— Отлично. Ты уберешься с моего пути, или мне придется тебя оттолкнуть?

Матильда взвизгнула и, спотыкаясь, бросилась прочь. Криспин увидел, как мелькнул синий чулок, прежде чем девушка скрылась в жилой части дома Кемпов. До него донеслось ее приглушенное верещание, обращенное к матери, и Криспин посчитал это идеальным моментом, чтобы удалиться.

Он ступил на грязную улицу горделиво, как петух. Ничто не могло принести такого удовлетворения, как грубая отповедь Матильде Кемп, за исключением, возможно, грубой отповеди Алисе Кемп. Бедный Мартин. Они сорвут злость на жестянщике. С раздраженным вздохом Криспин подумал, что в конечном итоге придется извиняться и обещать вести себя пристойно. Он нуждается в этом жилье. Только его он и может себе позволить.

Криспин улыбнулся. Но сейчас ему извиняться не нужно, а выражение ужаса на лице Матильды, вызванное его словами, доставило большое удовольствие.

Он шел уверенно, довольный собой, пока его случайно не толкнул крупный мужчина. Высокий, широкоплечий мужчина пошел было дальше, но Криспин развернулся, схватил его за руку и повернул к себе.

— Эй, милейший, — сказал он, наконец-то вытаскивая кинжал. — Вы не извинились за то, что толкнули меня. По-моему, вы должны это сделать.

Обладатель квадратной челюсти уставился на Криспина.

— Уберите руку. Я ничего вам не должен.

— Этот кинжал утверждает обратное.

— Вы мне угрожаете?

Мужчина обнажил свой кинжал и сверху вниз посмотрел на Криспина. Казалось, своими могучими руками он без всякого кинжала может переломить Криспина пополам, однако тот не испытывал страха и даже улыбнулся.

— Уже не меньше недели я никому не пускал кровь, и мой клинок томится от жажды. Вы извинитесь? — оскалился Криспин. — Попробуйте отказаться.

Возможно, уверенная манера держаться, а может, изысканная речь заставили мужчину помедлить. Но в любом случае здоровяк вернул кинжал на пояс и склонил голову.

— Прошу меня простить. Я вас не заметил. И не имел в виду ничего дурного.

Криспин разочарованно вздохнул. Фыркнув, он отсалютовал кинжалом и вложил его в ножны. Развернулся без дальнейших разговоров и зашагал по улице. По пути он заглядывал в магазины и лавки, проявляя повышенный интерес к происходившим там обычным делам: мясник вонзал нож в еще не ободранную свиную тушу, свисавшую вниз головой с крюка; торговец домашней птицей, привлекая возможных покупателей, поднял за ноги дергающихся кур, крылья у них были распростерты, как у ангелов; юный помощник мясника осторожно нес кадку, полную крови; рыбник ловко чистил пескаря, и чешуя взлетала в воздух как волшебная пыль.

Криспин впитывал все это — медный запах крови, кудахтанье кур, скользкое шуршание и плеск рыбы в ведре. На этой простой улице не было роскошных зданий. Здесь обосновались ремесленники и торговцы. Их многочисленные заведения, тянувшиеся вдоль Шамблза, были такими же усталыми и потрепанными временем, как и их обитатели. Узкие строения теснились друг к другу, их каменные фундаменты были забрызганы грязью, штукатурка выгорела, приобретя пергаментный цвет, а деревянные части сделались тускло-серыми под действием природных стихий. Сквозь покрывало облаков, затянувших осеннее небо, пробивались лучи солнца, окрашивая фасады чередующимися полосами света и тени.

— Мастер!

Голос издалека донесся до Криспина, но в Лондоне полно мужчин, к которым их ученики обращаются «мастер». Кто-то шлепал за ним по грязи, и тот же голос позвал снова — на этот раз Криспин узнал его и обернулся.

К нему бежал Джек Такер. Он остановился перед Криспином, упершись руками в согнутые колени и пытаясь отдышаться.

— Мастер Криспин, вы меня не слышали?

Криспин покачал головой:

— Нет. Боюсь, не слышал.

Он улыбнулся, вспомнив слова Элеоноры. Возможно, воровские замашки Джека и удастся исправить заботой о мальчишке. Видит Бог, родители Джека давно умерли.

— Джек! — Он сграбастал паренька, сжав в медвежьем объятии.

Джек изогнулся, словно на него напал сам дьявол, и вывернулся из рук Криспина.

— Господи Боже! — Отскочив в сторону, он приготовился бежать. — Вы напились?

Криспин раскинул руки, обнимая Лондон.

— Почему все думают, что я пьян? Мне просто радостно.

Джек съежился и уставился на Криспина.

— Радостно? Вы никогда не радуетесь. Что на вас нашло? Вы заболели? — Он потянулся пощупать лоб Криспина и заметил ранки. — Откуда это у вас? Теперь понятно. Кто-то дал вам по голове. Ну, ничего, хозяин. Я сейчас же отведу вас домой.

Он попытался взять Криспина за руку, но тот отмахнулся.

— Какая чепуха. Я отлично себя чувствую. Иду к шерифу. Должен сообщить ему о трупе.

— Ничего себе! Вас это, похоже, ужасно веселит.

— Ну, это не обычный труп.

— Конечно, необычный, если он вас так развеселил. Один из ваших врагов?

— Нет.

Джек нахмурился, и Криспин спросил себя, что кроется за внезапной заботой парнишки. Перевел взгляд на синюю куртку Джека, яркий цвет ее как будто поблек прямо у него на глазах. Криспин зажмурился и снова открыл глаза. Нет. Куртка Джека выглядела как обычно. Тогда, посмотрев по сторонам, он проследил взглядом ритмично шагавших в ногу двух францисканских монахов в серых рясах с черными капюшонами. Люди останавливались, кланялись духовным лицам и продолжали свой путь. Обычная сцена, он видел такое каждый день. Криспин поднял голову и принюхался. До этого на улице пахло как на кухне, где заняты приготовлением пищи: от нее веяло теплом, она манила, доносился запах мяса, подготовленного к жарке на вертеле, — но сейчас все вытеснил затхлый запах склепа.

Ощущение легкости, распиравшее грудь, прошло. Криспин поймал себя на том, что недоумевает, зачем привязался к мужчине на улице — без всякой на то причины, и едва не нарвался на поединок.

Он посмотрел в сторону своего жилища, хотя дом был скрыт изгибом улицы и неровной, разноцветной мешаниной фасадов магазинов и домов. Криспин дотронулся до ранок на лбу, но они больше не кровоточили. Его тело внезапно отяжелело. Так он обычно чувствовал себя после сражения, как только проходил порыв.

С глубоким вздохом он едва нашел в себе силы встретиться с Джеком взглядом. Мальчик уставился на него разинув рот.

— Почему ты так на меня смотришь? — спросил Криспин.

Джек захлопнул рот и покачал головой. Всколыхнулись его густые рыжие кудри.

— Да никак я на вас не смотрю. Если вам так уж надо идти к шерифу, тогда идемте и разделаемся с этим. Вы же знаете, как я не люблю Ньюгейт.

Криспин кивнул и, расправив плечи, стряхнул с себя непонятное чувство. Еще разок глянул назад и знаком велел Джеку следовать за ним.

Идя по улице, которая упиралась в Ньюгейтский рынок, Криспин молчал. Все те же лавки и дома, те же серые лица, которые он видел ежедневно. Почему всего несколько мгновений назад они казались ему другими?

Он посмотрел вперед. Перед ним, в конце улицы, высилась Ньюгейтская тюрьма, куда входили через ворота в огромной стене, опоясывающей большую часть Лондона. Джек вздрогнул за спиной Криспина, когда тот кивнул стражнику и прошел под Ньюгейтской аркой с ее зубчатой опускающейся решеткой.

Подгоняемый Криспином, Джек поднялся следом за ним в комнату шерифа Саймона Уинкома, которая располагалась в башне. С Ньюгейтом у обоих были связаны не самые лучшие воспоминания, но с течением лет Криспин научился отодвигать их в дальний угол сознания.

Помощник шерифа не глядя махнул рукой, разрешив им пройти: он привык к визитам Криспина. Они вошли в сумрачную комнату блюстителя закона. Не дожидаясь, пока сидевший за столом Уинком поднимет глаза, Криспин направился прямиком к пылавшему огню.

Шериф оторвался от документов и сердито воззрился на Криспина.

— Ха! — фыркнул он. — Я так и думал, что скоро тебя увижу. Ты, должно быть, имеешь какое-то отношение к убитому французскому курьеру.

Криспин вздохнул. Хорошие новости распространяются быстро, плохие — еще быстрее.