— Мне позвонила Джина.

— Боже! Она попала в аварию? Никогда не прощу себе…

Ной коротко изложил их телефонный разговор.

— Я поеду с тобой!

— Нет, я обещал приехать один.

— Ну так ты ошибся. Не возьмешь с собой — поеду следом на своей машине. Я хочу, чтобы Джина знала: я люблю ее и переживаю за нее.

Что он мог возразить? Он-то знал, как она умеет любить.

— Хорошо.

— Тогда дай мне еще пару минут. Я оденусь.

Вышагивая по кухне, Ной вновь и вновь вспоминал, как, с каким выражением задала свой вопрос Фрэнси. Он понимал: вопрос «Ты передумал?» не имел в виду одну ночь. Исключал он и попытку спасти таким неординарным способом каток. Тогда — почему?

Если бы он поддался искушению и пригласил ее вновь к себе, то должен был пообещать ей одно — любовь. Но он не считал себя готовым к этому. Да и сомневался, что вообще когда-либо созреет для такого чувства.

Спускаясь по лестнице, Фрэнси прошептала:

— Мои сапожки в гостиной. Я туда, а ты пока заведи машину.

— Фрэнси? Джина уже вернулась? — послышался сонный голос Анджелы.

— Нет. Мы с Ноем едем за ней. У ее приятеля спустило колесо, и они застряли на шоссе.

— Передай Ною мою благодарность. И зайди ко мне, когда вернетесь.

Уже сидя в машине, он тихо сказал:

— Хм, кажется, ты еще и самоотверженно ограждаешь тех, кого любишь, от излишних тревог.

— Если случилось что-то серьезное, я всегда успею позвонить родителям. А так… Не стоит волновать их раньше времени.

Всю дорогу они молчали. Лишь изредка Фрэнси подсказывала очередной поворот.

Вот и кафе. Джина, скользнув в машину, пробурчала:

— Я ведь просила приехать только вас.

— Ему это не удалось, — сказала Фрэнси. — Я придумала для мамы с папой отговорку, не волнуйся, но ты немедленно расскажешь мне все. И не смей ничего скрывать.

— Они знают, что меня еще нет? Боже, как же мне оправдаться перед ними? — Джина в отчаянии закрыла лицо руками.

— Начинай рассказывать.

Джина выпрямилась и с вызовом посмотрела на сестру.

— А если не расскажу?

Ной понял, что Фрэнси не знает, как ответить на враждебный тон сестры. Он положил руку ей на плечо.

— Фрэнси, мне пойти прогуляться?

— Это зависит от Джины.

Джина пожала плечами.

— Можете остаться. Мне все равно нечего вам рассказать.

— Тогда пойдемте в кафе и выпьем по чашке кофе или горячего шоколада. Нам это не помешает.

Джина взорвалась:

— Ты в своем амплуа! Откуда тебе известно, что я хочу горячего шоколада?

— Ты ведь всегда пьешь его перед сном.

— Дело не в этом! Просто ты сразу начала командовать, никого не спросив! Только это и делаешь, с тех пор как приехала!

— Да я почти не бываю дома!

Ной почувствовал себя неуютно. Ему еще никогда не доводилось присутствовать при семейной ссоре. Но его и разбирало любопытство: что будет, когда страсти улягутся? Он знал лишь, по какой схеме протекали ссоры его матери с мужчинами: громкие голоса, крик, затем хлопала входная дверь и мать снова оставалась одна.

— Даже когда тебя нет, ты остаешься для всех образцом, — зло буркнула Джина.

Фрэнси и Ной переглянулись. Ной поерзал на стуле и спросил:

— Почему ты злишься на Фрэнси?

— Я не злюсь, просто… устала оттого, что все только и думают о Фрэнси. Пока я росла, мама то возила ее на соревнования, то навещала в Бостоне. Все в доме вертелось вокруг нашей чемпионки и ее графика. Все только и говорили о ее таланте, ее занятиях, ее достижениях… А вы бы на моем месте не взвыли от досады?

— Ну и почему же ты внятно и громко не сказала об этом? Мама знает о твоей обиде?

— Конечно, нет. Она бы просто похлопала меня по коленочке и сказала: прекрати ревновать попусту. А это не ревность! Я просто хочу…

— Внимания к себе? — подсказала Фрэнси.

— Не делай из меня сопливую малолетку! — взвилась Джина.

— Внимание нужно всем, — мягко вмешался Ной. — И когда человек не получает его дома, он ищет его в другом месте. — «Слава небесам, что я в свое время не связался со шпаной, а направил всю свою энергию на спорт, добиваясь стипендий, и на работу, чтобы хоть что-то звенело в кармане».

Джина выслушала его и, кажется, поняла.

— Именно поэтому у меня в школе одни пятерки и я там самая большая активистка. В отличие от Фрэнси.

— А я ведь всегда завидовала тебе, Джина.

— Ты?! Завидовала?!

— Конечно. Ты ведь такая способная. Стоит тебе прочесть страничку, и ты готова рассказать ее наизусть. А я могу просидеть весь вечер и так и не запомнить урока.

— Но в твоих программах тысячи сложнейших движений.

Фрэнси отмахнулась:

— Это совсем другое. А возможно, я бывала слишком усталой, когда садилась за уроки. Но одно я знаю точно: я жутко завидовала тебе — ведь ты все время жила с семьей. А я? Винса и Фрэнка видела лишь тогда, когда они подвозили меня на тренировки. Папу вообще не видела месяцами и была счастлива, если удавалось обменяться с ним хотя бы парой фраз перед сном. Лето у меня целиком уходило на тренировки, а со временем я и вовсе переехала в Бостон. Разве тогда ты не стала центром внимания всей семьи?

— Нет! Они по-прежнему говорили только о тебе. А уж когда дело дошло до Олимпийских игр… Им стало совершенно безразлично, что я делаю и как.

Фрэнси мягко положила ладонь на руку сестры.

— Ты все преувеличиваешь. Каждый раз, когда я звонила домой, мама сообщала мне, какие ты делаешь успехи и как они все гордятся тобой. И в письмах не раз об этом писала. Мне так хотелось порой поменяться с тобой местами! Ненавижу и всегда ненавидела уезжать из дома.

— А я… хотела быть тобой. Поездить по стране, увидеть другие города.

— Еще успеешь. Так что наслаждайся семьей, пока ты здесь. Поверь, уедешь — и начнешь жутко скучать по дому, по родным лицам.

Джина, поколебавшись, робко сказала:

— Я по тебе тосковала.

Фрэнси заморгала повлажневшими глазами.

— А я по тебе. Ты же моя младшая сестренка. Я всегда заплетала тебе косички по утрам. Как же мне тебя не хватало!

Сестры сдвинули стулья, чтобы ничто не мешало им обняться. Официантка принесла поднос с напитками — кому кофе, кому шоколад. Ной спросил:

— Ты и с Джейком начала встречаться, чтобы семья встала на дыбы?

Джина виновато улыбнулась:

— Наверное. Он не такой прилизанный и напомаженный, как все, и мне показалось: ну, все так и взовьются.

— А что произошло сегодня? — поинтересовался Ной.

Джина настороженно покосилась на него, но решила, что исповедуется до конца:

— Мы встретились с приятелями Джейка и отправились на пикник. Только они сразу же стали пить. Потом Джейк с парочкой других идиотов завелись насчет гонки на своих авто. Я до смерти перепугалась. Он раньше никогда не пил, садясь за руль. Да и про участие в гонках они впервые заговорили. Я не самоубийца и заставила его высадить меня здесь.

— И он послушался? — с сомнением спросил Ной.

— О! Конечно, он шумел и ругался. Но я пригрозила, что выпрыгну на первом повороте, если он меня не высадит.

Фрэнси поежилась, представив себе, что могло случиться.

— Что ты расскажешь родителям? — хмуро спросила Джина.

— Думаю, лучше сказать им правду.

— Но они тогда накажут меня!

— Возможно. Только мы расскажем им все-все. И про наши с тобой отношения в том числе.

Джина опустила голову.

— Я и тебе-то с трудом рассказала…

— Они все поймут как надо. И то, почему ты начала встречаться с Джейком. И знай, я все время буду рядом. Вместе с тобой.

Сестры обменялись понимающими взглядами.

По дороге Ной вспоминал, как загнал в ловушку Крэга, как доказал ему с документами на руках, что тот пользовался деньгами компании. Крэг сначала бесился, изрыгал проклятия, но наконец сломался и — сознался. Рассказал про свои проблемы, и они вместе начали искать выход из тяжелейшего положения. Что-то похожее было и сегодня у девочек. Наверное, семейные проблемы решаются примерно так же, как и деловые…