Джон кивнул головой.

— А кто такой Божественный учитель? — спросила я. Но тут же заметила строгий взгляд Асгара. — Я в самом деле не знаю ничего о нем, — поспешила объяснить я.

— Он Друг Всего мира, он — тот человек, каждому взмаху ресниц которого надо повиноваться, — сказал Асгар. — Ступай на гору и спроси.

Позднее от Джона я узнала, что Асгар говорил о Великом Будде.

Наступила ночь.

Джон сидел у огня, поджав ноги, прислушиваясь и размышляя.

В палаточном лагере спали индусы. Джон не спал. Я наблюдала из темноты за его лицом. Оно было очень выразительно. Настроения Джона сменялись так же быстро, как языки взметнувшегося вверх, к далеким звездам, пламени…

Огонь потрескивал, шипел, змеился и бледным жаром падал в глаза Джона.

Кругом, в тишине ночи, дремали горы и лес.

Иногда прямо перед глазами причудливый узор листвы вспыхивал обманчивым силуэтом зверя, и рука бессознательно вздрагивала и тянулась к стволу ружья.

В певучем томительном забытье нас окружали горы и лес, наполненные дикой, сказочной красотой…

— Джен, — тихо сказал Джон. — Выпьешь вина?

Он протянул мне бокал и включил стоящий рядом граммофон.

Звезды закружились над нами и я подумала: вот что такое счастье… Мой дух был полон нежности и покоя.

— Джен, — сказал Джон. — Я очень рад, что ты приехала. — Он взял меня за руку. — Расскажи мне свою историю…

Я посмотрела на него и мне вспомнилась одна из странных историй моего детства, история, наполненная безотчетным страхом, предчувствием своей будущей судьбы, история, полная страдания и мучительного желания, преследующего меня всю жизнь — желания быть любимой…

— Это случилось давно, когда я была девочкой и еще жила со своими родственниками, ненавидящими меня всей душой…

Это произошло в доме миссис Рид…

Однажды после очередной провинности с моей стороны, смысл которой мне, как обычно, не был ясен, меня заперли в красной комнате, полной духов и привидений… Я тебе когда-то рассказывала об этом таинственном помещении…

Обессилев от слез, я спала час или два…

Когда я проснулась, то вдруг ощутила где-то рядом легкий трепет крыльев… Порыв ветра ударял в окна, скрипели половицы…

— Это ты, папа? — еле слышно прошептала я. — Ты меня слышишь? Если ты опять пришел меня навестить, не забудь, пожалуйста, что я очень боюсь привидений и что ты вообще-то умер… Папа, пожалуйста, не подходи ко мне сзади, не клади без предупреждения руку мне на плечо… Я могу сойти с ума от страха… Ты ведь этого не хочешь, правда?

Сердце мое трепетало…

Вдруг в темноте раздались явственные шаги…

«Дьявол», — подумала я и меня начало колотить от холода и страха. Я задержала дыхание и закрыла глаза. Где-то совсем близко снова раздались шаги.

Я уже ожидала увидеть мохнатое существо, выходящее из темного угла таинственной комнаты, но вдруг шаги смолкли; они остановились так близко от входной двери, и так долго я ничего не слышала, что от напряжения едва сдерживала подступающие к горлу крики.

Внезапно дверь отворилась и я увидела стоящую передо мной девочку лет десяти, очень похожую на меня…

В одной руке она держала свечу.

— Меня зовут Эсмеральда, — сказала девочка. — Я хочу пригласить тебя на праздник.

И, оставив передо мной на полу горящую свечу, она тотчас исчезла…

В тот же миг мне показалось, что кто-то, согнувшись, крадется неслышно через дверь с целью украсть мою свечу. Я схватила подаренный мне светоч обеими руками и закрыла глаза…

Вдруг засиял свет. В комнате, мрачной и пыльной, стало светло. Я сделала несколько шагов к двери. Она оказалась запертой.

Чей-то нежный женский голос тихо сказал:

— Иди сюда.

Затем прозвучал веселый смех.

— Кто зовет меня? — тихо спросила я.

— Иди, иди сюда…

Я огляделась, но так никого и не увидела. Вдруг сильный удар чуть не выбил из моих рук свечу и, перепуганная, я оказалась — совершенно отчетливо это помню — в каком-то незнакомом мне просторном доме…

Множество свечей блистало под потолками, белые стены отражали свет.

Я осмотрела пять или шесть комнат, заметила в одной из них в зеркале себя с дрожащей свечой в руке… Тогда показалось мне, что Зазеркалье полно согнутых, крадущихся одна за другой женщин в покрывалах, которые они прижимали к лицу, скрывая свои черты, и только их черные глаза смотрели лукаво…

— Покажитесь, или я не сделаю ни шагу дальше! — крикнула я со всей решимостью. — Кто вы и зачем позвали меня?

Прежде чем мне ответили, эхо скомкало мою фразу и растащило ее по углам. Заботливая тревога послышалась в словах таинственной женщины, когда она беспокойно окликнула меня:

— Спеши, Джен! Иди, иди, не возражая!

Мне показалось, что рядом со мной были произнесены эти слова, быстрые и звонкие, они будто бы прозвучали над моим ухом, и я снова помчалась из одной комнаты в другую, распахивая двери, торопясь, чтобы застать врасплох ускользающую от меня женщину…

Но везде я встречала лишь пустоту и свет.

Так довольно долго продолжалась эта беготня, напоминающая игру в прятки, и несколько раз я с досадой всхлипывала, не зная, идти ли мне дальше, или остановиться…

Если я умолкала, чей-то голос находил меня, все задушевнее и тревожнее звучал он, указывая направление и тихо восклицая впереди, за новой стеной:

— Сюда, Джен! Скорее, ко мне!

— Я здесь, — сказала я.

Это было на перекрестке коридора и лестницы, ведущей в другой коридор, этажом выше.

— Хорошо, но это в последний раз, — предупредила я.

Она ждала меня в начале коридора. Я уже слышала ее дыхание, но, пройдя лестницу, я остановилась. Конечно, она снова обманула меня…

— Где же вы? — закричала я. — Остановитесь, вы так спешите. Идите сюда.

— Я не могу, — тихо ответил голос. — Но разве ты, Джен, меня не видишь? Я здесь. Я устала и села. Подойди ко мне…

Действительно, я слышала ее совсем близко. Следовало миновать поворот. За ним была тьма, в которой я едва угадывала светлое пятно двери. Спотыкаясь и шатаясь, я сделала еще несколько шагов — и упала… Упала в какую-то отвесную пустоту. Надо мной раздался жестокий смех.

С осторожностью, стараясь не потушить подаренного мне огня, я держала перед собой свечу. И вдруг я увидела четырехугольный люк в полу…

Никакой звук, Джон, никакое доступное моим чувствам явление не ускользнули бы от меня в эти минуты, так была я внутренне напряжена и собранна. Мне показалось, что умерла вся жизнь на земле, такая тишина стояла вокруг…

Я, мысленно укрепившись, прочла шепотом «Отче наш» и вдруг различила какие-то голоса. К ним присоединился звук настраиваемых инструментов; резко взвизгнула скрипка, простонала виолончель, флейта и контрабас протянули вразнобой несколько тактов, заглушаемых стуком кресел и стульев.

Прислушавшись, я прикинула расстояние между собой и звуками. Оно было довольно велико.

Я стояла так долго, держа перед собой тоненький огарок свечи, подаренной мне Эсмеральдой.

Я слышала смех, возгласы, неразборчивые обрывки бесед, покашливание, тяжелые шаги и мелодические интонации…

Да, Джон, я поняла, что это был праздник, было какое-то собрание, — что угодно, но не прежняя холодная и недобрая пустота…

Постепенно шум становился отчетливей, музыканты начали исполнять какую-то песенку, но до странности тихо. Оркестр играл будто бы по чьему-то приказанию… Однако заглушаемые им голоса стали звучать громче. Насколько я тогда могла понять своим детским умом, разговор гостей вертелся около подозрительных сделок; некоторые возгласы напоминали ржание, иные — жестокий визг, хохот перемешивался с шипением. Голоса женщин отличались напряженным и мрачным тембром, но становились время от времени игривыми.

Иногда чье-нибудь торжественное замечание переходило в спор о цене золота и драгоценных камней, иные речи заставляли вздрогнуть, они намекали на убийство или другое тяжкое преступление.

Настала пауза, и я услышала, как открылось сразу несколько дверей. Это, кажется, вошли новые гости. Мое предположение подтвердилось: раздались приветствия. После смутных, непонятных мне переговоров загремели предупреждения и приглашения слушать. В то время чья-то речь уже тихо текла там, пробиваясь периодами…