— И часто у вас бывают такие вечеринки? Наверное, неделю готовили все эти лакомства?

Она весело рассмеялась — от счастья, что находится среди своих замечательных близких.

— Обычно каждое воскресенье. Фрэнк и Винс привозят по подносу лазаньи, а мы с Джиной отвечаем за сардельки в тесте.

Ной уставился на свежеиспеченные горячие булочки, щедро сдобренные кусочками сарделек.

— Вы все это готовите сами?

— Мы занимаемся этим с тех пор, как впервые дотянулись до кухонного стола. Винс и Фрэнк сначала пытались помогать нам, но кончалось все дракой и швырянием кусками теста. И мама устраивала мальчишкам головомойку.

На лице Ноя мелькнуло нечто похожее на зависть.

— Вам повезло. У вас такие милые воспоминания о детстве.

— А у вас разве нет?

Он явно смутился, почувствовав неловкость от ее вопроса.

— Мое детство разительно отличается от вашего.

Фрэнси, конечно же, хотелось бы расспросить его, узнать подробности. Однако она чувствовала, что Ной Гордон не из тех людей, кто исповедуется в ответ на обычное приглашение поужинать. Но и не в ее правилах пользоваться ситуацией, чтобы вытянуть из гостя побольше информации, которая, возможно, окажется полезной. Одно она поняла и без расспросов: за его словами крылось бесконечное одиночество.

— Моя жизнь была… несколько необычной. Когда я уезжала, а все мои родные оставались здесь, я чувствовала себя… брошенной.

— Куда уезжали?

— В Бостон. Я тренировалась, готовилась к…

— Еще немного лазаньи? — спросила через стол Анджела Пикар.

— Нет, спасибо. Я сыт. Все было очень вкусно.

Щеки Анджелы вспыхнули от удовольствия.

— Крэг обычно ел до тех пор, пока не чувствовал, что вот-вот лопнет, — заметила Фрэнси, пытаясь вернуть разговор к Крэгу.

Но Ной проигнорировал этот маневр.

— Ваша мама часто приглашает к столу чужаков?

— Если бы ей позволили, она бы затащила каждого встречного. Мистер Гордон, все-таки скажите, с Крэгом ничего не случилось? У него все в порядке?

— Теперь — да, — коротко ответил он.

Когда она в последний раз видела Крэга, то в отличие от его всегдашней манеры держаться он был угрюм и неразговорчив. Да и выглядел усталым и издерганным.

— Вы давно его знаете? — решилась продолжить расспросы Фрэнсис.

— С колледжа. Вы не докончили своей фразы… так к чему вы готовились?

— К Олимпийским играм.

У Ноя перехватило дыхание, словно его лягнули в живот. Вот это да! После праздничного ужина и задувания семнадцати свечей, торжественной церемонии разрезания торта и чаепития Анджела и Пол провели Ноя в гостиную и продемонстрировали внушительную коллекцию наград и медалей Фрэнси. Вот кубок за первенство среди юниоров, а эти медали — за первые места на чемпионатах страны и мира. Значит, она та самая Франческа Пикар, фигуристка, участница Олимпийских игр, которой все предрекали блестящее будущее. Почему же она бросила столь удачно начатую спортивную карьеру? Почему не перешла в профессиональный спорт? И почему управляет его катком?

Чем дольше Ной находился среди гостеприимного семейства Пикар, тем тревожнее становилось у него на душе. Его мучили угрызения совести за привезенные им недобрые вести. Он не отрывал взгляда от Фрэнси, пока та сидела на корточках перед пятилетним малышом, что-то шепча ему на ушко. Малыш захихикал в ответ, и желудок Ноя свернуло в тугой узел. Такому детству среди любящих дядюшек и тетушек можно только позавидовать. Наверное, это незабываемо счастливые дни. Интересно, детство влияет на взрослую жизнь? Раньше он никогда не задавался таким вопросом.

Извинившись перед Полом и Анджелой, он попросил разрешения переговорить с Фрэнси наедине. Она предложила выйти на заднее крыльцо.

Ее волосы колыхались в такт шагам. Такие длинные, шелковистые, так и просятся… тронуть их, ощутить на ощупь.

Включив свет, она вывела его на застекленную веранду. У Ноя перехватило дыхание. Он не встречал женщины красивее, очаровательнее ее, и кровь буквально вскипела в нем. Да-а, такая легко вскружит голову кому угодно. Но прочь все эти сантименты!

— Мисс Пикар…

Она обезоруживающе улыбнулась.

— Все зовут меня Фрэнси.

Так, задача становилась все сложнее. Обычно он действовал гораздо решительнее, потому что бизнес есть бизнес и там не до лирики.

— Фрэнси, это не такой визит, с какими обычно приезжал сюда Крэг. Я собираюсь продать каток.

Она ахнула, глаза у нее округлились от ужаса, и от этого ему самому стало трудно дышать.

— Почему?

— Из финансовых соображений.

— Но мы еще никогда не были столь прибыльны, ведь сейчас…

— Верно. Но вы лишь недавно перестали быть убыточными. И это замечательно. Однако я выкупил долю Крэга и остался совсем без наличных. А это никуда не годится. Чтобы привести все в норму, нужно продать то, что приносит наименьший доход. Этот каток три года висел мертвым грузом, вот я и решил продать именно его. Это самое разумное в данной ситуации.

Она обняла себя за плечи, словно пыталась согреться.

— Вы просто не знаете, какую роль этот маленький каток начал играть в жизни людей. В нашем городе он стал теперь настоящим центром встреч. На катке люди ближе знакомятся со своими соседями, начинают дружить, помогать друг другу… Крэг понимал это. А вот нового владельца это, увы, может и не заинтересовать.

Ною хотелось обнять и согреть эту замечательную девушку. Сердясь на свою слабость, он перебил ее:

— Все это прекрасно, но когда я подвожу баланс, меня мало волнует дух добрососедства или чувство локтя посетителей катка. Я должен делать то, что идет на пользу компании. Иначе я просто потеряю ее, стану банкротом.

Она безвольно уронила руки вдоль тела.

— А как насчет моего будущего и всех остальных работников катка? Если помните, это четырнадцать человек, и многие из них были заняты лишь полдня.

— Это уж на усмотрение будущего хозяина. — Что он мог еще ответить ей?

Он понял, что она до конца так и не осознала еще всей жестокой правды.

— Фрэнси, я не уверен, что покупатель будет заинтересован в сохранении именно этого бизнеса, — высказал он эту правду.

Когда она все поняла, в глазах ее сверкнули злые огоньки.

— И вы продадите каток тому, кто может превратить его в склад или во что-то похуже? Вы с ума сошли! Этот каток построен в 1921 году! Это такая же достопримечательность города, как и он сам. Его деревянный пол видел целые поколения городских роллеров. Сюда даже туристы заезжают. И вы собираетесь продать его человеку, которому глубоко начхать на все это?!

— Тот, кому это место нужно для своих целей, обычно предлагает наилучшую цену. И если честно, то меня поджимает время. Я хочу как можно скорее вычеркнуть этот каток из моих бухгалтерских книг.

— Ага! Значит, вы не только собираетесь продать его, но еще и с наибольшей выгодой! — В ее устах это прозвучало обвинением.

— Именно так бизнес и делается.

— Бизнес? Больше вас ничто не интересует? Вы не видите, что здесь завязан целый клубок проблем, человеческие судьбы, в конце концов? Я нашла наконец то, чем умею и хочу заниматься с такой же радостью, как когда-то фигурным катанием, — и на тебе! А как же Чарли?

— А кто такой Чарли?

Она беспомощно развела руками, словно задохнувшись от негодования.

— Он проработал на катке двадцать лет. Ремонтирует ролики и коньки, следит за всеми кранами, проводкой, освещением, музыкальным центром, если в нем что-то ломается… Джулия работает, чтобы посылать переводы своему сыну в колледж. Тереза уже на пенсии, но такой крохотной, что ей любая подработка как подарок…

Он приехал сюда заключить сделку и вовсе не собирался выслушивать все эти дикие обвинения в бездушии.

— Послушайте, Фрэнси. Я не могу взвалить на свои плечи ответственность за весь мир. Это обычная сделка, пусть и вынужденная. У меня целая армия сотрудников, и как насчет того, чтобы поволноваться и за их судьбу? Извините, что так расстроил вас, но продажа катка — дело решенное.