Я начал дальше лихорадочно перелистывать страницы книги «Дардистан». Чем больше я углублялся в нее, тем сильнее разгоралось мое любопытство, смешанное с удивлением. Как вскоре выяснилось, Лейтнер никогда не был у дрок-па Ладакха. Подумав хорошенько, я решил оставить в покое Лейтнера и поискать более современные упоминания о дардах. Это оказалось делом не из легких.

Но я все же нашел блестящую статью «Кем были дарды?», опубликованную в 1978 году исследователем Грэмом Кларком из Оксфордского университета. В ней автор объяснял, что так называемые современные дарды обязаны своим именем главным образом мании все квалифицировать, охватившей ученых XIX века. Эта мания вместе с «наивным эволюционизмом» (согласно которому весь мир, и в частности район Гималаев, были отмечены сначала взлетом, а затем падением древней цивилизации) побудила многих исследователей взяться уже в XX веке за поиски в Азии народов, упоминаемых греками две тысячи лет назад.

Согласитесь, что начать книгу с цитирования древних авторов, как сделал я (следуя примеру большинства специалистов по Гималаям), а затем отчаянно пытаться совместить «свидетельства древних», часто беспочвенные, с современностью — неблагодарное занятие. Я лишь пришел к выводу, что до сих пор никто и никогда по-настоящему не опознал дардов Геродота. Вполне возможно, что ни один из нынешних жителей Западных Гималаев не принадлежит к этому народу.

В общем, по-видимому, Кларк был прав: «Нет никаких точных данных о людях, которых принято называть дардами. Более того, вполне возможно, что группа людей, обозначаемых таким образом, состоит из нескольких народностей и племен, не имеющих друг с другом никакой другой связи, кроме территориальной близости. Название „дарды“, данное одному из этих племен, не имеет под собой никакой научной базы…»

Кларк заключает, что царящая неразбериха происходит от публикаций колониальных времен. Добавим к этому изоляцию данного высокогорного района, часто закрытого для посещения иностранцами.

И все же, если дарды не идентифицированы, кто же были эти люди со светлой кожей, которых я видел в Мулбекхе? Тогда я попытался узнать что-нибудь о дрок-па Мулбекха, надеясь, что если они действительно первые жители района, как утверждают некоторые, то, возможно, смогут помочь мне найти разгадку тайны о муравьях-золотоискателях.

Как оказалось, единственным человеком, описавшим обычаи дрок-па, был его преподобие Франке из моравской миссии в Лехе. В этой миссии, одной из самых отдаленных в Центральной Азии, трудились несколько добросовестных ученых, собиравших материалы по истории района. Среди них был преподобный Маркс, написавший подробнейшую историю средневекового Ладакха. Что же касается Франке, то в его трудах, созданных в начале XX века, описываются некоторые обычаи индоевропейского народа дрок-па. За семьдесят лет, прошедших после исследований Франке, кажется, никто больше особенно не интересовался этими необычными для Азии «белыми» людьми. Мне также стало известно, что Франке и Маркс связывали дрок-па с дардами Геродота, правда не приводя никаких доказательств в пользу этого утверждения. Подобной точки зрения придерживаются и некоторые современные ученые, такие, как профессор Джузеппе Туччи и его коллега профессор Лучано Петех, хотя ни тот, ни другой детально не изучали живущих в труднодоступных долинах дрок-па. Профессор Петех в своей книге «Исследование записок по истории Ладакха» утверждает даже, что «изначально население Ладакха состояло из дардов, потомков которых можно еще обнаружить в данной местности». Хотя еще никто точно не идентифицировал дардов, Петех решается заявить: «Мы можем сказать, что этническая основа людей, проживающих в Ладакхе, без всякого сомнения, дардская, да и топонимика местных названий по большей части созвучна дардскому языку».

«Геродот дважды упоминает дардский народ», — продолжает Петех и добавляет, что Неарх и Мегасфен связывали в свою очередь легенду о муравьях-золотоискателях с дардами. Это важный факт, так как в отличие от Геродота эти два грека много путешествовали по Индии, а Мегасфен даже находился некоторое время при дворе правителя Чандрагупты, владевшего Кашмиром в III веке до нашей эры. Чем дальше я углублялся в изучение нынешних дрок-па, с тем чтобы узнать, кто же они на самом деле, тем больше у меня возникало сомнений: были ли они действительно теми дардами, о которых говорили греки? Мне казалось совершенно бессмысленным усматривать в этом районе колыбель индоевропейских народов.

Все окончательно запуталось, когда я набрел на книгу некоего Гуляма Мохаммеда о народе шина, чей язык был родствен языку дрок-па Ладакха. Он утверждал, что шина ни в коей мере не принадлежат к индоевропейской семье, а являются потомками арабов. Конечно, это семиты, писал он. И прибыли они либо из Персии, либо из Турции — через Афганистан. Вот тебе и колыбель индоевропейцев!

Я просмотрел все брошюры по этому вопросу в библиотеке и узнал, что еще задолго до Франке в течение некоторого времени дрок-па изучал Шоу, английский представитель в Ладакхе, находившийся там с 1871 по 1876 год. В статье, названной «Индоевропейцы, затерявшиеся в горах Тибета», он дал дрок-па имя «ардеркаро». Шоу составил небольшой словарик языка дрок-па, который он сравнивал с шинскими диалектами на западе долины Гилгита и Астора в Западных Гималаях. Ясно было, что языки родственные, даже если шина и «ардеркаро» совершенно не понимали друг друга. Но в любом случае это были индоевропейские языки.

В результате мне стало ясно, что никто серьезно не изучал этих загадочных дрок-па Ладакха. Предстояло еще открыть немало интересных вещей о дрок-па, они же ардеркаро, они же дарды, они же в довершение всего и минаро, как назвал их преподобный Франке, познакомившийся с ними наиболее близко.

Чтобы не путать потом шина, псевдодардов, ардеркаро и дрок-па, я воспользуюсь в моем повествовании названием «минаро» для обозначения 800 дрок-па — исповедующих буддизм дардов Ладакха.

Я почувствовал, что пришло время снова отправиться в Гималаи, чтобы узнать, кто же в действительности эти загадочные минаро.

В первых числах июня 1980 года мы с Мисси выходили из самолета, доставившего нас в Сринагар — столицу индийского штата Джамму и Кашмир. Прошли через новое бетонное здание аэропорта — и вот дребезжащее старенькое такси мчит нас к городу. За окном — непрерывная лента рекламных щитов со словами «Добро пожаловать в Счастливую долину!». Нам желают удачно провести время в Сринагаре обувная компания «Бата», банк «Гриндлей», сувенирные фирмы… За щитами почти не видно самой долины, заросшей тянущимися к ярко-синему небу пирамидальными тополями. Это рекламное наступление даже заставляло усомниться, мог ли здесь остаться не то что до сих пор не исследованный, а хотя бы свободный от сувенирных ларьков и толп вездесущих туристов клочок земли?

Я с беспокойством поглядывал на Мисси, которой вскружил голову своими историями о затерянных в неприступных горах поселениях, в то время как, судя по рекламным плакатам, все туристские агентства мира успели застолбить здесь участки для конных поездок, сафари и даже автобусных экскурсий в буддийские монастыри Ладакха…

Такси затормозило у каменных ступеней, спускавшихся к темной воде озера Дал. Вытаскивая груз из машины, я с радостью заметил Мухаммеда — сына домовладельца, у которого квартировал во время своих предыдущих поездок. Вообще-то домовладельцем в полном смысле слова он не был, так как владел «хаус-боутом», или «плавучим домом». Их было немало здесь, на озере.

С радостной улыбкой Мухаммед устремился ко мне.

— Очень рад вновь видеть вас. Мы молили аллаха даровать вам доброе здоровье. Когда вы приезжаете, нам всегда удается заработать немного денег…

Несколько обескураженный, я поблагодарил его за столь своеобразное участие. Мы придержали нос шикары — местный вариант гондолы, — чтобы Мисси могла в нее взойти, и мы плывем.