Баррас. Ах, чтоб их!.. Верно, для оргий Робеспьера.
Раздаются смешки. Подходят любопытные, никто не выражает сочувствия, и все-таки вокруг Тальена собирается толпа.
Тальен. Как ты можешь шутить?.. Если это так, я убью его. Убью.
Баррас (толкая его локтем). Не ори так громко!
Тальен (сразу остыв). Да я ничего не говорил. Я же не сказал, кого убью...
Баррас. Расскажи-ка лучше спокойно, по порядку, что произошло.
Тальен (наливает себе вина). Спокойно, по порядку! Да разве это возможно? О, моя Тереза!.. Я даже имени ее не могу спокойно произнести — вся кровь во мне так и кипит. Ты, Баррас, видел эту дивную женщину. Какая грудь, бедра, стан богини, вся она прекрасна и соблазнительна с головы до пят. Как же я могу говорить о ней без трепета? Я стараюсь и не могу вообразить ее всю целиком, меня приковывает каждый изгиб... Мне хочется описать все ее прелести одну за другой.
Баррас (подзадоривая его). Описывай, Тальен, не стесняйся, валяй!
Тальен (снова приходит в ярость и стучит по столу стаканом, из которого только что прихлебывал вино). Негодяи! Они посмели арестовать ее! Они хватали своими гнусными лапами ее нежное тело, созданное для любви... Дивная женщина плачет и призывает меня из своей темницы.
Баррас. Тебе остается только составить ей компанию. Твой долг совершенно ясен.
Карье (до этого безмолвно сидевший в стороне, высокий, тощий, сгорбленный, с длинными руками и ногами, с узкой, осиной талией, вдруг встает и стучит кулаком по столу, опрокидывая стаканы). Перестань шутить, Баррас! Удар, нанесенный Тальену, угрожает нам всем. У каждого из нас есть дорогие сердцу существа. А кто поручится, что нынче ночью не арестуют кого-нибудь из наших близких? Никто не застрахован от мести тирана.
Реньо. За что же мстить неповинным?
Карье (мрачно). Сын врага всегда виновен. Ах, как жаль, что у Робеспьера нет ребенка!..
Реньо (с возмущением). Карье, ты сам не лучше тирана!
Карье (упрямо). Око за око, зуб за зуб.
Баррас. Берите пример с меня. Я не завожу детей. Во время Революции это лишняя обуза.
Еще несколько человек присоединяются к кружку проконсулов: Тюрьо, Лекуантр и другие. Не стоит их перечислять, они как бы изображают хор. Их участие в действии выяснится позднее. На переднем плане справа, у лестницы, ведущей в сад, стоят Межан и Кларисса, настороженно чего-то выжидая.
Тюрьо. Мне все-таки не верится, что Робеспьер такой безумец. Ему и с нами-то довольно хлопот.
Лекуантр (мрачно и запальчиво, как Карье). Именно потому, что ему не так-то легко справиться с нами, он хочет захватить наших близких, одних как заложников, других из мести!
Баррер (сидящий за соседним столиком, оборачивается к Реньо и незаметно для других беседует с ним вполголоса). Они мелют вздор. Эта девка Кабарюс пострадала вовсе не за то, что она любовница Тальена. Мы же знаем, что ради своих нарядов и кутежей она заставляла его грабить и разорять жителей Бордо. Царица красоты держала там лавочку — торговала своими милостями и паспортами. А Тальен разыгрывал из себя сатрапа. Прямо Антоний и Клеопатра!
Реньо. А теперь пришел Октавиан... И станет Августом.
Баррер. Ну, этого можно не опасаться. В сенате достаточно кинжалов наготове... Что до этого бесноватого (указывает на Тальена), то, будь моя воля, он отделался бы просто выговором. Нам известно, что он добрый патриот. Он попался в сети коварной Калипсо. Плоть слаба. Мы-то, южане, хорошо это знаем. Но Неподкупный не признает шуток ни с прекрасным полом, ни с государственной казной. И он прав по-своему. Надо быть чистым по мере сил... А если не можешь, будь милостив к грешнику... Всякий из нас был грешен, есть или будет. Absolvo te[5]... особенно, если согрешил один из своих, да и славный малый к тому же. Мы постараемся его вызволить. Можешь передать ему это от моего имени.
Реньо. Он ничего не желает слушать! У него буйное помешательство.
Баррер, хватившись своей секретарши, ищет ее глазами и идет за ней в глубь сцены. Теперь на переднем плане остался кружок проконсулов и недовольных. Во время предшествующего диалога Тальен продолжал громко стонать и всхлипывать, потягивая вино.
Карье (Тальену). Чем хныкать и реветь, как бык, ты бы лучше не терял времени, а действовал заодно с нами... И ты, Баррас, перестань паясничать, корчить из себя Фигаро и упиваться собственными остротами — ведь бритва не у тебя в руках! Чувствуешь, как щекочет тебе шею нож гильотины?
Баррас (другим тоном). Обо мне не беспокойся, Карье. Я вовремя схвачу руку, которая держит нож. А если острие приблизится, я знаю, против кого его повернуть.
Карье. Так чего же ты медлишь? Ведь он нас всех уничтожит, одного за другим. Надо выступить первыми.
Баррас. Торопиться некуда.
Карье (подозрительно, с угрозой). Что ты замышляешь? Недаром говорят, что ты хочешь сговориться с тираном за нашей спиной!
Баррас. Чего ты на меня глаза вытаращил?.. Ты и сам бы охотно с ним сговорился, да только тебе это не удастся...
Реньо. И тебе не удастся, Баррас. Неужели ты вообразил, что можно подольститься к Робеспьеру? Это не человек, это ходячий принцип.
Баррас. Пустяки! Принципы существуют для того, чтобы служить личным интересам. У Неподкупного больше желаний и страстей, чем у всех нас, вместе взятых. Что нам, простым смертным, нужно? Тальену — обниматься со своей красоткой. Мне — вести жизнь деятельную, полную приключений. Каждому из нас хочется удовлетворить свое честолюбие и жажду наслаждений и всем — получить долю в барышах. Но этому черту с холодной кровью подавай все. Одно хорошо: он понимает, что может добиться желаемого лишь с нашей помощью. Без нас он слаб и немощен, смотреть не на что: скрипучий голос да очки на носу. Один он ни черта не стоит.
Карье. И ты согласен ему служить?
Баррас. Согласен служить самому себе.
Реньо. Мало надежды с ним сговориться.
Баррас. Мало надежды?.. Ну так ему придется горько раскаяться.
Реньо. Ваш эгоизм погубит вас. Если тиран дерзнет взойти на трон, лучшей ступенью ему послужит ваше гнусное правило: «Каждый за себя!» Мы можем противостоять ему, только объединив все наши силы и возможности.
Баррас. Когда вы начнете действовать, я буду с вами. Но вы годны только на то, чтобы трепать языком или выть, как этот болван! (Указывает на Тальена.)
Тюрьо. Если дать ему бой в Конвенте — наше поражение неминуемо. Там за него большинство; эти полутрупы ползают на брюхе и ловят его приказания. В Комитете он всех извел своими требованиями, но никто и пикнуть не смеет. Он держит в руках беснующуюся свору якобинцев. Что тут можно поделать?
Карье (яростным свистящим шепотом, едва сдерживаясь). Надо убить его, как собаку!
Реньо и Баррас шикают на него, стараясь, чтобы никто их не услышал. Но Тальен, окончательно опьяневший, уловив эти слова, подхватывает их.
Тальен. Надо убить его! Верно!.. А кто это сделает? Я сделаю!
Карье. Нет, я.
Лекуантр. Нет, я.
В эту минуту из сада доносится шум. Межан и Кларисса переглядываются с довольным видом. Слышны суматоха, беготня, крики.
Голос с улицы. Они убили Робеспьера! Неподкупный заколот кинжалом!
Межан подходит к Фуше, Кларисса бежит к Барреру. Коллено вскакивает с места. В сад врывается разъяренная толпа. Вся улица бурлит и клокочет.
Карье (оглядываясь на других с мрачным торжеством). Дело сделано!
