Брент кивнул, и Ной отпустил его.

— Может быть, отойдем куда-нибудь, где мы сможем поспорить наедине? — спросил Брент, обращаясь к Фрэнси.

— Нам больше нечего обсуждать. Поезжай к Бриджит и начинай тренироваться с ней по той программе, какую наметил для меня. Уверена, что у вас еще есть шанс выиграть.

— Ты делаешь ошибку.

— Не волнуйся за меня. Удачи тебе, Брент.

Гнев исказил его лицо. Метнув яростный взгляд на Фрэнси и Ноя, он почти побежал к выходу.

— Не беспокойся, Ной. Он пытался только доказать мне кое-что, а не хотел обидеть, — мягко успокоила его Фрэнси.

— И что же именно он пытался доказать?

— Что я все еще влюблена в него. Этот самовлюбленный болван полагал, что способен очаровать меня своим поцелуем.

— И не сумел?

— Нет, конечно. Я предпочитаю твои поцелуи, потому что люблю тебя.

Ной уставился на нее, позабыв об осторожности. И его лицо могло бы стать наглядным пособием психологам для показа всех стадий шока.

— Скажи же хоть что-нибудь, — взмолилась Фрэнси.

Ной растерянно взъерошил волосы.

— Ты не можешь так думать всерьез. Ты просто запуталась…

— Никогда еще не была так уверена в себе. Я люблю тебя.

В офис вбежала запыхавшаяся Вероника. Всем требовалась Фрэнси. И как бы ни стремилась она услышать что-то вразумительное из уст любимого, времени на это у нее не было. Она подчинилась долгу. И до конца бала сияла улыбкой, шутила, отвечала на вопросы диджея в его вечерней программе, объявляла танцы… И все время ощущала на себе горячий взгляд Ноя. Это было подобно ожиданию извержения вулкана. Час спустя она одновременно сумела сердечно попрощаться с завсегдатаями катка, проводить улыбкой пришедших впервые, расцеловаться с родными и отпустить большинство сотрудников по домам. Сменив ролики на сапожки, она отнесла огромную гроздь воздушных шариков в комнату отдыха и свалила их в углу. Все остальное — завтра.

Только успела перевести дух, и вошел Ной.

— Я отпустил Веронику. Сказал, что уборкой займемся завтра, — сказал он хриплым от волнения голосом.

У нее пересохло в горле.

— Значит, все уже ушли?

— Да.

— Ной, я передумала. Не надо ничего говорить мне. В конце концов мои чувства касаются только меня, а твои пусть остаются при тебе. Я вовсе не собиралась приставать к тебе с ножом к горлу… — Она продолжала лепетать что-то невразумительное, лишь бы не молчать.

— Фрэнси… — В его голосе звучала бесконечная нежность. Ной прижал ее к себе, не сводя с нее сверкающих глаз. — Я не знаю, как назвать то, что я чувствую к тебе. Никогда еще не встречал похожую на тебя. И никого не подпускал к себе так близко. Возможно, я просто не знаю, что такое любовь. Но я хочу тебя. Так, что дрожат руки, когда прикасаюсь к тебе. А когда целую тебя, то весь мир вокруг меняется. Когда ты рядом, меня словно согревает весеннее солнце и все вокруг оживает от спячки.

— Я люблю тебя, Ной. Никого еще так не любила. Наверное, я раньше вообще не понимала, что такое любить и что при этом ощущаешь. И если у нас нет никакого завтра, то пусть будет хотя бы сегодня.

Он стиснул ее ладонь.

— Тогда больше ни слова. Я хочу касаться тебя, обнимать и слушать, как ты произносишь мое имя.

Когда он сдернул с нее ленту, она поняла, что он хочет быть с ней прямо здесь. Он весь дрожал, хотя и пытался по привычке владеть собой. Что ж, она постарается подарить ему все, в чем он так нуждался, — свою любовь. Она схватила его свитер и решительно потянула вверх. Он улыбнулся и расцвел, а она быстро сняла с него и рубашку.

— Без майки, — пробормотала она. Его улыбка лишила ее рассудка, и она поцеловала его сосок.

Он сглотнул ком в горле и прошептал:

— Мне жарко, если надеваю еще и майку.

— Ты и сейчас пышешь жаром.

— Ты тоже.

Они обнялись, отдавшись на волю страсти. Колени их предательски подогнулись, и они опустились на пол. Да какое это имело значение? Она расстегнула его ремень. Он умудрился довольно быстро избавиться от своих джинсов. Она, оказавшись поверх него, жадно всматривалась в горящие страстью зеленые глаза. Хотелось потеряться в этих чарующих глубинах. Он приподнял ее бедра.

— Иди ко мне.

Она ощущала каждый удар его сердца. Какой же он сильный, мужественный, щедрый.

— Теперь вперед, медленнее, — попросил он, удерживая ее руками.

Сладкое и восхитительное чувство наполненности привело ее в восторг.

— Еще, — повторяла она с каждым его рывком. Сердце ее иногда пропускало удар, но она не обращала на это внимания, каждой порой своего тела излучая любовь к Ною. Она хотела, чтобы он понял, как сильно она любит его, как глубоко в ней поселилось это чувство… Она и его забрала туда — в самый глубокий уголок своего сердца и души. Когда накатил экстаз, она с каждой волной выкрикивала его имя. Затем лежала на нем, а из ее глаз лились слезы счастья.

Он лежал на полу, смотрел в это дивное лицо и старался запомнить каждую его черточку… Никогда еще он не видел ее такой прекрасной… а слезы… эти слезы окончательно взяли в плен его бедное сердце.

Он хотел бы положить к ее ногам все, что имел: свое дыхание, свою жизнь. Когда он излил в нее семя, она прошептала: «Я люблю тебя». Это потрясло его так же, как недавно, когда он услышал это впервые. Он онемел от счастья. И хотел лишь, чтобы она снова повторила это, чтобы он был уверен, что ему не почудилось.

Несколько минут спустя Ной нашарил отброшенные в сторону джинсы и подложил себе под голову, а на Фрэнси набросил свою рубашку. Когда она попыталась соскользнуть с него, он лишь сильнее притиснул ее к себе.

— Лежи здесь. Не хватало еще тебе улечься на полу.

— Но ты-то на полу.

Он погладил ее, ничего не говоря. В голове у него царила неразбериха. Одна мысль сменяла другую, одно чувство — другое, логика сражалась с волнами эмоций.

— В чем дело, Ной?

— Мы не предохранялись.

— Не волнуйся. Если я забеременею, то не стану навязывать тебе отцовство.

— Я не об этом. Я волнуюсь за тебя.

— А тебе не приходило в голову, что я могу захотеть ребенка от тебя?

Кажется, он опять онемел. Как тогда, когда она откровенно сообщила, что любит его.

— Но ты же собираешься начать новую жизнь.

Она ничего на это не ответила, лишь спросила:

— Ты все еще собираешься уехать на следующей неделе?

Включившийся в работу рациональный мозг, обязательность бизнесмена и полная сумятица в голове заставили его честно сознаться:

— Сегодняшняя ночь ничего не изменила.

— А что могло бы изменить?

Он и сам этого не знал. Но в одном был уверен, как никогда прежде: больше всего на свете он хотел видеть Фрэнси своих объятиях. Ему необходимы ее нежность и ласки, ее неподражаемая улыбка.

— Поедем ко мне. Останься на ночь.

— Не могу. На всю ночь не могу. А чуть-чуть побуду.

— Из-за родителей? — напрягся он.

Она кивнула.

— Ты уверена, что хочешь подняться ко мне? Это может затянуться.

— Я хочу быть с тобой, пока могу.

В три утра она прокралась в дом родителей. Анджела, сидела в гостиной и пила чай. Фрэнси сняла пальто, решительно расправила плечи и прошла к ней.

— Ты сегодня припозднилась, мама.

— Не могла уснуть. Видела Брента, когда он уходил. Очень мрачный.

— Я сказала ему, что не вернусь в спорт.

— Чем же в таком случае займешься?

— Пока буду управлять катком. Ной обещал продать каток только тому, кто собирается и дальше развивать его. А летом пойду на курсы при университете, посмотрю, как у меня пойдет учеба.

— Хочешь стать учителем? Это мне Ной сказал. А как с самим Ноем? Так и будете видеться украдкой?

— Я просто оберегаю вас от сплетней соседей. А я люблю Ноя и совершенно не стыжусь этого.

— Все-то ты уже решила. И хоть бы разок посоветовалась с родителями.

— Мне уже двадцать пять, мама. А вы все еще считаете меня несмышленышем. Я повзрослела, пока была вдали от вас.