— Местные крестьянки. Мародерством решили заняться, не иначе, — сказал профессор.

— Да уж, — ответил «Я», заметив среди тел, наполовину переварившихся в этом плотоядном бульоне, Кармен, свою недавнюю знакомицу из паба. Ее тело размякло под действием пищеварительных соков и выглядело так аппетитно, что, честно говоря, у «Меня» потекли слюнки. — Что же мы стоим, может, им еще можно помочь, — «Я» подбежал к кромке пруда, увлекая за собой профессора.

Нам удалось вытащить только Кармен. Остальных девушек утянуло на самую середину и спасти их не было ни малейшей возможности. Обнаженное тело утопленницы, распростертое на траве, бесстыдно открывало нашему взгляду свои пышные прелести. Зрелая чувственность ее фигуры контрастировала с хрупким изяществом Виви.

Профессор, склонившись, осматривал ее.

— Кости, похоже, целы, — сообщил он.

— Если только наша операция увенчается успехом, ее можно будет спасти. Главное, что не пострадал скелет, то, что Дали в своих рассуждениях о натурщицах называл «остовом объективной материи»[52]. Однако стоит поспешить, иначе сознание «Дали» может растопить и нашу реальность.

— М-м-м, — Ишервуд, вздрогнув, с трудом очнулся от созерцания все еще влажного тела Кармен: роскошные горы грудей, изгибы бедер, черные заросли внизу живота. Он выглядел как одержимый, в уголках губ застыла слюна.

— Если замешкаемся — рискуем сами заразиться каннибализмом, — проговорил профессор.

По галерее, увешанной картинами Дали, мы добрались до комнаты Виви. Она была у себя. Здесь был последний островок прохладной рациональности, обещавшей нам спасение в обезумевшем доме.

— Госпожа Виви, — объявил профессор, — у нас к вам серьезный разговор.

Мы по очереди принялись излагать ей наш план. Виви напряженно слушала, не спуская с нас проницательного взгляда. На все наши уговоры она лишь кивнула:

— Хорошо.

— Вы должны будете во всем следовать нашим указаниям, — с этими словами профессор достал из кармана обломок мебели, подобранный где-то по пути и протянул его Виви. — Вы должны съесть это. Прямо здесь и сейчас.

— Съесть? У вас на глазах?

— Именно так. Понимаю, насколько это мучительно, но все же прошу вас преодолеть себя. К тому же мы вам не чужие, разве не мы ваши самые преданные друзья? — подбодрил ее «Я».

— И все же... — Виви никак не могла решиться.

— Пожалуйста, вы должны запихнуть этот кусок в себя во что бы то ни стало.

«Я» всунул обломок в ладонь Виви. Мелко дрожа от напряжения, она боязливо прикоснулась к нему губами.

— Нет, не могу.

— Прошу вас, будьте мужественной.

— Нет, мне слишком стыдно. Легче умереть.

— Ну, соберитесь же, — взмолился «Я».

— Хорошо, только пусть господин Ишервуд выйдет за дверь, — сказала Виви.

На лице профессора промелькнуло легкое удивление, но тем не менее он безропотно вышел в коридор. Мы с Виви остались одни.

— Ну, давайте же!

Виви побледнела. Трясущимися руками она поднесла обломок ко рту. Дотронулась до него губами. Жгучий стыд заставил ее покраснеть.

— Нет, так не пойдет. Глотайте как следует.

Ее зрачки затуманились. Повинуясь моему приказу, она отчаянно боролась с запретом внутреннего голоса.

— Нет, не могу. Не могу.

— Ну что же, попробуем еще разок. — «Я» подавил в себе всякое чувство жалости и снова вложил ей в руку отброшенный обломок.

— Хорошо, я съем это. Только ради вас.

На глаза у нее навернулись слезы. Она зажмурилась. И — дернув шеей — проглотила.

Вот оно!!

Дождавшись нужного момента, «Я» почти закричал:

— Вашим телом управляют механизмы! Их вживили на Земле после той аварии.

Не успел «Я» закончить, как страшная сила отшвырнула «Меня» к стене. Это мощная энергия ее подсознания отторгала весь окружающий мир, в том числе и «Меня».

Ну а потом...

Так мы спасли Марс, который вот-вот должен был снова исчезнуть в желудке «Дали».

Виви в сопровождении профессора полетела на Землю и сделала повторную операцию. Нашими молитвами операция увенчалась успехом, и Виви избавилась от невроза, разъедавшего ее одинокую душу.

После этого «Мне» по идее следовало стать свидетелем на их с профессором свадьбе. Но вышло иначе.

Ишервуд воспылал страстью к пышным прелестям Кармен, девушки, которую мы спасли из гущи пруда-людоеда. А может быть, он просто догадался об истинном положении дел, когда Виви выставила его из комнаты. Так или иначе, никто особенно не сокрушался по поводу его непостоянства.

Профессор стал совершеннейшим тореадором, иными словами, из Данте перевоплотился в Хосе.

Ну а Виви, разумеется, осталась со «Мной». Богатства мы так и не нажили, но она, кажется, счастлива. Вот родится наш первенец, и пора будет снова отправляться на Марс — познакомить его с прадедушкой.

[53]

— Неужели и до такого дело доходит?!

Я даже записывать перестал и уставился на Нитани.

— Ну да. А что оставалось? Иначе эту книгу достать невозможно. — Нитани даже пожал плечами — само собой, мол, это в порядке вещей. Остальные восприняли его слова как нечто само собой разумеющееся.

Я восхищенно кивнул. Прав наш Главный! Этот кружок, именующий себя «Обществом маниакальных библиоманов», выделяется даже среди самых отъявленных фанатов редкостных книг. Его члены и сами это признавали.

Вообще-то я человек совершенно иного круга и весьма далек от подобного рода занятий, но и мне доводилось порой пускаться в довольно рискованные авантюры, чтобы раздобыть позарез нужный материал для журналистского расследования. Однако до такого бесчинства, о котором только что поведал Нитани, я все же никогда не доходил.

— И вас не обвинили в уголовном преступлении? — решил уточнить я.

Вообще-то статейка, похоже, выходила занятная, но все дело в том, как подать материал, иначе проблем потом не оберешься.

Нитани расхохотался.

— Разумеется, нет. Кому же охота штраф платить или в каталажку угодить — даже за очень нужную книгу?

— Все это весьма любопытно. Я просто поражен. Признаться, когда наш редактор послал меня к вам, чтобы сделать статью для журнала, у меня просто руки опустились. Эту рубрику мы ведем на двоих еще с одним парнем. Так вот, ему досталось «Общество любительниц горячих источников», в котором состоят студенточки женских вузов. Меня даже завидки взяли... Но у вас я такое узнал! И теперь не жалею о том, что мне дали именно это задание.

Это не было лестью, я говорил от души.

— Неужели? А может, и впрямь куда соблазнительней понежиться на источниках с молоденькими девицами? У нас тут одни неопрятные старикашки, да и дом — хибара хибарой. Ваш приятель, поди, сейчас лакомится деликатесами в гостинице, а нам, кроме кофе, и предложить нечего... — Хозяин дома, Мидзусва — он был вроде старосты кружка — подлил в мою чашку горячего кофе.

Я склонил голову в знак благодарности.

— Вы, верно, даже не подозревали, что в нашем мирке бурлят такие тайные страсти? — с легкой насмешкой спросил Итиура, самый старший среди собравшихся.

— Признаться, нет. То, что монеты и марки чем старинней, тем ценнее — это понятно. А вот книги... Я всегда полагал, что антикварная книга — это непременно старинная, очень старая книга. Но, похоже, я ошибался.

— Прелесть коллекционирования редких книг в отличие от марок и всего прочего заключается в том, что ценность книги определяет для себя сам коллекционер. Стоимость марки неизменна и от владельца не зависит, а вот стоимость редкой книги — дело другого рода. Для того, кому она интересна, это сокровище, а для того, кто равнодушен к данной области знаний, — вещь бесполезная, даже если он и любитель редких изданий. А потому цены на редкие книги меняются в отличие от цен на марки, — пояснил Итиура, прихлебывая кофе.