— И кстати, — заметил Флинт, — это ведь пока тоже секрет. Мы никому не сообщаем, что сканер настоящий. Вообще, считается, что трансантарктический перелет это чисто для рекламы сверхдальнего легкого «White Ant».

— Странное название, — заметил папуас, — «white ant», это термиты на янки — английском.

— Термиты не при чем, — сказал пилот, — «White Ant» — радикально продвинутая реплика советского «АНТ-25», который в 1936-м летал через Северный полюс.

— Ах вот что… А «white» это потому, что для полярных районов, точно?

— Точно, — Флинт кивнул, — Научные трансантарктические рейсы до Аргентины. Короче, ребята, мы с пилотом Найгелом и куколкой Вивиен войдем в историю!

— Вы только аккуратнее входите, — посоветовал Оэре.

— Все ОК, магистр. Мы с Найгелом не маленькие, не первый раз за штурвалом.

Середина дня. Бембем.

На верхнюю площадку круглой башни в Акрополе Авалона вела классическая винтовая лестница из 120-ти ступенек. Преодолев этот спортивный маршрут, Барбара Даркшор глубоко вдохнула, медленно выдохнула. И объявила.

— Малыш Лю, здесь нужен лифт, иначе не видать вам тут туристов, как своих ушей.

— Снорк предложил сделать платформу — подъемник, — сообщил Людвиг Илбридж, и для ясности, добавил, — это будет нечто в стиле шахтной клети примерно XVII века.

— Не выпендривайтесь, — спокойно посоветовала тетя Барби, усаживаясь на стену между зубцами, — Сделайте просто неброский внешний лифт. Лезть в клеть турист испугается.

— Репортеры полчаса назад залезали сюда пешком, — заметил он.

— У них такая работа, малыш. Если бы не было башни, они бы залезли на баобаб. Хотя, баобабы тут не растут… В общем, они нашли бы на что залезть. Для TV-репортажа им необходимы были панорамные планы и общий вид на аэродром с самолетом Чкалова.

— По-моему, — сказал Людвиг. — «White Ant» не очень похож на АНТ-25 Чкалова, хотя, авиаторы, возможно, видят это иначе.

Барбара посмотрела в направлении хорошо видимой отсюда взлетной полосы, около которой на парковочной площадке стоял элегантный серебристый самолет. Он был бы небольшим, как простой «Cessna-172», самый массовый у авиа-любителей, если бы не крылья. Они у «White Ant» (как и у его исторического прототипа) имели размах в два с половиной раза больше длины самого самолета, и форму кинжальных лезвий.

— Авиаторы, — сказала она, — действительно видят иначе.

— Тетя Барби… — Людвиг почесал в затылке, — а зачем ты вообще все это затеяла?

— Что именно, малыш Лю?

— Эту ураганную рекламу по антарктической тематике, — пояснил он, — Ведь MODO не занимается антарктической геологией и авиацией. Или что-то изменилось?

— Видишь ли, — ответила она, я хочу помочь клубу «Erebus-Firebird». Президент клуба, Дэвис Брэм по прозвищу Баунти, мой старый приятель по университету Ваикато.

— Тетя Барби, только не говори, что ты затеяла это по старой дружбе.

— Я и не говорю. Но, согласись, помочь старому другу, это хорошее дело. Кроме того, поддержка «Erebus-Firebird», единственного авиа-клуба на наших субантарктических территориях, это хороший PR. Плюс: трансантарктический перелет позволит создать неформальные контакты с динамичными аргентинскими фирмами, работающими на Антарктическом полуострове. И последнее: мы помогаем Бергену Фарригану, а это гарантированный путь к рекламе в телесериалах. MODO не прогадает на этой теме.

Людвиг Илбридж улыбнулся и кивнул.

— Отличное объяснение, тетя Барби. Только непонятно: зачем Фарригану настоящий глубинный геологический сканер в Антарктиде. «Iron Star», это ведь кинокомпания, насколько я знаю, а кинокомпании обычно не занимаются геологоразведкой.

— Малыш Лю, кто тебе сказал про глубинный сканер?

— Мои парни, которые везли эту штуку из Вака-Вака сюда на аэродром. Так, зачем?

— А почему тебя это так сильно интересует?

— Меня беспокоит, что это военные игры. Флинт обмолвился, что отсюда «White Ant» полетит на австралийский Мелв за еще одним контейнером, и неизвестно, что в нем находится. Понимаешь, тетя Барби, ничто нормальное так выглядеть не может.

— Я знаю, что там находится, — возразила она.

— Вот как? И что же, если не секрет?

— Это секрет, малыш. Тебе я могу сказать, но это должно остаться между нами, ОК?

— ОК, — согласился он.

— Там, — очень тихо сказала Барбара, — фашистская летающая тарелка.

— Что?!

— Малыш Лю, ты прекрасно слышал ответ.

— О, черт… Тетя Барби, тебе не кажется, что это мало похоже на правду?

— Да, — она кивнула, — Это мало похоже на правду, в том-то и смысл игры.

Антарктида. Земля Адели.

Станция Шарко.

Сила пурги в этот день достигла апогея. На время пришлось не только закрыть люк в мансарду, но и дополнительно закрепить снизу панель из пенопласта — чтобы не терять тепло. Ветер снаружи свистел так, что на маленькой кухне, за столом приходилось повышать голос — иначе собеседник не мог толком расслышать слова.

— Ветер 51 метр в секунду, — сообщил Тедди, — похоже, рекорд.

— Пишут, что рекорд Адели около 60, — сказала Фокси, невозмутимо двигая джезву по поверхности электроплитки (по просьбе команды она варила кофе по-турецки).

— И как долго это может продолжаться? — поинтересовалась Инге.

— Вообще пурга — до двух недель, а такая скорость ветра — до трех суток.

— Неправильное место, — со вздохом, произнес Колин Рамсвуд.

— Прекрати впадать в депрессию, — строго сказал ему Харрис, — это просто ветер. Надо относиться к этому, как к любопытному природному феномену, и не более.

— Я бы относился так, если бы не этот постоянный завывающий свист.

— Эй, Колин, — Инге похлопала сценариста по плечу, — хочешь, я дам тебе свой плеер с толстыми наушниками и мой любимый диск «Underground Hypersonic»?

— А что это? — спросил он.

— Такая музыкальная команда в стиле «Steam-punk». Это круче, чем «Heavy metal».

— Давай. Все лучше, чем этот дурацкий ветер.

— Уа! — взревел Олбен, — Внимание на TV! Птичка с подарками вылетает из Бембема. Энтузиазм, как будто она летит не к нам, а на Альфу Центавра.

— А как тебе вообще этот самолет? — спросила Фокси.

— Ты про птичку «White Ant»? Ну, как тебе сказать? Баунти, главный конструкторский авторитет в команде «Erebus-Firebird» не любит моторы на летательных аппаратах. Он создает планеры, а моторы ставит, лишь уступая испорченному вкусу заказчиков.

— Олбен, я не поняла: это хороший или плохой стиль?

— Хм… Плюс в том, что самолеты Баунти очень надежные, и если движок сдох, то они просто планируют. А минус в том, что они даже с движком летают очень медленно.

— Э… Насколько медленно?

— Обычно в пределах полтораста км в час, но эта модель, вроде, выжимает до трехсот.

— Ну, — сказал Тедди, — это нормально… О, гляньте-ка там Людвиг и Конг Ксет! И еще девчонка, которая изображала туземку-партизанку.

— Ее зовут Кйер, — напомнила Фокси.

— Да, — Тедди кивнул, — А кто вот эта интересная дама?

— Это Барбара Даркшор, — сообщил Харрис, — о ней можно много чего рассказать, но нам важно то, что она на пару с Большим Бонго придумала этот полет.

— Откуда ты знаешь? — спросил Олбен.

— Элементарно: я говорил по спутниковому телефону с Большим Бонго. Помимо прочих моментов, Бонго сказал, что в экипаже будет один пилот из его команды: Найгел, вы его знаете, и один — из команды Барбары, это некий Флинт, говорят, превосходный спец.

— Ясно. А кто вот эта девчонка? Я ее точно где-то видел.

— Ты ее видел в бинокль, — сказала Фокси.

Олбен удивленно поднял брови.

— В бинокль?

— Да. Это было перед бомбардировкой Акрополя. Помнишь, наблюдательный пункт на плато в горах Абоб…

— Блин! Точно! Это же Вивиен Робинсон, которая поет в стиле «баллада».

— Она тоже в экипаже, — добавил Харрис.