— Фокси профессиональный телохранитель, — пояснил Олбен, — потому, наверное, и ассоциации такие. А вот я — отставной военный, и поэтому я чувствовал себя, как на ближневосточной войне. На войне не совсем веришь в происходящее, хотя оно там настолько реальное, что реальнее некуда. Просто мозг защищается, уговаривая себя: «Спокойно, парень, это просто игра, вроде пейнтбола. Не зевай, и все будет хорошо».

— А я не успела понять свои ощущения, — сказал Инге, — просто мы угодили в ситуацию, когда надо было стрелять, и я стреляла.

— Ты классная девчонка, — Тедди похлопал ее по спине, — Тебе для правильного настроя достаточно знать, что ты на той стороне, на какой надо.

— А тебе? — спросила она.

— Я ведь немного буддист, — каскадер пожал плечами, — а в буддизме нет такого четкого разделения на реальность и иллюзию, на внешнее и внутреннее… Все призрачно.

— Называется, ответил, — буркнула Инге.

— Ясно, что ничего не ясно, — подвела промежуточный итог девушка-репортер, — но вот парадокс, который я сформулировала. Вся ваша команда, и участники массовок играют, погружаясь в то, что Харри назвал «сценической реальностью», и вроде бы, результат должен получаться однозначно-достоверный для зрителей киноленты. Но опросы дают разброс мнений о ваших сценах. Одни отвечают, что все реально, как в жизни. Другие — наоборот, что все искусственное и невыразительное. Чем объяснить такой разброс?

Харрис поднял руки и повертел ладонями над головой.

— Этот разброс, Леонор, гораздо глубже. Он не в мнениях, а в сознании. Многие люди полагают, что за рамками их привычного уклада жизни лежит то, что они видят по TV, когда включают новости или кино. Ты ведь понимаешь, Леонор, что все TV-новости производятся на «фабрике грез», по той же технологии, что и художественные ленты.

— Ну, это ты хватил через край! — импульсивно воскликнула она.

— Леонор, — вмешался Олбен, — ты ведь репортер, и ты наверняка знаешь, как делаются новостные блоки о военных операциях против пиратов, мафиози или экстремистов.

— Ну, вообще то… — девушка-репортер вздохнула, — да, там с реальностью проблемы.

— Честно говоря, — продолжил Харрис, — мы в команде раньше не очень задумывались о сходстве новостных программ с игровым кино, пока не сцепились по этому поводу с интересным парнем, оператором «Iron Star» из команды Большого Бонго.

— Джимми Декстон отличный парень, — поддержала Инге, — хотя, у него тоже какие-то буддистские взгляды, примерно как у Тедди, который тоже отличный парень.

— У Джимми, — поправил Тедди Бруно, — не то, чтобы буддистские взгляды, а скорее икстланские, по Кастанеде. У Кастанеды есть интересная мысль: «Повседневный мир существует только потому, что мы знаем, как удерживать его образы». Как-то так…

— Очень в тему! — одобрил Харрис, — так вот, Джимми четко провел идею о том, что в кинематографе создается и поддерживается не иллюзия, а реальность. В литературе, поставляющей фабулы, лучшей реальностью считается шизоид, а в кино — гламур. В результате, на экраны выплескивается море шизоидного гламура.

— Что-что? — переспросила Леонор.

— Шизоидного гламура, — повторил он, — Многие цивилизованные люди, убеждены, что шизоидный гламур, это и есть реальность большого мира, который начинается немного дальше порога их дома. А когда эти люди смотрят логически и физически корректный фильм о большом мире, он кажется им недостоверным, ведь «фабрика грез» уже давно убедила их, что большой мир живет по иной логике, иной физике, иной биологии, и что бытовой опыт маленького знакомого мира неприменим к событиям в большом мире.

— Но, Харри! Реальность Новой Гвинеи ведь отличается от реальности Сан-Франциско!

— Да. И не обязательно лететь так далеко от Сан-Франциско. Реальность какого-нибудь Мухосранска на границе Невады в трехстах километрах к востоку будет отличаться не намного меньше. Но для североамериканского зрителя, Мухосранск лежит в пределах маленького мира, и физически корректный фильм о таком городке покажется зрителю достоверным, а физически корректный фильм о ново-гвинейском Долаке — уже нет.

Девушка-репортер энергично потерла подбородок, задумавшись над этим тезисом.

— Ты хочешь сказать, что для зрителя, Новая Гвинея уже лежит, как бы, в сказочной параллельной вселенной, и про нее полагается сочинять кино-небылицы?

— Да, — подтвердил Харрис, — Но дело не в расстоянии и не в уровне цивилизованности. Небылицы принято сочинять и о многих аспектах жизни, лежащих прямо под носом у цивилизации. Например, если поехать от условного Мухосранска дальше на восток, то попадешь в Юту, где общины мормонов, про которые принято сочинять небылицы.

— Так… А ваша команда, значит, снимает реалистичные фильмы про все?

— Нет. Но, если наша команда сообщает, что конкретный фильм основан на реальных событиях, то доля вымысла там минимальна.

— Минимальна… Но, все-таки есть?

— Разумеется, — Харрис кивнул, — Ведь это кино.

— Марк возвращается, — сообщил Тедди, — слышите, движок гудит.

— Это UFO? — спросила Леонор, повернулась на звук, и выдохнула — O, clusterfuck…

Над «улицей городка Дикого Запада», на высоте человеческого роста с мелодичным гудением плыла летающая тарелка, или точнее — летающий гриб «Fliegenpilz». Под дисковидной «шляпкой» наблюдалась прозрачная толстая «ножка» — кабина, и в ней нетрудно было разглядеть Поллака, сосредоточившегося на контроле за движением. Летающую шляпу слегка болтало из стороны в сторону, а мощный поток воздуха от лопастей пропеллера, вращающихся по кромке шляпки «гриба», поднимал маленькие пылевые торнадо по бокам от сюрреалистической машины.

— По улице на этой штуке довольно сложно ехать, — прокомментировала Синти, — но на открытом поле никаких проблем.

— Поразительно… — прошептала Леонор, — именно такой аппарат был на видео.

— Не именно такой, а аналог, — педантично поправил Олбен Лепски.

— Это существенная разница, — продолжил Харрис, — Понимаешь, Леонор, что Большой Бонго не случайно акцентировал внимание прессы на том, что покажет именно аналог. Разницу между аналогом и, так сказать, оригиналом, он не отрицал…

— Ах, вот оно что… — произнесла девушка-репортер, — значит, эта машина — копия?

— Марк! — крикнул Харрис Поллаку, который успешно припарковал летающий гриб — тарелку около салуна, — девушка хочет понять разницу между оригиналом и копией.

— В смысле, между Focke-Wulf 500 «Kugelblitz» и «Fliegenpilz», так, босс?

— Видимо, да, — Харрис кивнул, — ты мог бы объяснить?

— Разумеется, я объясню. У нас собран достаточно богатый материал…

— Значит, — сказала Леонор, — тут все-таки есть некая тайна.

— Скорее, гипотеза. — улыбнувшись, уточнил компьютерный механик.

…Колоритная парочка в ковбойских костюмах времен Дикого Запада, в шляпах и при револьверах подъехала на низкорослых крепких исландских лошадках около 8 утра, к маленькому отелю «Plaza», на северном берегу острова Мелв и, привязав лошадок к столбикам у велосипедной парковки, двинулась в бар на первом этаже. Девушка, как существо культурное, сняла шляпу, пред тем, как усесться на табурет у стойки. Менее культурный мужчина сел на соседний табурет, не снимая шляпы, и окликнул бармена:

— Эй, Билл, твою мерзкую душонку еще не забрал на дно Марианской впадины Ллир, владыка морей? Тогда сделай моей даме и мне по чашке крепкого кофе, только возьми настоящие кофейные зерна, а не сушеные желуди. И плесни в чашку, которая для меня, порцию виски. Именно виски, Билл, а не то, чем бразильцы заправляют свои тачки.

— Ты неприличный субъект, Харрис, — объявил бармен, включая кофемолку, — Про тебя говорят, ты вообще стал сатанистом, и поклоняешься зеленому первобытному демону, защити нас святой Патрик от таких монстров.

— Доброе утро, Билл, — нежно произнесла девушка, — Тебе идет эта клетчатая рубашка.