После проигранного сборной Украины двухраундового поединка команде Германии за право выхода в финальную часть чемпионата мира Лобановский пережил тяжелейший кризис. Когда к нему в гости приехал многолетний соратник Никита Симонян, то последнему бросилось в глаза подавленное состояние Валерия Васильевича.

Симонян был поражен — таким Лобановского он никогда не видел:

«Помню, его супруга Аделаида Панкратьевна мне сказала: «Никита Палыч, ну хоть вы уговорите Валерия Васильевича оставить работу. А то ведь здоровье совсем уже загубленное…» А он ей: «Панкратьевна, идите на кухню заниматься своими делами. Не вмешивайтесь!» И лишь потом признался: «Никита Павлович, у меня плохое настроение».

Я был потрясен — впервые в жизни довелось услышать подобное от этого железного человека».

После дортмундского поражения Лобановский принял решение оставить тренерскую работу, о чем и поставил в известность Игоря Суркиса — вице-президента киевского клуба. Но тот отверг саму возможность ухода Лобановского:

«Я его не умолял, а только привел ему те доводы и аргументы, которые должны были убедить его остаться на посту главного тренера «Динамо». Он попросил сутки для принятия окончательного решения. На следующий день Валерий Васильевич перезвонил мне и предложил встретиться у него дома. Я приехал, и наш разговор он начал со слов о том, что решил все-таки остаться главным тренером команды: «Я буду продолжать работать. Но давайте договоримся: я буду работать до тех пор, пока смогу. Я не буду бороться за это место и уйду, когда вы скажете. Без всякой помпы и скандала, тихо и спокойно…»

Команда приступила к предсезонной подготовке. Весной, когда возобновился национальный чемпионат, динамовцы, которые закончили первый круг, деля лидерство с «Шахтером», вырвались вперед и уверенно продвигались к очередному чемпионскому титулу.

Отправляясь на последний матч в своей жизни, Лобановский находился в превосходном расположении духа. Он чувствовал себя бодрым и подтянутым, был полон планов и идей относительно будущего команды. Ничто не предвещало трагедии, которая случилась в поединке с запорожским «Металлургом».

Будучи гипертоником, Лобановский очень чутко реагировал на все изменения в погоде — в солнечный, ясный день он чувствовал себя хорошо, а как только небо начинало хмуриться, его самочувствие значительно ухудшалось. Именно тяжелые грозовые тучи, внезапно выросшие над стадионом, на котором азартно сражались две команды, стали виновниками несчастья.

Трагедия случилась седьмого мая 2002 года…

Присутствовавший на том роковом матче Игорь Суркис вспоминает:

«Шла игра, и Валерий Васильевич очень внимательно наблюдал за ходом поединка. Первый тайм закончился со счетом 1:1, а ведь ничья нас абсолютно не устраивала. Однако еще больше Валерия Васильевича не устраивала игра динамовцев.

В перерыве матча в раздевалку команды он зашел несколько раздраженным, дал игрокам ряд установок. Это помогло — динамовцы во второй половине заиграли значительно лучше, забили два мяча и уверенно вели матч к победе. В тот момент я шутя сказал, что все теперь ясно, можно возвращаться в Киев — самолет ждет. На что Валерий Васильевич возразил: «Нет, Игорь Михайлович, матч длится девяносто минут».

Я будто что-то предчувствовал — ведь, как правило, мы подобными репликами во время игры не обменивались. На тренерской скамье всегда царила деловая атмосфера, никто, в том числе и я, не комментировал ход игры и не вмешивался в решения и действия тренеров.

За несколько минут до окончания поединка нам забили гол — ошибся защитник Юрий Дмитрулин. Несмотря на то, что судья отменил взятие ворот — мяч был забит из положения «вне игры», Лобановский прореагировал молниеносно — велел разминаться другому игроку линии защиты, Андрею Несмачному. После того как произошла замена, а судья показал, что добавляет к основному времени еще несколько минут, все и случилось.

Буквально через минуту после этой замены один из тренеров, Анатолий Демьяненко, обратил внимание на то, что у Лобановского закрыты глаза, а голова неестественно откинута назад.

Доктор, подлетевший к Валерию Васильевичу, попытался открыть ему рот и освободить язык. С трудом, но это ему удалось, после чего Лобановский резко вдохнул, приоткрыл глаза и обвел окружающих непонимающим взором. Пока врач лихорадочно натирал виски тренера нашатырным спиртом, стадион, видя, что вокруг тренерской скамейки «Динамо» возникла паника и подъехала машина «скорой помощи», затих. Только несколько отмороженных юнцов, расположившихся на трибуне прямо за скамейкой гостей, начали скандировать: «Шахтер!», «Шахтер!» Администратор киевлян Чубаров едва не кинулся в драку: «Замолчите, негодяи… Лобановскому плохо…»

Врачи хотели положить Лобановского на носилки, но он отказался, отчаянно пытаясь сделать вид, что ничего страшного не произошло: «Не надо, я сам дойду. Это у меня давление — такое часто бывает. Оно сейчас стабилизируется…»

Давление на самом деле было критическое — двести тридцать на сто шестьдесят. Встревоженные врачи «скорой» сказали, что тренера нужно немедленно везти в больницу.

Лобановский отказался наотрез: «Я возвращаюсь домой, в Киев».

Потребовалось вмешательство Игоря Суркиса, пообещавшего тренеру, что команда улетит одним самолетом, а он, оставшись вместе с Мэтром в больнице, будет ждать, пока врачи не завершат все процедуры. И тогда они смогут вместе вернуться в столицу Украины на другом самолете, который будет находиться в запорожском аэропорту «под парами» и ждать…

Валерий Васильевич нехотя согласился, тут же потребовав сделать телефонный звонок жене. Он как мог успокоил ее, пообещав прилететь после выполнения ряда необходимых больничных процедур. Но уже в палате городской клиники ему стало хуже, и он впал в забытье — стал бормотать что-то не очень внятное…

Стало понятно, что дело принимает плохой оборот — у Валерия Васильевича развивается инсульт. Из Киева немедленно вылетела бригада опытнейших медиков, которые сделали все, чтобы спасти легендарного тренера. Его состояние удалось стабилизировать — в следующие два дня Лобановский приходил в себя и узнавал окружающих. «Почему я небрит? — искренне удивился Валерий Васильевич, как только сознание вернулось к нему — Железный Полковник хотел выглядеть опрятно даже на больничной койке. — Ладно, завтра я сам встану и побреюсь. Вы же знаете, я привык бриться самостоятельно».

Рядом с ним постоянно находилась Аделаида Панкратьевна, которая примчалась из Киева и не отходила от постели любимого человека, с которым прожила почти сорок лет. «Адочка, — нежно произносил Лобановский, обращаясь к ней, — а где сок? Ты ведь знаешь, что я им йогурт запиваю…»

Он всегда пил хороший сок из стеклянных бутылок…

Окружающие могли вздохнуть с облегчением — состояние Лобановского улучшалось. Казалось, что самое плохое уже позади…

Резкое ухудшение произошло в субботу, 11 мая — его самочувствие стало критическим. Срочно собравшийся консилиум врачей принял отчаянное решение: немедленно провести операцию для снятия внутричерепного давления, хотя этот шаг был невероятно рискованным при поставленном диагнозе — субарахноидальное кровотечение. «Давайте молиться за него, — сказали врачи, скрывая наворачивающиеся на глаза слезы. — Шансы выкарабкаться — незначительны. Но если кризис через четыре-пять дней отступит, мы спасем его».

О том, что Он сможет когда-либо вернуться на тренерский мостик, не стоило и говорить. Но вся Украина, уже понявшая, что речь идет не об обычном недомогании, как к этому почти привыкли в последние годы, что самый прославленный в истории страны тренер находится на зыбкой грани между Жизнью и Смертью, молилась за Него…

Когда сердце Лобановского остановилось в первый раз, врачи сумели заставить его биться. Все облегченно вздохнули, с надеждой глядя на экран монитора, где вычерчивалась нервная кривая линия, сопровождаемая прерывистым звуковым сигналом. Через несколько минут сердце снова остановилось. На протяжении следующего получаса врачи отчаянно пытались запустить его. Разряд — массаж… Разряд — массаж…