Одной из причин, повлиявших на выбор именно этого отеля, был его обеденный зал. Хорошие цены и еще лучшее месторасположение. Устроившись за столиком со свечами — ресторан находился этажом ниже вестибюля, — Джейсон отчетливо видел каждого, кто спускался по освещенной лестнице или выходил из лифта. Поначалу он собирался выпить чашечку кофе и посидеть с полчасика, наблюдая за лестницей и лифтами. Часы показывали начало одиннадцатого, и доносящийся с проплывающих мимо подносов соблазнительный аромат напомнил, что он давно уже не ел. Питерс попросил меню.

В номере висели репродукции картин американских художников конца восемнадцатого века — времени, когда было построено само здание. В высоком комоде с медными ручками обнаружились телевизор и мини-бар. Кровать со ступеньками и под балдахином. На всякий случай Джейсон проверил ванную, с удовлетворением отметив отсутствие там подделок под антиквариат. Потом он сел в кресло Марты Вашингтон за федералистским столом и взялся читать полученный отчет.

Помимо нескольких пунктов, не нашедших отражения в том сокращенном варианте, что дала Мама, здесь нашлось и одно весьма интересное добавление.

Закончив, Джейсон перечитал отчет, после чего достал из кармана похожее на «Блэкберри» устройство. Сходство ограничивалось физической формой. Да, устройство передавало и принимало голосовые и текстовые сообщения, но оно сжимало их до импульсов продолжительностью в несколько наносекунд. Для расшифровки такого сообщения требовалось специальное оборудование. Мало того, одновременно прибор посылал ложные спутниковые координаты, сбивая с толку самые изощренные GPS. Короче, устройство обеспечивало надежную и безопасную связь.

Питерс нажал кнопку на задней панели, активируя специальные функции, и набрал номер, начинающийся с телефонного кода округа Колумбия, — «202», прекрасно понимая, что сам телефон может находиться в другом полушарии.

Оставалось только ждать. Сигнала набора в привычном смысле не было. Джейсон обратился к своему контакту, к помощи которого прибегал, когда требовалась любого рода информация, от состояния погоды в каком-нибудь богом забытом уголке света до готовящегося переворота или убийства.

«Число последних, — размышлял Джейсон, — сокращалось в обратной пропорции к росту запросов в конгрессе». Ушли в прошлое славные времена, когда народная революция устраняла в нужный момент левого диктатора в какой-нибудь банановой республике или недовольный соперник одной пулей убирал клеймящего Запад шейха или муллу. Чем более моральной становилась внешняя политика Соединенных Штатов, тем глубже погружался мир в пучину хаоса.

Ни приветствия, ни обращения по имени, просто — «говори».

Джейсон привык к такой резкости и даже подозревал, что сам голос генерируется механически, чтобы сделать невозможным электронную идентификацию, если разговор все же будет записан. Не зная точно, разговаривает ли с человеком или с машиной, он знал, что голос всегда остается одним и тем же.

— Справка, — Джейсон повернул страницы к свету, — по документу эхо-танго-четыре-зеро-два. Вопрос: во всех обнаруженных телах есть следы диоксида кремния и этилена в легких, хотя и не в смертельно опасных количествах. Могли ли эти вещества попасть в организм естественным путем, из природной среды?

Пауза.

— Маловероятно в случае с инцидентом в Беринговом море. Возможно по Джорджии, но содержание диоксида кремния в почве незначительное. Разве что имела место песчаная буря. В метеорологических отчетах такое явление в этой области не отмечено.

Исключить данную возможность, учитывая локализацию, могла только машина. Но, зная ЦРУ…

Джейсон пробежал глазами по странице.

— Я также отмечаю почти одинаковое присутствие в легких всех жертв сульфатов. Можно ли считать обычным, что у людей с разным размером легких почти идентичные показатели?

— Это необычно.

Не самый толковый ответ.

— Возможные объяснения?

— Анализ тканей показывает также присутствие азота и следов углерода. Подобное бывает при вдыхании дыма.

— Дыма от чего?

— Неизвестно. На фотографиях с корабля и из лагеря лесорубов флора представлена лишь какого-то рода кустарником. В одном случае в горшке, в другом — около спального помещения. Ни в одном из случаев признаков сжигания не обнаруживается.

— Тогда откуда взялся дым?

— Хороший вопрос.

Питерс ненадолго задумался.

— Вернемся к кремнию. Это ведь обычный элемент в камнях и песке, так?

— Так.

— Можно ли вдохнуть кремний с дымом?

— Только если горел камень. Вряд ли.

— О’кей, а зачем вообще их могли травить газом? Не проще ли было расстрелять?

— Мы не знаем. Поэтому, мистер Питерс, и обратились к вашей компании.

— После составления отчета что-то еще появилось? — спросил Джейсон, помолчав.

Снова пауза.

— Следы радиации. Уровень очень низкий, но ошибка исключена. Также некоторое количество углеводорода и этилена в крови.

В памяти что-то зашевелилось.

— Этилен ведь имеет анестезирующий эффект, верно?

— В этом качестве не применяется с шестидесятых годов.

Джейсон поднялся. Прошелся взглядом по комнате.

— Никакого объяснения присутствия углеводорода у вас, надо полагать, тоже нет.

— Вы правы.

Отлично.

Итак, он имел дело с неким радиоактивным, смешанным с песком анестетиком неизвестного происхождения и непонятного назначения. Управлению следовало бы обратиться к гео- или биохимику, а не шпиону.

— Вы очень мне помогли.

Пауза.

— Всегда пожалуйста, мистер Питерс.

Что это? Своего рода механический сарказм?

Утром Джейсон первым делом заскочил в отель «Кристалл-сити» — посмотреть, как там Панглосс. Что было, конечно, ошибкой. Пес выглядел таким несчастным за прутьями клетки, что Джейсон, сжалившись, открыл дверцу. В следующую секунду Панглосс уже летел к машине. «Да какого черта!» — подумал Джейсон, провожая своего четвероного друга взглядом. В любом случае в Вашингтоне они задерживаться не собирались.

Вопрос в другом — куда дальше?

В данный момент Питерс, подобно десяткам других горожан, прогуливал собаку по травянистой аллее неподалеку от главного здания столицы. Удерживаемый непривычным поводком, Панглосс все же попытался, хотя и без особого энтузиазма, атаковать раскормленную туристами белку. Презрительно махнув хвостом, грызун взлетел по голому стволу дуба, откуда выпустил в адрес обидчика серию недовольных щелчков.

Джейсон потянул за поводок:

— Перестань, Панглосс. Ну, поймаешь ты ее, а что делать будешь?

К этому времени они уже достигли первоначального здания Смитсоновского института, викторианского особняка из красного кирпича, где на протяжении многих лет хранилась та коллекция, что занимала теперь большую часть Эспланады. Чуть дальше появилось непримечательное строение, так, похоже, и не определившее для себя, какой стиль, современный или классический, оно предпочитает. Главным его архитектурным отличием было то, что здания такого стиля — Джейсон называл его федеральным массивом — попадались в Вашингтоне нечасто.

Джейсон взглянул на часы и медленно двинулся дальше, посматривая на любителей утренних пробежек, собачников и чиновников, спешащих занять место за одинаковыми офисными столами в не отличимых одно от другого офисных зданиях. У следующего здания он остановился и сделал вид, что читает надпись над входом, извещавшую, что перед ним Национальный музей естественной истории.

Никто вроде бы не обращал на него внимания.

Войдя в музей через вращающуюся дверь, Питерс едва не наткнулся на мужчину в форме сотрудника службы безопасности Смитсоновского института. Судя по именной полоске над карманом, звали его У. Смит. С первого взгляда Джейсон понял, что У. Смит крепко сдружился с Джимом Бимом[17] — покрасневшие, набрякшие веки над поросячьими глазками. При каждом звуке он вздрагивал, словно кто-то стрелял у него над ухом, а руки держал все время в карманах, наверное, чтобы не показывать, как они трясутся.