— Отрежь свои ноги и выбрось их собакам! — выругался Граф, брызжа слюной. Он злился не столько на меня, сколько на «случай», но все равно был зол. Еще бы, нам не хватало только этого. Мы были на виду, нас уже видели люди. Дома и дворы находились от нас в нескольких десятках метров, я видел, как движутся по шоссе машины, слышал их короткие сигналы, почти ощущал запах жилья. Осталась самая малость, один рывок, шаг, почти ничего. Скрутят нас или нет, но мы дошли, дошли! Назло всем ментам мира, рыскающим по дорогам земли. Мы дошли!

Город был слишком мал и прозрачен для того, чтобы спрятать в себе двух беглецов. Двое были слишком заметны для него. Мы шарахались от каждого встречного человека, но все же шли. Шарахались внутренне, не явно, но это «внутреннее» было пострашнее, чем явное. Собаки чуют волка за версту, волки чуют собак. Нам нужно было где-то укрыться, хотя бы на полчаса, но, как назло, не попадалось ни одного приличного двора. Все какие-то открытые, сквозные, просматриваемые со всех сторон. На лавках в этом городе не сидели, да и сами кособокие, полусгнившие лавки, каковых был негусто, вызывали одну жалость. Такой вид. Когда мимо нас проехала милицейская тачка с мигалкой на крыше, мы просто вжались в стену дома, словно это глупое «вжимание» в самом деле могло нас спасти. Но, к счастью, пронесло. Наши нервы были на пределе, какой только может быть у пока еще живого человека, и одно, самое безобидное, но неосторожное слово встречного могло привести к непредсказуемым последствиям для него и для нас. Граф оброс, его щетина была черной как смоль, она бросалась в глаза каждому. Я смотрелся намного лучше его, но все равно ужаснулся своему виду, когда глянул на себя в зеркальную витрину киоска. Впалые глаза, впалые щеки, бледное, почти белое лицо. «Больница или тюрьма» — так подумает всякий, кто обратит внимание на странного типа в серой куртке и черной вязаной шапочке на голове. Под курткой что-то есть, торчит. Наверно, спрятал бутылку или какую-то вещь. Пропойца!

Нужно было что-то предпринимать, срочно, но что? Мы боялись сесть в тачку, боялись войти в магазин — полно людей, боялись долго идти по улице. Граф по-прежнему шел чуть впереди меня, опустив голову вниз, ни на кого не глядя. Наконец он остановился, стал разглядывать какие-то объявления у телефонной будки. Я понял, что он ждет меня.

— У меня уже вся рубашка мокрая, Михей, — честно признался бедолага, когда я стал рядом с ним.

— А у меня — сухая! — съязвил я по привычке.

— Давай хоть куда-то нырнем, Михей!

— Куда? Лучше идти вот так по улице, чем нырять куда попало. Там мы сразу бросимся в глаза. — Я хотел еще что-то сказать ему, но сзади меня кто-то окликнул. Точнее, нас.

— Мужики, — обратился к нам какой-то парень лет двадцати двух. — Жетончика лишнего не найдется часом? Я куплю. — Он держал в руках листок бумаги, очевидно хотел позвонить, да не было жетона. Я автоматически пошарил по карманам, моментально «взвешивая» фрукта. «Мент или случайный штемп?» Одет как-то несолидно, почти в спецовку, свитер грязноват, на ногах раздолбанные ботинки-говнодавы. Еще холодновато, но люди одеты почти по-весеннему, а этот… Кто же он?

— Извини, парень, нет. Проси чего-то другого, — пошутил я и выдавил из себя подобие улыбки.

— Было бы что с вас взять, я бы попросил, — неожиданно откликнулся на мою шутку щегол и тоже улыбнулся. Повертел головой по сторонам, высматривая, у кого бы еще попросить жетончик. Поблизости в это время никого не было, и он вздохнул.

— Выскочил вот подруге позвонить, а жетон в пиджаке остался. Во блин! — чертыхнулся парень, комкая бумажку в руках. — Придется топать назад.

— Далеко, что ли? — поинтересовался я как бы между прочим, видя, что он собрался уходить.

— Не очень, тут за углом. Просто лень идти еще раз. Я — на работе, — пояснил он и достал из кармана сигарету.

— Слушай, — решил я воспользоваться ситуацией и попытать счастья с первым встречным. Молодежь редко пашет на ментов, да и деньги любит не меньше, чем девок и кокаин. Почему бы и нет? — Не хочешь заработать наскоряк пару сотен, а? — спросил я его так, словно делал ему одолжение, но и тактично, сочувственно.

— Кто не хочет? Я — на работе, — еще раз напомнил он о работе, но посмотрел на меня заинтересованней и выжидающе.

— Да пустячок дело, пятнадцать минут всего-то… Ты где работаешь-то?

— В котельной, — ответил щегол. — За углом, рядом совсем.

— Еще топят, что ли? Тепло же.

— Подтапливаем, по погоде. А вообще-то сезон закончился.

— Тем более. Напарник подежурит, а ты заработаешь пару копеек, — сказал я более уверенно.

— В том-то и дело, что я один, — усмехнулся он. — А что нужно сделать? Если пятнадцать минут, можно. Говорите, мне некогда.

В считаные секунды мне нужно было что-то придумать, но, как назло, в голове звенела одна пустота, я малость растерялся.

— Погоди… — Я тянул время, а сам лихорадочно искал приемлемый вариант. — Сделаем иначе… Поддать хочешь? — спросил, зная, что вряд ли промахнусь. А если и промахнусь в этом, значит, спрошу о другом.

— Ну вообще-то можно… — повеселел щегол, глазки его заискрились. Понял, что вот-вот прокатится на халяву.

— Тогда возьми пару пузырей и закусить. Пойдем к тебе, и там я все растолкую. Вижу, мы договоримся, — похлопал я его по плечу.

— Смотря в чем, — на всякий случай заметил он. — А вы вроде не местные, да? — Щегол перевел слегка настороженный взгляд на Графа.

— Пермяки. Приехали к бабам знакомым, а ночью угнали машину суки какие-то.

— И что? — Щегол не понял, чего от него хотят.

— Ну вот и потолкуем на эту тему. Ты тут всех знаешь, может и поможешь чем. А от милиции толку мало. Год будут искать. Мне только совет нужен, к кому обратиться, — успокоил я его. — Поговорим, короче, и то легче будет.

Он согласился, и мы пошли.

По дороге я сунул ему деньги на водку, поинтересовался, где находится ближайший магазин или киоск. Благо дело «точек» в Губине хватало, сворачивать не пришлось.

— Что ты ему наплетешь? — спросил у меня Граф, когда Вова — так звали щегла — покупал спиртное. Он был явно доволен, что мне удалось найти убежище. Котельная нам в самый раз, что и говорить. Тем более что парень один. Укроемся там пока.

— Что-нибудь да наплету, какая разница. Лишь бы пересидеть где-нибудь пару часов. Ляпнет стакан-другой и забудет, зачем мы пришли.

Парень вернулся с двумя бутылками водки, копченой рыбой и пивом.

— Хлеб у меня есть, — сказал он, передавая пиво мне. Мы свернули за угол и вскоре вошли во двор, состоящий из трех двухэтажных домов, выстроенных буквой П. Котельная находилась под одним из домов, в его торце. Мы спустились по выщербленным ступенькам вниз, запахло шлаком и углем. Пройдя через небольшую котельную, оказались у маленькой подсобки без двери. Топчан с одеялом и подушкой, стол, два табурета. На столе пара мутных стаканов, транзисторный приемник, пепельница и несколько потрепанных эротических журналов.

— Девок-то приглашаешь сюда? — кивнул я на топчан, затем на журналы. — Трахаешь?

— Сами идут… — Он быстро чиркнул ребром ладони себя по шее. — А переспать не с кем, сифон вовсю гуляет, боюсь. Замучаешься платить за уколы потом, научен уже.

— Да, да, да, — поддакнул я ему. — Сам знаю. Баба что минное поле — сунулся и пропал.

Мы сели за стол, Вовчик зашустрил с закуской; нарезал кусочками рыбку, достал хлеб и два соленых огурца, половину луковицы, что-то еще.

— Ну, давайте. — Он разлил водку в два стакана и кружку. Третьего не нашлось. Я называл Графа Резваном, он меня Колей. Вовчик явно не щекотался и, скорее всего, принимал нас за тех, кем мы и назвались, — за пермяков, приехавших повеселиться к местным бабам. Его дежурство заканчивалось утром, что нас особенно устраивало. Мы выпили и закусили. По телу тотчас разлилось приятное, знакомое тепло. Захотелось совсем расслабиться, забыться и поболтать о чем-то хорошем. Но как расслабишься, когда под курткой — автомат, который мешает лишний раз повернуться? Железка эта явно не к месту, того и гляди — заметит, а то и предложит раздеться. Граф чувствовал себя так же, как я, мостился как курица на насесте. «Ладно, что-нибудь придумаем», — подумал я, спеша налить по второй. Вовчик заметно разговорился и стал чуть круче, чем был. Потянуло на блат. Он нес разную чушь из жизни молодых, то и дело спрашивая нас, прав он или нет, а мы, конечно, делали вид, что нам интересно его слушать. Все как всегда. Обращался он к нам на «ты», по-свойски и вообще хотел казаться самостоятельным и взрослым. Посидев минут тридцать — сорок — мы выдержали это время, я намекнул ему, что не мешало бы запастись «горючим». Оно уже было на исходе. Водка походила на помои, наверное, ее гнали в каком-то подпольном цеху, в таком же подвале, как и наш, а потом распихивали по киоскам. Но по двести пятьдесят мы с Графом все же выпили. О деле я с Вовиком еще не говорил, а он меня не торопил. Он уже забыл и о своей подружке, его пиджак висел на вешалке, за перегородкой.