А уж спонсоров среди них наверняка намного меньше.

Президент посерьезнел и даже слегка нахмурился, как делал перед телекамерами, когда убеждал соотечественников на что-то согласиться.

— Вот почему вы нужны мне, Сэм. Если вы поддержите план, консервативные члены комитета пойдут за вами. И я так вам скажу… — Президент огляделся, словно хотел убедиться, что они здесь одни, и перешел на заговорщический шепот: — Вы придете на мою конференцию, поможете мне, и, думаю, мне удастся убедить министерство обороны удвоить ассигнования для той базы подводных лодок на побережье Джорджии. Это более тысячи рабочих мест, Сэм. Подумай об этом.

Сэм подумал, и от этих мыслей у него разболелась голова. Президент стремился к тому же, что и каждый из его предшественников, — ко второму сроку.

Он скользнул взглядом по кабинету, как будто ожидал увидеть портрет Невилла Чемберлена рядом с портретами Эйзенхауэра и Рейгана. Примечательно, что Никсон отсутствовал. Впрочем, этот президент, возможно, и не слышал никогда о «мире в наше время».

С другой стороны, даже если конференция не породит ничего, кроме пустых обещаний, сам факт приема на высшем уровне тех, кто верит в глобальное потепление и в то, что с этим можно что-то сделать, послужит прекрасной рекламой, которая обернется голосами на выборах в следующем году. Голосами людей, у которых, как и у самого президента, нет никакой концепции истории.

К тому времени, когда тема конференции сойдет с газетных страниц, а ее место займет победа на выборах, богатые снова займутся поисками богатства везде, где это только возможно, а бедные снова примутся скулить и жаловаться вместо того, чтобы помочь себе самим. Именно это и поддерживает классовое статус-кво.

И да, Сэм снова станет обычным гражданином Сэмом, живущим вдалеке от ядовитых политических испарений Потомака.

— Я подумаю, мистер президент.

Президент вскочил с такой живостью, словно собирался перемахнуть через стол и пожать ему руку, как делал на теннисном корте в колледже, где был чемпионом.

— Я знал, что могу рассчитывать на вас.

Сэм вышел из кабинета, теша себя мыслью о том, что приближающаяся отставка позволит ему стать государственным деятелем, думающим о следующем поколении, а не оставаться политиком, думающим о следующих выборах. Государственному деятелю не нужно светиться на показательных конференциях и выступать за амнистию исключительно ради привлечения голосов заблуждающихся, но честных в интеллектуальном плане консерваторов и их криминальных «попутчиков».

Джейсон Питерс направил «зодиак»[4] через бухту Густавия к общей пристани в ее южной части. Привязав суденышко к причальной планке, по соседству с другими плавсредствами, он поднялся на пирс и смешался с толпой туристов, уже заполнивших рю дю Бор-де-Мер. Белая футболка и шорты навели бы постороннего наблюдателя на мысль, что перед ним обычный матрос, посланный на берег за припасами для одной из дюжины яхт, ежегодно доставляющих богатых, красивых и знаменитых на этот остров с его восемью квадратными милями песчаных пляжей, парижских магазинов и французской кухней. Девяностодевятиметровые суда, самые большие из тех, что могла принять крохотная бухточка, предоставляли своим гостям большую жилую площадь, чем могли позволить себе многие островитяне. О предметах искусства и мебели не стоит и говорить.

Подобно какому-нибудь элитному клубу, Сен-Бартс больше ценился гостями, чем хозяевами. Без сети отелей, многоэтажек и массовых курортов остров превратился в игровую площадку для богачей. В сезон, когда цена номера в отеле или небольшой виллы достигала тысячи долларов за ночь, обычной семье приходилось думать о том, чтобы провести отпуск где-то еще. Даже аэропорт настраивался на обслуживание избранных. Узкая, в полторы тысячи футов длиной, взлетно-посадочная полоса предъявляла особые требования к квалификации пилотов, что подтверждалось специальной отметкой в летной книжке, проставляемой французскими властями после демонстрации соответствующих навыков. Законы гравитации позволяли использовать здесь лишь самолеты, оборудованные системой укороченного взлета и посадки. Более крупные либо оказывались в воде, либо становились частью холмистого пейзажа острова.

Миновав бакалейные и хозяйственные магазинчики, Джейсон остановился перед витриной «Эрме» с выставленными в ней сумками и сумочками, цены на которые не уступали ценам на небольшие автомобили. Потоптавшись у витрины и убедившись в отсутствии слежки, он продолжил путь.

У следующего квартала Джейсон остановился еще раз, проводив долгим восхищенным взглядом молодую женщину, одну из тех, что приезжают из Франции на год-другой поработать на пляже, где ношение купальника не считается обязательным, а загар воспринимается как униформа. На Сен-Бартсе одежда — дань моде, а не требование благопристойности. Нижнее белье было здесь практически неизвестно.

Его интерес не остался незамеченным. Некоторые из этих восхитительных созданий даже оборачивались, чтобы одарить Питерса оценивающим взглядом. Тот, кого они видели, определенно провел на открытом воздухе не одну-две недели. Кожа его имела оттенок бронзовый, а не красный, выдающий отчаянную попытку приобрести загар в ограниченное коротким отпуском время. Выгоревшие на солнце волосы зачесаны назад над ушами. Короткие рукава футболки обтягивали бугристые бицепсы, живот плоский, не раздутый теми вкусностями, которыми славятся местные рестораны. Американец, причем не только симпатичный, но и, возможно, богатый.

В конце улицы Джейсон снова замедлил шаг, наблюдая за публикой в открытом дворике ресторана «Ла Селект», приобретшего популярность не благодаря своей кухне, а как место для приятных встреч. Если верить слухам, именно здешний вариант американского джанк-фуда вдохновил Джимми Баффета на создание «Чизбургера в раю»[5]. В данный момент из динамиков акустической системы доносился голос именно этого музыканта и бренчание «Коралл Рифер бэнд», но звучали они негромко, ненавязчиво и не старались перекрывать всплески разговоров за пластиковыми столиками и реплики дожидающихся свободного места.

Джейсон свернул налево, потом направо, на рю де ла Републик, и не без труда протиснулся между тесно припаркованными вдоль улицы автомобилями перед «Ле Компуар дю Сигар», магазинчиком, торгующим не только сигарами, но и спиртными напитками, курительными принадлежностями и панамами, почти столь же дорогими, как и сумки «Эрме».

Сидевшая возле хьюмидора женщина лет двадцати с небольшим равнодушно перелистывала страницы журнала. Ее компаньон, полноватый мужчина под пятьдесят, внимательно изучал данхилловскую зажигалку, пререкаясь с владельцем на французском с заметным парижским акцентом.

Джейсон встретился взглядом с длинноногой девушкой, достоинства которой не могло скрыть хлопчатобумажное, до щиколоток платье. Роста ей добавляли сандалии на безобразной четырехдюймовой платформе, необъяснимым образом ставшие модными в этом сезоне. Поднявшись, она вслед за Джейсоном прошла в хьюмидор, отгороженное стеклянной стеной помещение размером двенадцать на двенадцать футов. Сохраняя необходимую для гаванского табака влажность, стекло также позволяло разговаривать без опасения, что тебя услышат.

Запустив руку в одну из открытых коробок, Питерс взял толстую «Ойо де Монтеррей», провел ею под носом и с наслаждением вдохнул густой аромат.

— Чем могу помочь? — спросила девушка на английском с сильным акцентом.

Он положил сигару на место и, усмехнувшись, кивнул в сторону оставшейся за стеклом пары.

— Ради этого люди и привозят своих дочерей на Сен-Бартс.

Она состроила гримаску и с поистине галльской учтивостью пожала плечами: