Она стояла возле двери и наблюдала за сидевшим у стола Чжи-Ганом. Его очки сползли на самый кончик носа. Он был полностью поглощен изучением лежавших перед ним расходных книг. В этот момент у нее снова защемило сердце. В последние несколько часов оно у нее часто болело.

Пришло время подумать о новой жизни, которая начнется у нее в Англии. Чжи-Гану не нужна белая жена, а у нее нет никакого желания оставаться в стране, где она познала столько горя. Во всяком случае она пыталась убедить себя в этом.

Сейчас ей не хотелось думать о будущем, и она подошла к нему, сказав то, что ей первым пришло в голову:

— Ты можешь читать по-английски?

— Плохо, — отозвался Чжи-Ган и посмотрел на нее. — Ты, я вижу, уже собрала свои вещи и подготовилась к отъезду.

Анна посмотрела на небольшой узел, который держала в руках. Вещей у нее было очень мало — два платья из прочной хлопчатобумажной ткани и шаль, в которую она их завернула. По английским меркам, конечно, крайне мало, но, пока она будет плыть на корабле, ей этого вполне хватит. Как только она снова ступит на твердую землю, то обязательно купит себе что-нибудь в английском духе.

— У меня есть деньги в Шанхайском банке. Я сниму их со счета и к вечеру буду уже на корабле.

— Это прекрасно, если, конечно, у тебя достаточно денег.

Она кивнула в ответ. Денег у нее было вполне достаточно, чтобы обустроиться где угодно.

— А что собираешься делать ты? — поинтересовалась Анна и приблизилась к Чжи-Гану почти вплотную. Ей хотелось в последний раз сократить расстояние между ними. — Тебе придется иметь дело не только с китайцами, но и с белыми. Долго ли ты сможешь водить их за нос, рассказывая эту сказку?

— Какую сказку? — спросил Чжи-Ган, прищурившись.

— О том, что Сэмюель жив и что ты управляешь от его имени, — спокойно произнесла она, уже догадавшись о его намерениях. Чжи-Ган надеялся, что преступная сеть, сплетенная Сэмюелем, просуществует еще довольно долго и ему удастся выследить всех торговцев опиумом и живым товаром, которые замешаны в этом деле.

Он медленно покачал головой.

— Наверное, недолго.

— Но ты все же хочешь попытаться, не так ли? Ты собираешься...

Чжи-Ган вдруг напрягся.

— Я — императорский палач. И я выполню свой долг. — Эти слова прозвучали как торжественная клятва. И все-таки это была какая-то мрачная клятва, наполненная болью и отчаянием. А та сила, с которой она была произнесена, являлась неотъемлемой частью самого Чжи-Гана. Она определяла предназначение этого человека и в то же время обнажала его сердце.

По крайней мере, подумала Анна, она облегчила его ношу, сделав хоть что-то полезное для этой несчастной страны. Если бы только...

— Что ты будешь делать в Англии? — спросил Чжи-Ган, с утомленным видом вставая из-за стола.

Анна растерялась от неожиданности.

— Я... разыщу свою семью, — сказала она. — Они примут меня с распростертыми объятиями и устроят праздник в честь моего возвращения. В этом я даже не сомневаюсь. А потом я буду пить чай и есть пончики до тех пор, пока не лопну.

Он кивнул и встал из-за стола.

— Ты любишь чай и пончики?

— О да, — солгала Анна. Она никогда в жизни не ела пончиков.

— А как же наш брак? — неожиданно спросил Чжи-Ган, понизив голос почти до шепота, и она почувствовала, как у нее по коже побежали мурашки. — Как ты им все это объяснишь?

Анна повернулась к нему лицом и неуверенно ответила:

— Не знаю... Они, скорее всего, захотят выдать меня замуж. В Англии так заведено. Я... мм... я скажу им, что я вдова. Тогда, наверное, они поймут, почему я не хочу снова выходить замуж.

— Но ведь я не умер, — сказал Чжи-Ган, подходя к ней.

Она не стала уклоняться от него, хотя ей очень хотелось сделать это. У него же сейчас было несколько странное настроение — не палач и не любовник, а так, нечто среднее между ними.

И все же у нее больше не возникало желания удариться в бега. Поэтому она гордо распрямила плечи и посмотрела ему в глаза.

— Ты женился на мне только для того, чтобы получить законное право убить меня.

Он кивнул.

— Да, именно так я тебе все это и объяснил.

Анна бросила на него недоверчивый взгляд.

— Так это ложь?

Чжи-Ган смотрел на нее сверху вниз своими темными загадочными глазами.

— Конечно. Я думаю, мне просто хотелось иметь законные основания для того, чтобы затащить тебя в постель. — Он чуть заметно пожал плечами. — Одному Богу известно, почему я это сделал. Во всяком случае мне трудно сказать что-нибудь вразумительное.

Анна внимательно следила за ним, пытаясь понять, что он сейчас чувствует. Она чувствовала, что в его душе по-прежнему темно, и знала, что эта темнота всегда будет с ним. И не только потому, что он палач, — просто Чжи-Ган никогда не забудет о том, какие страдания пришлось перенести Маленькой Жемчужине по его вине. И тем не менее она увидела в его душе и нечто светлое — то, отчего блестели его глаза и расплывались в улыбке губы.

— Теперь ты знаешь, чего хочешь, — мягко произнесла Анна. Это был не вопрос, а скорее утверждение. Она поняла, что это правда, ибо заметила, каким спокойным и уверенным стал Чжи-Ган.

— Я всегда это знал. Я хочу положить конец торговле людьми. Я хочу сделать это еще и потому, что работорговля тесно связана с торговлей опиумом.

Анна догадывалась, что это еще не вся правда.

— Существует кое-что еще, — сказала она и, протянув руку, прижала ладонь к его груди. Ей хотелось почувствовать неразрывную связь с любимым человеком, хотелось ощутить, как бьется его сердце.

Сердце Чжи-Гана билось гулко и часто.

Она посмотрела на него.

— Чего ты сейчас хочешь?

— Ты вручила мне сильное оружие. Если я останусь в Шанхае, то смогу выдавать себя за Сэмюеля и постепенно вырву...

— Да, да! — воскликнула она, прервав его речь. — Я знаю это.

— Поддерживая миф о том, что твой приемный отец жив, я смогу сделать это намного быстрее, но только при условии, что... что ты будешь помогать мне. — Чжи-Ган указал на книги Сэмюеля. — Некоторые из этих записей зашифрованы.

Анна посмотрела ему в глаза и на этот раз все-таки отошла от него, сделав шаг назад. Но только для того, чтобы не броситься в его объятия. Для нее сейчас важно было понять, чего именно он хочет.

— Ты хочешь, чтобы я помогла тебе расшифровать записи Сэмюеля?

— А еще выследить всех курьеров и помочь проникнуть в публичные дома, чтобы я мог выявить тех, кто торгует живым товаром.

У нее бешено забилось сердце, и сказка о счастливой жизни в Англии в одно мгновение потеряла для нее всякую привлекательность. Теперь перед ней открывались новые, весьма заманчивые перспективы. Она может остаться в Шанхае и помогать Чжи-Гану. И она действительно сумеет оказать ему огромную помощь.

— Я хочу тебе помочь, — сказала Анна. Эти слова вырвались у нее помимо ее воли. Ей отчаянно хотелось этого, так же отчаянно, как когда-то хотелось опиума.

— Тогда сделай это, — твердо произнес он.

— Я... — У Анны задрожал голос, и она замолчала, пытаясь справиться с волнением. — Неужели ты не понимаешь? Я стремлюсь покончить со своей прошлой жизнью. Я не хочу больше снабжать клиентов опиумом и девочками. Я не хочу быть чужой на этой ужасной земле! — Она наконец осмелилась облечь в слова свои самые сокровенные мечты. — Я мечтаю о том, чтобы стать уважаемой женщиной, иметь мужа и детей.

Чжи-Ган ничего не ответил. Просто погладил ее по плечам. Его ладони были такими теплыми, и гладил он ее так нежно, что она невольно прильнула к нему. Но Чжи-Ган слегка отстранился от нее, и его рука медленно заскользила вниз по ее телу до самого живота.

— Возможно, это уже случилось и в тебе растет маленький человечек.

Анна почувствовала, как у нее задрожали руки, и она сжала их в кулаки, чтобы он не догадался, как сильно ей этого хотелось. Она испытывала смешанное чувство страха и радости. Ребенок полуангличанин-полукитаец? И все же, подумав о том, что у нее будет мальчик, такой же страстный и решительный, как Чжи-Ган, или девочка с такими же, как у него, выразительными темными глазами, она ощутила сладкую боль в сердце. А что, если это правда и она действительно беременна? Да, ей хотелось этого больше всего на свете, однако... что же ей теперь делать?