– Конечно же, только сначала скажи Киеви, что это шанс узнать из первых уст, как Ландо помог Веджу Антиллесу взорвать Звезду смерти на Эндоре.

– О, даже твой отец не был таким жестоким, корбез.

– Ты льстишь мне, Бустер, – я взглянул на «охотника за головами», — Мара Джейд не слишком разозлилась из-за корабля?

– По ней этого не скажешь, только разговаривать с тобой она не хочет. Мне показалось, что она поняла, что ты был на этом челноке, прежде, чем ты вышел на связь, – мой тесть прищурился. – Она ведь не сможет использовать всякие джедайские фокусы, чтобы помочь Ландо выиграть, как ты думаешь?

– Честно говоря, мне кажется, что она согласилась бы купить Ландо за столько, во сколько она оценивает его, а затем продать, но по той цене, в которую он оценивает себя, – я улыбнулся. – Не думаю, чтобы она помогала ему.

За спиной у Бустера открылись двери турболифта, и из него вышла Мара Джейд. Она сразу же направилась к нам, и в ее походке был лишь намек на церемонность. Но не это показалось мне странным, а то, как она была одета. Черные слаксы и медного цвета пиджак казались неуместными и слишком неженственными, а наброшенная поверх накидка, которая закрывала правую часть ее торса, только казалась модной. Я не видел ее лазерного меча, но он мог быть скрыт под накидкой.

Бустер поклонился:

– Я оставлю вас вдвоем, чтобы вы смогли поговорить, а сам пойду позабочусь о том, чтобы Калриссиан чувствовал себя как дома.

Мара прожгла его взглядом:

– Не забивай себе голову так сильно насчет этого.

Я удивленно изогнул бровь:

– Разве вас здесь с ним ничего не связывает?

– В какой-то мере да, – она с омерзением посмотрела на свое одеяние. Когда мы прилетели сюда, он предложил достать мне одежду поприличнее и сразу же забрал у меня весь мой скромный гардероб. Потом явился портной, который притащил целый чемодан вещей, в которых Ландо хотел бы видеть меня. В отместку я совершила налет на его платяной шкаф. У него неплохой вкус на ткани, но все его пиджаки немного жмут мне в плечах.

Я рассмеялся:

– Готов спорить, ему то понравилось.

– В том-то и дело, что нет, поэтому мне приходится одалживать его шмотки время от времени, – легкий намек на улыбку появился на ее губах, но сразу же исчез. – Как там чувствовал себя Люк, когда ты уехал из академии?

Я пожал плечами:

– Физически он поправился.

Мара бросила на меня косой взгляд:

– А что с его духом?

– У него есть много вопросов. И на некоторые он знает ответы, а на некоторые – нет, – я скрестил руки на груди. – Он был польщен, что ты, прежде чем улететь с Йавина IV, удостоверилась, что с ним все в порядке. Но он удивился, что ты не дождалась, пока он не пришел в себя и не поправился. На самом деле ты со мной провела больше времени, пока я выздоравливал, чем с ним.

Она вскинула голову:

– Но он ведь не думает, что между нами что-то было, правда?

– Я не увидел никаких признаков того, что он так считает, – я улыбнулся и зашагал к «охотнику за головами». – Он прекрасно знает нас обоих и понимает, что между нами никогда не будет ничего такого. Мы с тобой можем стать братьями по оружию и даже друзьями.

– Точно, но внутри мы – заведенные пружины, причем смотанные в разные стороны, – она нагнала меня, и на губах у нее снова появилась улыбка. — Если мы слишком сблизимся, будет много шума.

Я кивнул:

– И мы сломаемся.

– А потом твоя жена убьет нас.

– Это точно, – я вздрогнул. – Однако вернусь к твоему вопросу: Люк в восторге от академии и того, как быстро его ученики справились с Экзаром Куном. Но когда я уезжал, я раскритиковал, словно из турболазера обстрелял, его школу, ну и все остальное.

– Все?

Я нахмурился и облокотился на передние шасси «охотника за головами».

– Люк настаивал, что я совершаю огромную ошибку, бросая академию, и что в таком случае я стану легкой жертвой темной стороны. Я разбил все его доводы, рассказав, что я много раз подходил вплотную к темной стороне, затем возвращался. Мне кажется, что Люк столько сил приложил, чтобы вернуть своего отца, затем его самого вернула любовь сестры, что теперь ему можно не бояться темной стороны.

Мара пристально посмотрела на меня:

– Что ты имеешь в виду?

Я поднял ладони:

– Давай предположим, что джедаи ничем не отличаются от обычных представителей своего рода, кроме как чувствительностью к Силе. Если так, то должны быть личности, которые уже с рождения привержены темной стороне и попадают туда. Им там нравится, и они даже не представляют, что есть другая сторона Силы. С другой стороны, другие десять процентов находятся на другом конце спектра. Они начинают свою жизнь с хороших поступков и никогда не переходят на другую сторону.

– Остальные – посередине. Если бы у нас был достаточный стимул, мы могли бы попасть на темную сторону, но для некоторых этот соблазн должен быть более значительным, чем для остальных. Люк перешел черту, чтобы спасти Галактику. Допускаю, что и Дарт Вейдер руководствовался тем же. Оба они вернулись. Люк сам заплатил дорогую цену за свою прогулку туда и обратно и теперь всех считает такими же уязвимыми, как и он сам. Его это сильно волнует.

Я пожал плечами:

– За свою жизнь, особенно в качестве джедая, Люку много приходилось сталкиваться с темной стороной Силы. Конечно же, это беспокоит его. Но и в этом случае предполагать, что всех ждет путешествие на темную сторону, нелогично.

– Я поняла, что ты хочешь сказать, – кивнула Мара, затем потянулась и выдернула из носа «охотника за головами» коготь монстра. – Напомни мне, пожалуйста, чтобы я больше тебе ничего не одалживала.

– То чудище, которое оставило это в твоем корабле, хотело перекусить Люком, – я почесал бородку. – Думаешь, Люк сильно раздувает значение темной стороны?

– Не думаю, чтобы возможно было преувеличить опасности темной стороны после того, как понаблюдала за работой Императора, – Мара провела большим пальцем по гладкой поверхности когтя. – Мне кажется, что Люк может сам искать зло, чтобы быть превыше него. Ты же сам видел. Зло может быть довольно простым.

– Не могу не согласиться. У некоторых есть к этому талант, но ведь не нужно таланта, чтобы погрязнуть в этом, – я опустил глаза. – Твое мнение обо всем этом не слишком отличается от моего. Однако отчасти из-за этого я и бросил академию. Я не могу оставаться с Кипом, которого вот-вот посвятят в рыцари-джедаи, хотя он избежал наказания за Кариду и другие уничтоженные им системы. Я знаю, что в некоторых кругах идея преследования непримиримых имперцев достаточно популярна, но по моим понятиям убийство – всегда убийство.

Лицо Мары оставалось невозмутимым:

– И ты собираешься решить эту проблему?

Я пожал плечами:

– Не знаю. Возможно, выходцы с Кариды соберут трибунал и вынесут вердикт. Я не вижу, чтобы справедливость торжествовала, но по правде говоря, я не уверен, какой именно должна быть эта справедливость. В любом случае, это вопрос будущего.

– Итак, настоящей причиной, по которой ты бросил академию, было твое решение отправиться на поиски Миракс?

Я кивнул.

– У меня появились некоторые предположения, которые нужно проверить, и я узнаю направление, в котором мне нужно вести свои поиски. По пути я слетал на Кореллию и кое-что узнал о Шорше Кар'дасе – том парне, о котором ты спрашивала меня, пока я сидел в ванне с бактой. У меня все старые корбезовские досье на него. Может, это поможет мне.

– В любом случае, хуже не будет, – кивнула Мара. – Я не слышала ничего нового о Миракс, а ситуация на Нал Хутте изменилась.

– Знаю, но, по крайней мере, у меня есть, откуда начать, – я улыбнулся ей как можно увереннее. – Возможно, я ищу кварк в моле дейтерия, но я постепенно сужаю район поисков и добился в этом значительных успехов. Я доберусь туда, я найду ее. Не буду пытаться, просто сделаю это.

Ликующее выражение, застывшее на лице у Бустера, напомнило мне о той ужасной ситуации, когда он сумел унизить меня на глазах у моей жены. Но поскольку сейчас в его кабинете не было лишних свидетелей, я решил, что эта злорадная улыбка заготовлена для кого-то другого. Он махнул мне рукой, приглашая подойти к столу.