После тех журналистских посиделок, где Виктор резко одёрнул литовского коллегу за «советскую оккупацию», Волков стал читать все его материалы в газете. Про телевидение говорить нечего. Даже если б учитель не хотел, он бы всё равно слушал Савельева – тот вёл передачи вместе с его женой.

Однажды Виктор пригласил Наталью с мужем к себе домой – на московскую элитную окраину. Пока женщины готовили стол – женой Савельева оказалась приятная, круглолицая дама, с весёлым прищуром зеленоватых глаз, мужчины ходили от одной книжной полки к другой и обсуждали библиотеку хозяина.

Вдруг учитель увидел на корешке одной книги надпись: «Русская охота в русской литературе».

– Нравится читать? – показал на книгу.

– Не только. Охотиться тоже.

– Да? – удивился Волков. – Вы ездите на охоту? Или – по бутылкам, как некоторые любят…

– Перед вами, между прочим, почётный охотник. Я много писал об этом. После статьи «Право на выстрел» появились новые правила. Но как можно писать о том, чево не знаешь?

– В таком случае мы с вами, Виктор, родственные души.

– Ну? Тоже охотник?

Женщины по очереди звали своих мужей, однако те лишь отмахивались: «Сейчас, сейчас…» У Савельева оказалось три ружья. В том числе немецкий «Меркель».

За столом мужчины то и дело съезжали на тему охоты, вызывая иронию жён. Наконец, вышли на балкон покурить и тут дали волю своим познаниям. Как взять на «профиля» гуся. Какая дробь лучше для вальдшнепа. Из чего сделать «настоящий» манок на рябчика. Перешли на «ты».

– Слушай, давай-ка бросим на «вы», – сказал Савельев. – Тоже мне – английские лорды! Нормальные мужики. Считай, ровесники.

– Согласен, – подал руку Владимир.

Потом они встретились у Волковых – на дне рождения Натальи. Ей Савельевы подарили французские духи «Фиджи» – самые популярные в ту пору у советских женщин, а хозяину Виктор привёз манок на рябчика, сделанный вологодским егерем из косточки тетерева. Волков не удержался, тут же в прихожей опробовал его. Все оглянулись на тонкий свист.

– Теперь он меня будет так подзывать, – улыбнулась Наталья.

Когда Нестеренко с Волковым стали договариваться о поездке на весеннюю охоту, учитель сказал, что хочет пригласить одного знакомого журналиста.

– Што за человек? – насторожился электрик. – Некоторых писак я бы повесил на одном дереве с «хромым бесом».

– Этот – нормальный. Виктор Савельев… Может, слышал? Или читал. Он в газете… На телевидении. Свой человек.

– Савельев? – с удивлением переспросил Нестеренко. – Дак я ж его знаю! Давно, кстати, знаю. И ты, оказывается, тоже? Откуда? Ну, и чудеса! А он што, охотник?

– Ещё какой!

Теперь они на трёх машинах подъезжали к маленькой деревушке Марьино, где их ждал Адольф со своими помощниками.

Возле большой, крепкой избы увидели знакомый трактор «Беларусь» с тележкой и «уазик». Сообразили: надо сюда. Нестеренко посигналил. На высокое крыльцо из избы вышел Адольф. За ним в дверях показался немолодой мужик, похожий узким лицом на Валерку. Как оказалось, его брат.

– А-а! Вот и наши демократы! – расплылся в улыбке егерь.

– Не вали всех в одну кучу, – радостно раскинул руки Нестеренко, готовясь обнять идущего от избы Адольфа. – У нас каждой твари по паре.

Егерь обхватил Андрея, потом потискал Волкова. Всё так же улыбаясь, но уже с кислинкой, пожал руки Карабанову и Слепцову. Когда подошёл Савельев, учитель сказал Адольфу:

– А это наш новый товарищ. Виктор зовут.

– А старый где?

– В больнице Игорь Николаич. С сердцем. Жизнь довела.

– Нового-то я вроде где-то видел, – пожимая руку Савельеву, сказал егерь. – Адольф.

Журналист никак не отреагировал на имя егеря, а Волков подтвердил:

– Вполне возможно. По телевизору.

– А-а… То-то я думаю: лицо знакомое. Ну, где зверь, Андрей?

Нестеренко взял щенка из машины. От избы подошли Валерка, его брат и красноглазый Николай. Тоже поздоровались.

– Хорош! – принял щенка Адольф. – Ничё не могу сказать. А глаза, глаза… Нет, есть люди среди зверей. Глянь, как умно смотрит! Имя-то у него уже имеется?

– Конечно. Пират.

В маленьких глазках Адольфа колыхнулась грусть, но щенок лизнул ему руку, и егерь мягко улыбнулся.

В горнице большой избы-пятистенки уже была приготовлена для гостей еда. На большой сковороде ещё дышала теплом жареная картошка, в тарелках высились солёные огурцы, домашние маринованные помидоры, квашеная капуста. На двух блюдцах розовел кабаний бекон, шпигованный чесноком.

– На чём остановимся? – спросил Адольф, когда все выпили по второму разу и ещё резвей, чем после первой стопки, накинулись на еду.

– А што у нас есть? – спросил Волков, поддевая вилкой пластинку сала.

– У нас есть всё! – самодовольно заявил Валерка. Егерь строго глянул на него.

– Смотря чего тебе, Владимир, хочется. За деревней… на просеках – вальдшнеп. Этот, конечно, вечером. А для утра другое… Километров шесть отцуда – тока! Три хороших тока. Косачи ведут разговор – издаля слышно.

– Гусь есть, Адольф? – спросил Карабанов. Когда учитель позвонил ему насчёт охоты, он дёрнулся, чтоб отказаться. Саднило воспоминание о последнем дне зимнего сезона. Что-то поганенькое всплывало каждый раз в ощущениях, и доктору не сразу удавалось растворить эту муть в других мыслях. Но голос товарища был такой искренний и душевный, что Сергей с благодарностью согласился.

– Есть и гусь, – с едва уловимой прохладцей сказал егерь. – Но туда надо ехать часа три. Дорога – ни в транду, ни в Красну Армию. Одни ямы. Зато хороший пролёт. А-агромная котловина, в середине – ба-альшая вода… Разливается речка и заливает… как бы сказать… наверно гектар двадцать низины. Вечером, потемну, гусь падает на воду. А утром подымается на поля. Вокруг котловины поля. Тоже краёв не видать. Он там днём кормится.

– Интересно, интересно, – оживился Нестеренко. Чёрные глаза заблестели, брови вздёрнулись над ними, словно крылья. – А как насчёт селезня с подсадной?

– И это есть, Андрей, – с явным желанием угодить электрику ответил Адольф. – У Митрия не подсадная, а Людмила Зыкина. Голос – за версту слышно. Я бы, будь селезнем, не пролетел мимо.

Валеркин брат Дмитрий согласно покивал. То ли подтверждая, что его подсадная утка голосиста, как великая певица, то ли – не сомневаясь в возможностях Адольфа.

– Давайте начнём с вальдшнепа, – сказал Волков. – Я понял: тут близко.

– Это на вечер. Севодня, – согласился егерь. – А на утрянку куда?

– Я бы пошёл на тетерева, – заявил Савельев.

– Я тоже, – присоединился Волков. – Давно не был на току.

– Мы на «Волге» к гусю проедем? – спросил молчавший всё это время Слепцов.

– Попробовать можно, – в раздумье сказал егерь. – Только имейте ввиду: у меня на всех Сусаниных не хватит. Валерка поведёт на тока. Мы с Митрием берём Андрея на селезня. Остаётся Николай… Ты в семибратовских разливах дорогу найдёшь? – спросил он молча жующего помощника. Тот с набитым ртом неуверенно пожал плечами.

– Понятно. Тогда беру команду на себя. Гуся пока оставим. Может, на воскресенье. Трое – с Валеркой. Двое – с нами. А там глянем. Война план покажет.

Когда солнце опустилось за тёмные ветки ещё безлистных деревенских лип, городские и егерь вышли из избы. Валерка с братом и Николай оставались в хате. Перед выходом Адольф остерёг троицу:

– Вы тут глядите… С водкой-то.

– А чё пить-то? – придуряясь, показал Валерка на несколько бутылок. – Раньше было – да!

– Всё мало? Жадный становишься. Тебе б за копейку – канарейку… И штоб пела басом. Смотри у меня! – строго закончил Адольф.

Дойдя до леса, все разошлись по просекам и полянам. Возвращаться надо было в темноте. Поэтому Адольф велел ориентироваться на дорогу.

Нестеренко не стал уходить далеко. Вальдшнепиная «тяга» его волновала меньше других охот. А Волков с журналистом ушли дальше остальных, увидели хорошую просеку и остановились на ней.

– Разбежимся иль как? – спросил учитель. Он чувствовал себя ответственным за Виктора и, не зная опытности Савельева, хотел подстраховать его.