоположной стороны просеки. Виктор знал, как заставить его свернуть – пробовал не однажды и получалось. Надо подбросить по невысокой дуге шапку, варежку, кусок коры. Заметив это, вальдшнеп круто свернёт к тому месту, где упала «обманка». Так подскакивает самочка, услышав голос потенциального любовника.

Виктор медленно стал поднимать руку к старой ондатровой шапке. Она была точь-в-точь «вальдшнепиной» расцветки – бурая, с тёмными пятнами, кое-где выцветшая от долгой носки. Но когда пальцы уже дотронулись до шапки, вальдшнеп снова разлил над просекой страстный призыв. Савельев представил себе, как этот крылатый комок любви, с длинным тонким клювом и сдвинутыми назад чёрными бусинками глаз, бросится к падающей шапке, как вслед за тем его тельце разорвут дробины, посланные им – сильным мужчиной, и, увидев всё это почти наяву, резко опустил руку. «Лети, дружище, – подумал с нежностью. – Ищи свою подругу».

Но остальные охотники оказались не такими сентиментальными. Снова выстрелил Волков. Несколько раз грохнуло в других местах леса – видимо, началась «высыпка» вальдшнепов. Да и Савельев теперь жалел об упущенной возможности. Подождав ещё немного и видя, что сумерки переходят в ночь, он двинулся по просеке к Владимиру.

В деревню охотники вернулись в полной темноте. Луна ещё не вышла. С трудом различая дорогу, то один, то другой хлюпали сапогами в лужах. Не входя в избу, в сенях разулись.

– Кто отличился? – громко спросил Валерка, когда все шестеро затеснили прихожую.

– Они из общества охраны животных, – съязвил Адольф. – Только Андрей показал, как надо. Трёх взял.

– А нас ты зря туда записал, – возразил Волков. – У Паши с Карабасом по одному. У меня тоже. Вот Виктору не повезло. Но это ж не в магазине «Дары природы».

– Где ты такой магазин нашёл? – буркнул Карабанов. – Все остальные скоро надо будет закрывать.

– Но «тяга» была… была, – сказал Волков, отводя разговор в сторону. Он увидел, как нахмурился Нестеренко, готовый отреагировать на слова доктора. – Теперь главное – «утрянка». Времени-то у нас, я думаю, Адольф, не много?

– Поесть – и скоро собираться, – сказал егерь, усаживаясь за стол. – До токов идти да идти. Ну, мы с Митрием на «уазике» за селезнем. Кто с тобой ещё, Андрей? – глянул он снизу вверх на подходившего электрика. Тот пожал плечами.

– Я поеду, – сказал Карабанов. Нестеренко согласно кивнул, хотя после той зимней охоты отчуждение к доктору так до конца и не растаяло. Если бы не Владимир, электрик вряд ли решился снова позвать Сергея. Но учитель не случайно стал у них лидером. Он умел прощать сам и ненавязчиво подталкивал к этому других.

– А ты, Паша? – спросил Волков сосредоточенно молчащего Слепцова.

– Возьмёте – пойду с вами.

– Ну, разобрались, слава Богу, – с удовлетворением заметил егерь. – Все при деле.

– За это не мешает налить! – тут же взялся за бутылку Валерка.

– Ох ты, шнырла, – осуждающе покачал головой Адольф. – Портишься прям на глазах. Как демократ.

– А чем тебе плохие демократы? Я – за них. С ними веселей. Круши всё подряд – потом разберёмся.

Нестеренко с удивлением посмотрел на Валерку: что случилось с мужиком? Поставил в ряд стопки – свою, Волкова, журналиста и красноглазого Николая. Усмехнулся:

– Давай наливай, демократ голожопый. Думаешь, кто был ничем, тот станет всем? Вас опять на фу-фу берут. Получишь – от сапога подмётку.

– Да ну его, Андрей! – махнул рукой Адольф. – Разошёлся, как вшивый по бане. Болтает – не знай чево. Давайте, как принято – на кровях. Почин есть.

Все с удовольствием выпили, разговорились. Городские, оторванные несколько месяцев от природы, были возбуждены. С теплом в глазах слушали егеря и его подручных, вспоминали острые моменты вечерней «тяги», и каждый нетерпеливо ждал теперь уже утренних волнений.

В первом часу ночи Валерка вывел свою троицу из избы. Команда Адольфа, благодаря «уазику», могла отправляться позднее.

Луна уже поднялась высоко. На чёрной грязной дороге хорошо были видны лужи, глубокие колеи, заполненные водой. Мужчины сначала рванули бодро, время от времени возбуждённо переговариваясь. Но налипающая на сапоги грязь постепенно делала шаги короче, а вместо разговоров теперь изредка слышались матерщинные реплики.

Примерно через час Валерка остановил подопечных.

– Всё. Дальше дорога не нужна. Пойдём по полю. Там есть сарай. В нём перекантуемся.

По непаханому полю идти стало легче. Вскоре в лунном свете увидели продолговатый сарай. Полуприкрытая воротина вросла в землю. Валерка осветил фонарём угол с набросанной соломой.

– Тут можно жить, – негромко хэкнул учитель, укладывая рядом ружьё, а под голову рюкзак.

– Только свежеповато, как на улице, – заметил Савельев.

– Дак вон дыра на крыше, – показал лучом фонарика в дальнюю противоположную сторону Валерка. – Держали когда-то лошадей…

– Теперь – мышей, – так же тихо, как остальные, проговорил Слепцов.

Охотники ещё какое-то время поворочались, делая каждый себе удобное гнездо в соломе, и затихли.

– Смотрите не засните, – строго, как детям, за которыми надо следить, сказал Валерка. Однако через несколько минут сам засопел, потом отвернулся от Савельева, возле которого лежал, и беззвучно уснул. «Командир хренов», – с иронией подумал Виктор. Глянул на светящийся циферблат часов – их он надевал только на охоту и рыбалку. Было полтретьего. Выход к шалашам через час.