Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Ты жива еще, моя старушка? — вопросил он хорошо поставленным опереточным баритоном.

— Жива... пока... — испуганно прошелестела фрау.

— Жив и я, — успокоил ее ночной визитер, — привет тебе, привет. — Он картинно опустился на одно колено и протянул старушке букет. Та немедленно растаяла и жеманно приняла подарок.

— Пусть струится над твоей избушкой... — вдохновенно продолжил неизвестно откуда взявшийся воздыхатель, но фрау Грета, раздираемая любопытством, его прервала:

— Ты кто?

— Я посадский озорной гуляка, — последовал довольно невразумительный ответ, — у меня в кармане финский нож... — Это понравилось фрау уже меньше. — Беспредел, разборки и гулянка, моя жизнь...

— Да что ты, милый, врешь? — решительно прервала ночного гостя фрау, успевшая взять себя в руки. — Ты ж в душе-то добрый, я таких за версту чую. Неужто рука поднимется старушку обидеть?

— Мои шер ами! — возмутился Паромщик, а это, естественно, был он. — Я... да ни за что! Я здесь, правда, не один... — Черт вздохнул. — Мои коллеги не такие утонченные натуры. Если по правде, — доверительно зашептал он, — ну такие грубияны... мужланы, одним словом... слушай, я ж артист, а ты меня из образа выбиваешь. Столько репетировал, и все коту под хвост! У тебя кот есть?

— Нет, — прошептала старушка. Она уже не очень верила в благополучный исход этого ночного визита. — Кролик есть. С черными ушками, — зачем-то добавила она, — морковку у меня ворует... все поймать не могу...

— Поймаем, — успокоил Паромщик, доставая сигару, — огня мне!

В дверном проеме появился еще один черт, с факелом в руках. Низкий лоб, выдающаяся вперед челюсть и вообще вся его наружность говорили о том, что интеллектом он не блещет. Вошедший молча ткнул факелом в лицо своему новому шефу. Сигара загорелась вместе с бакенбардами. Получив копытом в живот, мужлан довольно быстро покинул помещение, вереща на лету.

— Вот видите, — недовольно пробурчал артист, гася баки, — с кем работать приходится. Доверь таким спички... так что там у нас дальше-то? А! Вспомнил! Пусть струится над твоей избушкой небольшой, веселый костерок!

Фрау Грета обежала гостя и высунулась наружу. Избушка была завалена хворостом по самую крышу. Вокруг суетилась рогатая братва. Кто-то подтаскивал хворост, кто-то уже разжигал факелы.

— Ребятушки, да за что? — взмолилась старушка.

Паромщик, вольготно расположившись в любимом кресле Греты, небрежно закинул копыто за копыто, выдернул из-за лацкана фрака бутылку экстра эликсира, сделал длинный глоток и, удовлетворенно вздохнув, произнес:

— Я натура тонкая, чувствительная, поэтому говорить с тобой будут другие. Очень хотят наши братки с тобой потолковать за жизнь... а уж договоритесь вы за жизнь или нет... пардон, мадам, вам решать.

— Я мадемуазель! — возмутилась фрау Грета.

— Сочувствую. — Гость скорбно качнул рогами. — Тем более обидно в цвете лет...

В дверном проеме появились еще три накачанные фигуры, обвешанные браслетами и гайками.

— Ну че, бабанька, побазарим за жизнь?

К русскому сленгу старушка была непривычна, но то, что базар может плохо для нее кончиться, поняла сразу.

— Значит так, старая. Капусту шинкуешь? Шинкуешь.

— Да какую капусту? Огород почитай лет пятьдесят не сажала. Мухоморчиками живу, корешочками, травками разными, настоечками...

— По поводу двух последних позиций мы попозже еще побеседуем, — пообещал Паромщик, допивая свою бутылку.

— Долю в общий котел не откидываешь? Не откидываешь, — продолжал перечислять качок. — Так что делать-то будем, бабанька?

— Не знаю... — Старушка развела руками.

— Бригаду собственную имеешь, — качнул копытом Паромщик, — с нашим злейшим... другом диаволом связалась.

Фрау ошарашенно посмотрела на чертей.

— Люцифер вам враг? — удивилась фрау.

— Я этого не говорил, — мохнатый палец Паромщика отрицательно покачался перед носом ведьмы, — однако на данный момент сей субъект нам, так сказать... слегка мешает. Политику неправильную ведет. Невинных девушек с пути истинного сбивает. Вот как вас, например... фройляйн Грета.

Качкам это надоело. Их новый шеф нахально хлебает эликсир, а им приходится работать на сухую.

— Короче, старая! Долю в общак, Лютому в морду. И вообще, кто не с нами, тот против нас!

В дверном проеме взметнулись зажженные факелы.

— С вами я, с вами! — заверещала ведьма. — Объясните только, что делать-то надо.

— Вот это базар! Шеф лучше нас объяснит. — Качки не спеша удалились.

— Скоро здесь появится добрый молодец. Большой человек в нашем деле. Папой его величают. Может представиться и Ильей. Погоняло у него такое. Надобно по русскому обычаю его принять, накормить, напоить, в баньке попарить. В русской баньке, — строго добавил Паромщик. — После баньки, как положено, кубок поднести с эликсиром.

— Да откуда ж я его возьму?! — схватилась за голову старушка. — Он денег бешеных стоит. Избушку продам, и то не хватит.

— Я же сказал, — проникновенно произнес артист, — папа приедет!

Он щелкнул пальцами. На порог бухнулся ящик эликсира, за ним еще один, еще, еще... следом пошли банки с малосольными огурчиками, помидорчиками, копчености... Избушка превратилась в продуктовый склад, которым можно было накормить пару армий. И неплохо накормить. Ножки избушки не выдержали нагрузки, подломились, и сруб оказался на земле.

— Разбирай завалы, — скомандовал Паромщик, — на растопку для баньки потом пойдет.

Черти быстро раскидали хворост.

— Еще парочку нюансов прорисуем, — небрежно произнес артист. — Все, что после папы останется, в оборот пустить можешь. Про общак, естественно, не забывай. Долю откидывай. А о товаре не беспокойся. Канал наладим. Жить хорошо будешь. Главное, крышу не меняй.

Старушка задумчиво посмотрела на потолок:

— А если потечет?

У Паромщика отпала челюсть.

— Ну ты даешь, девушка... хотя, что с вас взять? Запад он и есть Запад. Но ничего, под нашим чутким руководством... — Черт двинулся к выходу. — Да, чуть не забыл. После баньки папу гребешком причесывать не надо. Он у нас и так красивый.

— Во попала, — пробормотала ведьма, как только гость покинул ее просевшую избушку. — А Люцифер как же? — Старушка окинула взглядом продуктовый склад. — Нет, эти ребятки, пожалуй, понадежней будут.

19

В трапезную сунулась голова Епишки, дьячка при посольском приказе.

— Ваше царское величество, послы удиенцию просют.

— Какие еще послы, сколько их? — недовольно пробурчал Иван. Ему не терпелось после утренней трапезы поскорее покончить с рутинными обязанностями, заключавшимися в расстановке крестиков на бумагах, одобренных Василисой, и свалить в «Дремучий бор». Он волновался за побратима. Как там идут дела у «папы»?

— Сегодня совсем мало, — заторопился дьячок. — Но все новые. Посол Японии Сухимото Квазимото. Прислан взамен спив... э-э-э... заболевшего Такиямы Забухавы, и еще двое. Один легально, мурза какой-то от хана Кучума.

— Откуда это? Почему не знаю?

— Из-за Урала. Орды у него там какие-то...

— Вчера Золотая Орда, сегодня зауральская. С ума они, что ли, посходили? Покоя от них нет. Ладно, примем этого мурзика.

Дьячок виновато пожал плечами.

— Кто еще?

Василиса успокаивающе похлопала супруга по руке.

— Вот третьего мы и сами не разобрали толком, кто такой. Талдычит, что инкогнито. Про какую-то козу плел. Тут у меня записано... Во, коза ностра. Может, носатая, спрашиваю. Головой трясет. Ностра, говорит, и все тут.

— Это его зовут так?

— Нет, зовут его, прошу прощения. Дон Хуан.

Василиса покраснела.

— Ну и имечко. Не повезло мужику, — посочувствовал Иван.

— Говорит, что это не настоящее его имя. Это он для конспирации. Настоящее только вам откроет.

— Ладно, ща будем.

Управившись с завтраком, Иван напялил на себя корону, мантию, подхватил державу со скипетром и широким шагом двинулся на «удиенцию». Василиса едва поспевала за ним.

84
{"b":"183110","o":1}