Когда Грейс увидела мужа, разглядела тревогу на его лице, ей осталось только корить себя за то, что так вела себя с ним:

— Прости, Кристиан. Я так ужасно обращалась с тобой и…

— Ш-ш-ш.

Он привлёк её к себе и зарылся лицом в её волосы.

— Для меня такое облегчение увидеть, что затея Дейдре оправдала себя. Она утверждала, что ей довелось испытать то же самое, чтобы примириться с собственной подобной потерей. Всё же я боялся, что ты обидишься на меня за то, что позволил это устроить.

Грейс помотала головой:

— Как я могу обижаться на тебя, ведь ты вернул мне то, что, я думала, потеряла навечно? Я могу только благодарить тебя за то, что ты сделал. Тем самым ты вернул мне мою душу.

Кристиан ощутил, как внутри поднимается и захлёстывает шквал чувств — счастье, облегчение — и впервые за месяц он улыбался, глядя в глаза женщине, которую любил больше жизни, вознося благодарность небесам, всем святым и даже Клиодне за то, что вернули ему жену.

— Нет, Грейс, это ты вернула мне душу.

Медленно наклонился и накрыл её губы своими.

Лето клонилось к осени, окрашивая Шотландию всполохами оранжевого и золотого цветов. По традиции празднование дня урожая с музыкой и танцами должно было начаться в сумерки, после завершения дневных забот, когда животных накормили и устроили в стойлах на ночлег.

Ещё раньше этим утром, на утёсе, возвышавшемся над озером, солнце осветило первыми лучами церемонию, которая навеки связывала Эндрю и Лизу, а так же Аластера и Флору, брачными узами. На счастье невесты принесли охапки белого вереска в своих свадебных букетах, и когда завершился обмен клятвами, молодые мужья кинулись срывать первый поцелуй у новоиспеченных жен.

Позднее, на обратном пути в замок, каждый житель Скайнигэла добавил камень в пирамиду, сооружённую в честь этого достопамятного дня. Кристиан и Грейс, лэрд и его леди, положили первые два камня, идя за новобрачными, их примеру последовали другие. Когда последний камень положил один из ребятишек, которого Кристиан поднял на руки, чтобы мальчонка мог дотянуться до пирамиды, та уже возвышалась почти на восемь футов. Собрание провозгласило Nis! Nis! Nis![74] — и солнце прорвалось сквозь туман, а высоко в вышине воспарили птицы Клиодны, выводя свою легендарную песню.

Праздничное настроение царило весь день и с наступлением сумерек, во дворе зажгли факелы, а небольшие cruisgeans, или масляные светильники, светили с разнообразных деревянных столов, уставленных едой и напитками. Ребятишки собрались в тесный кружок, посасывая сладкие анисовые палочки и с широко распахнутыми глазёнками слушая одну из многочисленных историй о приключениях Роба Роя, которую им рассказывал Макги, а ему её рассказал его отец, в свою очередь услышавший её от своего отца. Старики поглядывали на праздничную суету, предаваясь воспоминаниям о беззаботных деньках своей юности, а меж тем Макфи и несколько его сверстников собрали на противоположной стороне двора пёстрый оркестр, приготовившись сыграть на скрипках, свирелях и барабанах.

Чем темнее становилось вечернее небо, тем оживлённее вело себя сборище. К тому времени, когда над присутствующими взошла яркая и полная луна, все уже досыта наелись, эль, виски текли рекой, а вышедшие в центр двора танцоры задорно вертелись, кружились, выделывая коленца под гиканье и свист собравшихся вокруг зрителей, которые, подбадривая, дружно хлопали в ладоши.

На всё это веселье сверху с высокой башни смотрели лэрд и его леди. Ночь была прохладной, потому они надели скайнигэльские пледы. Кристиан стоял, обняв крепко жену и положив подбородок ей на макушку. Вместе они наблюдали сцену во дворе.

То был день торжеств, и ещё один маленький праздник пришёл к ним — известие о крошечной, зародившейся в Грейс жизни. Дейрдре подсчитала, что ребёнок появится следующей весной. И вот так, глядя на происходящее, на людей, которых она так любила, чувствуя себя уютно в объятиях Кристиана, ощущая на лице прикосновение ветерка родного края, Грейс могла думать только о том, что Нонни всё время была права. Настоящие рыцари точно существуют, мечты бы не приходили, не будь возможности им исполниться — и, что бы ни случилось, нужно всегда верить в чудо.

Грейс медленно повернула лицо к нему, к мужчине, которого любила так, что и представить невозможно, и понимающая улыбка осветила её глаза:

— Кристиан, я хочу кое-что тебе сказать…

Во время моих исследований иногда мне попадаются по ходу дела фрагменты истории, которые привлекают моё внимание больше, чем другие. И я частенько изучаю эти фрагменты, пока они, в конечном счёте, не становятся частью моих историй. В «Белом рыцаре» таким историческим фактом стала зачистка шотландских земель.

Её начали в конце восемнадцатого века и проводили в некоторых районах Высокогорья почти целое столетие. Представьте, что вы живёте на небольшой ферме, едва сводя концы с концами. Вы прожили на этой земле всю свою жизнь, как ваш отец, а до него ваш дед. Это земля не ваша, но вы выросли с врожденной любовью к ней, в уважении к традициям ваших предков и гордитесь своим наследием. Вы связаны клятвой верности с вашим покровителем, главным землевладельцем, веками ваши люди защищали его и его родню от войн и нападений. Зачастую жертвуя своими жизнями. Гордость и любовь, которую вы чувствуете, не рождены недавно, а ковались столетиями.

Несмотря на те трудности, что довелось пережить на этом крошечном кусочке далекой древней земли — войны, нищета или другие беды, — мысль оставить своё наследие никогда не приходила вам в голову.

А сейчас представьте себе один промозглый дождливый день. Вы фермер, и уже начали возделывать свой маленький участок земли, чтобы вырастить урожай овса, ячменя или картофеля, которые будут кормить вашу семью весь следующий год. Вы вложили все, что у вас есть — время, труд, деньги. Это ваше призвание — возделывать землю, ваше сердце и душа.

Вообразите себе, что как раз когда посевы умудрились в который раз пробиться сквозь тяжёлую, твёрдую почву шотландских полей, управляющий лэрда наносит вам визит. Он вручает вам документ, написанный на языке, на котором вы не в состоянии ничего прочесть, и он ухитряется огорошить вас, вывалив на вас ужасные новости, что дом и земля, на которой стоит этот дом, больше не ваши, вы не можете пользоваться ими. Ещё до того, как вы соберёте урожай, вы обязаны освободить место, забрав семью и пожитки. Если повезёт, то вам, возможно, предложат другой участок земли в поместье, но размером тот участок составляет явно лишь долю вашего прежнего. Ваш единственный источник дохода исчерпан. Когда вы упоминаете об этом управляющему, тот говорит, что вам следует бросить фермерство, дело всей вашей жизни, души, и стать рыбаком где-нибудь на побережье, при том, что вы не знакомы с этой работой и сроду ей не учились. Вы рвёте все жилы, вкалывая на этом новом участке, когда снова является управляющий с очередным нечитаемым документом, снова предписывающим вам покинуть землю, но на сей раз никакого другого надела вам не положено. Вы обязаны просто уехать, бросив могилы предков, наследие, землю, которую вы любили, с тем, чтобы лэрд привел нового арендатора на замену вам — овец, которые принесут ему приличную выгоду.

Примеры зачистки земель, выведенные мной в этой истории, лишение собственности по суду, пожары — все основаны на реальных событиях того времени. Кое-кто спорил, что лишение имущества было вынесено «ради блага выселяемых людей», что шотландцы «ленивые, непредприимчивые люди, предпочитающие жить скорее в нищете, чем искать новые, лучшие пути существования». Чего не хватает этим спорщикам, так это понимания, что не за бедное положение держатся шотландцы. А за землю и за связь с ней, свойство, ставшее частью их характера, как этот туман на поросших вереском холмах Шотландии, отличительная черта, которая породила легендарных персонажей вроде Уильяма Уоллеса и Роберта Роя Макгрегора.