В любом случае, очередная команда Лобановского миновала свою высшую точку и принялась клониться к закату. Два года спустя последует провал на чемпионате мира в Италии, последнем мировом форуме для сборной «великого и нерушимого»… Провал, как и многое, связанное с личностью ВВЛ, таинственный и непонятный.

Лобановский не без иронии и не без удовольствия вспоминал в своей книге: «В начале турнира (речь идет о Евро-88 — прим. авт.) Франц Беккенбауэр высказал мнение, что советская команда «играет в футбол 20-х годов», но его соотечественники-журналисты тут же заявили ему в ответ: «Часы Беккенбауэра идут неправильно», а после того как сборная ФРГ выбыла из борьбы за главный европейский приз, предположили, что, вспоминая 20-е годы, «Беккенбауэр говорил о своей команде».

Легко говорить, зная, как все сложилось, однако: да, тогда, дома, для сборной ФРГ все закончилось в полуфинале. Но два года спустя великолепная команда Беккенбауэра почти в том же составе сокрушила всех на ЧМ-90, а сборная СССР со всем ее «футболом будущего» с треском вылетела из группы, взяв очки, лишь когда ей позволил сделать это Камерун!

Матч с румынами был проигран почти вчистую, хотя второй гол соперники забили с пенальти, назначенного за игру рукой Хидиятуллина за пределами штрафной площади. Ненамного лучше сборная СССР смотрелась и во второй игре, против чемпионов мира, аргентинцев. Однако здесь хотя бы начало было бодрым — Шалимов довольно быстро сломал основного вратаря «асбиселестес» Пумпидо (чем, как выяснилось, оказал команде Карлоса Билардо огромную услугу. Заменивший Пумпидо молодой Серхио Гойкоэчеа станет одним из героев чемпионата и на пару с Марадоной вытащит в финал совершенно инвалидную команду). А потом снова приключилась трагедия из-за судьи. Почему руководство сборной СССР не протестовало против назначения на игру того самого шведа Фредрикссона, что подложил нам свинью на ЧМ-86? Ответ может быть только один: надеялись, что человек в черном, вспомнив о совести, вернет причитающийся должок… Ага, сейчас! Когда Марадона рукой (снова рукой!) вынес мяч из пустых ворот — пенальти и красная карточка! — судья даже ухом не повел…

Из наших же футболистов словно воздух выпустили. Сборная СССР, пропустив два мяча, оставила себе лишь призрачные шансы на выход из группы. Победа с крупным счетом 4:0, презентованная с барского плеча Камеруном (команда-открытие ЧМ-90 во главе с Валерием Непомнящим уже выиграла и у аргентинцев, и у румын, а потому чихать хотела на результат последнего матча в группе), ничего не меняла — Аргентина и Румыния сделали устроившую обе команды ничью и оставили наших на безнадежном четвертом месте.

На том чемпионате дебютировал полузащитник Игорь Шалимов — один из всего лишь трех спартаковцев, приглашенных ВВЛ в сборную (наряду с Хидиятуллиным и Дасаевым). Шалимов отыграл в двух матчах из трех и разумно полагал, что румынскую команду наши, к сожалению, просто недооценили, а когда спохватились, то было уже поздно: «В том чемпионате, учитывая его относительную продолжительность, за основу был взят план подготовки, опробованный за два года до этого на чемпионате Европы в Германии. Это — сохранение нагрузок даже в начале чемпионата, игра, как принято говорить, на усталости. Поэтому неслучайно, что на европейском первенстве сборная СССР на старте тоже показала игру невыразительную, но результаты были лучше. Поэтому она и вышла в следующий этап. Так что, не изобретая велосипед, Валерий Васильевич взял за основу этот же план подготовки к чемпионату мира».

Вопросы, вопросы… Совершенно очевидно, что вновь тренеры просчитались с нагрузками. Как и в 76-м, к решающим матчам наши футболисты подошли, едва волоча ноги («В сортир по-большому стоя ходили!» — образно заметил один из участников тех событий). Пик формы, быть может, и маячил где-то в районе 1/8–1/4, но проверить это уже не было никакой возможности… В 88-м получилось — чудом отскочили в первом матче с голландцами, еле спаслись с Ирландией, после чего в игре и, прежде всего, в физической форме команды наступило явное улучшение. В 90-м — ошиблись.

Лобановский был подвергнут просто уничтожающей критике. И что ни говори повод был налицо. Причем дело заключалось не только в просчете по нагрузкам. Кадровые решения тренерского штаба сборной тоже вызвали определенные сомнения. Скажем, почему не было в сборной Олега Саленко — блестящего молодого форварда «Динамо» (киевского «Динамо»! Своего человека!), забивавшего почти в каждом матче, только-только отметившегося хет-триком в финале Кубка СССР? Ответа на этот вопрос нет — одна из загадок Лобановского…

Четыре года спустя, когда Саленко уже отыграет за сборную России на ЧМ-94 в США и сотворит свой замечательный рекорд — забьет пять мячей тому же Камеруну, — он случайно встретится с Лобановским. И ВВЛ скажет: «Да, тогда, в 90-м, я был не прав. Нужно было брать тебя в Италию — это был бы твой чемпионат…»

Это был третий и последний чемпионат мира Валерия Лобановского. Теперь ему, измученному непрерывными битвами во имя хозрасчета и независимости футбола от Госкомспорта, разворачивавшимися все эти годы, предстоял долгий путь по барханам эмиратских и кувейтских пустынь.

В 1990 году Советский Союз отторг Лобановского. Вытолкал взашей.

Почему ВВЛ уехал и, что самое печальное, уехал бог знает куда — в страну с невероятно жарким и безумно вредным для нашего человека климатом, в страну без футбола как такового?

Тут можно пуститься в пространные размышления о прогрессе азиатского футбола, о новых задачах, о желании Лобановского испытать себя в незнакомых и куда более сложных условиях….

Пустое. По всей видимости, отъезд самого титулованного советского тренера можно объяснить тремя причинами.

Первая и главная из них — ехать надо было хоть куда-то! В киевском «Динамо» в том виде, каковой являл собой клуб в конце 80 — начале 90-х, Лобановскому уже нечего было делать. Команда еще выигрывала — в финале Кубка СССР от московского «Локомотива» камня на камне не оставили — 6:1, но признаки зарождающейся болезни были уже налицо. Начиналась безумная распродажа игроков за копейки (достаточно вспомнить чуть более поздний подарок «Олимпиакосу» в виде Протасова и Литовченко), а если и выручались более-менее приличные суммы, то они оседали в неизвестных карманах. Во всяком случае, в клубной инфраструктуре они никак не просматривались. Когда несколько лет спустя, в 1993-м, Григорий Суркис и его партнеры придут в «Динамо», в клубе, кроме замечательных спортивных традиций, имелось 12 миллионов долларов долга, а все имущество клуба было заложено и перезаложено. Как можно было так обращаться с командой, которая была воистину народным достоянием, — вопрос, который останется на совести предыдущих руководителей клуба. Если прикинуть, сколько по ценам того трансферного рынка можно было выручить за игроков, то впору задаться вопросом — а почему новое здание базы в Конча-Заспе, поражающее своими размерами и великолепием, появилось на свет лишь в 97–98-м? Ведь деньги-то и раньше были!

Из киевского «Динамо» образца восемьдесят шестого-девяностого годов в рекордно короткие сроки были распроданы пятнадцать (!!!) игроков основного состава. Они, принесшие славу своему клубу и сборной страны, отправились на поиски футбольного счастья в двенадцать стран Европы и Азии…

Всего этого Лобановский, разумеется, не мог не видеть, как не мог не сталкиваться с этим позорным явлением. Команда утекала буквально сквозь пальцы — как песок, которого так много там, куда собирался уехать…

А тут еще и все начинания ВВЛ с незавидной регулярностью стали терпеть крушение. Родное «Динамо» претендовало разве что на внутренние, давно набившие оскомину победы (чуть ли не как в Украине десятилетие спустя), да и то с большой натугой. В те годы мы проигрывали в европейских кубках практически любой более-менее приличной команде. Разочарованием заканчивались и настойчивые попытки добиться перевода клубов (и прежде всего киевского «Динамо») на хозрасчет — этакая предтеча профессионализации футбола в СССР, и создание Союза футбольных лиг — последняя попытка предотвратить развал футбольного хозяйства огромной страны… Все эти инициативы и мероприятия Лобановский пробивал, видя много дальше, чем большинство функционеров, игроков и простых болельщиков, но оказались они не более чем временной формой оттягивания неизбежного.