– Это элементарно. Зачистить всех, кто мыслит. Если в стране нет мыслящих, то, по определению, нет и инакомыслящих. В Иране так сделали в конце Первой Холодной Войны, и до сих пор население на 99 процентов безмозглое и абсолютно лояльное.

– Так то Иран, исламисты, – возразила папуаска, – А то Франция, западноевропейцы.

– При Гитлере они так уже делала, – сказала Флер, – Кстати, Гитлер был католиком, собирался стать аббатом. И папа Пий XII поддерживал Гитлера. Такие дела… 

…

По здешнему папуасскому деревенскому обычаю, к полуночи публика не только разошлась по своим fare, но и успела заснуть, чтобы проснуться с первыми лучами солнца. Mai-fare (гостевой дом) оказывался единственным исключением: на обеих террасах второго яруса, нависающими над морем, горел свет, а с террасы комнаты, занимаемой Флер и Оскэ, раздавалась скороговорка на два голоса, не менее, чем на четверть состоящая из грубой ругани на нескольких языках.

Эсао и Стэли некоторое время рассуждали о том, прилично ли будет вторгаться к меганезийской парочке (а, вдруг, там маленький семейный скандал?). Примерно получасовое  прислушивание, однако, убедило тиморцев в том, что разговор на повышенных тонах является чем-то техническим, а не интимным. Соответственно, постучаться в дверь можно без грубого нарушения приличий… Точнее, стучаться пришлось в стенку, потому что дверей, как токовых не существовало – по обычаю папуасов, дверной проем был просто завешен циновкой.

– Заходите! – крикнула Флер, слегка охрипшим голосом.

– Сейчас мы поставим над вами антигуманный эксперимент, – добавил Оскэ, когда тиморцы зашли в комнату.

– Ежик это нечестно! – взвизгнула Флер, – Ты заранее пугаешь людей, и они сразу настраиваются на негатив.

– ОК. – он кивнул, – Ребята, что антигуманный – это шутка. Настройтесь на позитив. 

– А что за эксперимент? – осторожно спросила Стэли.

– Типа, оценка независимого юзера, – сказала Флер и развернула в их сторону экран ноутбука, рядом с которым она лежала на циновке.

Стэли сосредоточенно наморщила лоб.

– Это какая-то геометрическая головоломка, верно?

– …Или это оригами из треугольников? – высказал предположение Эсао.

– Ну, ваще! – возмутилась Флер, – это быстровозводимый сборный домик. Типа, для здешнего губко-бальсового бизнеса. Легкий. Транспортабельный. Всего полсотни треугольных плоских элементов плюс алюминиевые трубки, из которых каркас. И получается целая куча возможных конфигураций. Это – одна. Сейчас покажу еще…

Меганезийка ткнула пальцем в сенсорный экран и архитектурные 3D-эскизы начали меняться с периодичностью раз в несколько секунд.   

– А… – протянул Эсао, – …Гм… Зачем столько этих конфигураций?

– Как зачем? – удивилась она, – Люди не любят жить в одинаковых домах! Каждому хочется что-то индивидуальное, под вкус и характер. И вот, пожалуйста! Ну, как?

– Ну… Здорово, –  произнесла Стэли, – Красиво. Как ты успела столько нарисовать?

– А, ерунда, – Флер махнула рукой, – Рисовала прога, по простому комбинаторному алгоритму. Вы, главное, скажите: нравится, или нет?

– Нравится! – уверенно объявила тиморка.

– Ага! Вот! Ежик, ты понял? Людям нравится!

– Это им на экране нравится, – ответил он, – А по жизни, люди привыкли собирать из квадратных панелей. С треугольниками они загребутся соображать, что там куда…

– Ты антигуманный, предубежденный пессимист! – перебила она.

– Да я просто реалист! Людям лень думать. Надо, чтобы хлоп-хлоп, и готово…

– Лень, но не настолько же! И вообще, есть роботы для сборки. И есть Хаген! 

– Ты думаешь, Хаген станет с этим париться? – с сомнением, спросил Оскэ.

– Станет, если я попрошу Люси, а Люси попросит его…

– Ну, тогда, конечно. Если ты всех загрузишь, то людям будет проще начать жить в домиках из треугольников, чем объяснять тебе, почем они не хотят этого делать.

– Ты издеваешься! Вот сейчас как ущипну!

Оскэ вскочил, поднял руки, приложил ладони к стене и расставил ноги.

– Ой, не бейте, сеньор офицер!! Я сдаюсь! Я больше всего на свете мечтаю жить в треугольном домике! Честное-честное слово!

– Ужас! – Флер вздохнула, – Вот как с ним спорить, а?

– Ты сама требовала, чтобы я критиковал, а теперь наезжаешь, – заметил он.

– Я просила критиковать конструктивно, а не издеваться. И вообще, раз ты встал, то почему бы тебе не налить всем какао? Тогда я не буду тебя щипать. Договорились?

– А мы вам точно не помешали? – спросил Эсао.

– Наоборот, вы зашли очень кстати, – сказал Оскэ, отходя от стены и расставляя на циновке в центре комнаты кружки, котелок с какао и миску с местным домашним джемом, – Флер как раз требовался зритель, а тут вы…

– Мы, вообще-то, хотели спросить кое-что про «X-fenua»… – начала Стэли.

Флер хихикнула и захлопала в ладоши.

– Давайте! Спрашивайте! Это была любимая компьютерная игрушка моей младшей сестренки. Мы с ней породили столько кошмарных стран… Просто бррр!

– А ты можешь объяснить, что мы делаем неправильно? – спросила тиморка.

– Легко! Где у вас сценарий? На этой флэшке?… Ага. Смотрим, что у вас в профайле проекта. Средне-машинная эпоха… Континентальная страна третьего ранга, уровень сложности: для новичков… По-моему, все нормально. А в чем проблема?

– Нас быстро вытесняют соседи. Они почему-то оказываются технико-экономически эффективнее, ну и…

– Так это понятно! – перебила Флер, – Вы не используете главную силу вашей модели. Экономика централизованная. Управление централизованное. Воспитание потомства начало: 1 год, окончание: 20 лет. Мораль твердая, стабильная, единообразная. Место воспитания: правительственная школа. На фиг вы поставили этим буратинам такой высокий уровень потребления? Снижаем в… Ежик, во сколько раз снизим?

Оскэ улегся рядом с Флер у экрана, бросил взгляд на профайл проекта, и предложил:    

– Поставь минимальные витальные из расчета средний срок жизни – 40 лет.

– Может, 30, и принудительное размножение с пятнадцати лет? – спросила она.

– Можно и так, только через 20 лет, а не сразу, иначе будет коллапс. И агрессивность сделай 80 из ста баллов, а через 20 лет повышай до 95. И еще военный бюджет…      

– Ясно… – Флер забарабанила по клавиатуре,  – …Выбраковку детенышей ввести?

– А как же… Только не единообразную, а по кастам. Рабочие, солдаты, техники… 

– Я уже поняла, – перебила она, – Вот, теперь совсем другое дело. А с рабами мы…

– …Захваченных рабов-техников – в анклавы, иначе будет коллапс, – сказал он.

– Логично… Ну, запускаем…

– Что вы сделали? – спросил Эсао.

– Экономически оптимизировали, – ответил Оскэ, закуривая сигарету, – Сейчас мы покажем соседям реальную силу педагогизма! Они, дураки, думают: их свободное предпринимательство, демократия и высокий уровень жизни им поможет. Фиг там! Пройдет четверть века, и они будут рабами в наших анклавах-технополисах!

– Рабами!? – изумленно переспросил тиморец.

Флер утвердительно кивнула и пояснила:

– Прикинь: при такой глубокой морализации, твои буратины будут ваще тупые, зато дешевые, здоровые, быстро плодящиеся и готовые биться до последней капли крови. Сколько-то толковых особей нам даст селекция детенышей, но этого мало. Дефицит квалифицированных техников надо покрывать за счет рабов. Рабов мы будем брать у соседей. Соседи либеральные, так что у них приличная доля буратин с мозгами.

– Но мы же совсем не это собирались сделать! – воскликнула Стэли.

– Я вашу мысль понял, – сообщил Оскэ, – вы хотели сделать так, чтобы у вас, за счет высокого уровня потребления, размножались и техники тоже. Но тогда надо было в профайле сразу вводить изолированную касту жрецов, и отделять ее от остальных буратин, как в древнем Египте. А вы сделали, как в древней Спарте, поэтому все получатся тупые, сколько им не повышай потребление. А значит, не фиг им делать потребление выше витального минимума. И жить долго им незачем, поскольку…