Юлия не замечала, что давно держится рукой за елочную ветку и короткие обледеневшие иголки все глубже впиваются ей в ладонь. Она забыла о себе так же, как и все остальные на время поединка забыли о ней.
— Ха-ха-ха-ха-ха!!!
Раздался совершенно неожиданно оглушительный раскатистый хохот Медведя. Отсмеявшись, он не перестал улыбаться белоснежными зубами. Он явно любовался этим зрелищем. Хотя и не понятно было — что его так сильно развеселило, но он не просто радовался. Он торжествовал.
Жрец Велемир не разделял этой бурной радости. На его лице не отражалось ни удовольствия, ни досады, ни гнева. Только блестящий взгляд быстро перемещался, поочередно устремляясь то на Юлию, то на белого волка, то на Бояну, которая медленно пятилась в глубь чащи, нервно покусывая кончик косы.
Юлия видела все эти мелочи так ясно и четко, словно они происходили не в темноте лесной поляны, а были показаны ей отдельными быстрыми кадрами в сюрреалистическом кино.
Она ничего не понимала из того, что сейчас произошло, кроме одного: тот большой зверь по какой-то своей причине решил спасти ее от жуткой смерти. Девушка испытывала к нему невыразимую благодарность, хотя отлично понимала — эта отсрочка ненадолго. Она смотрела, онемевшая и оглушенная, на то, как белый волк обегает вокруг одной из сосен, начинает рыть передними лапами тяжелый снег под ней. Как переворачивается в воздухе — снова как в цирке! И как через мгновение вместо него на краю капища появляется человек.
Этот силуэт, эти плечи и руки и полоска светлых волос внизу живота… У Юлии закружилась голова — как тогда, в ее душной ванной. Ей вдруг стало не хватать кислорода, и она дышала медленно и часто, открывая рот, словно несчастная рыба, выброшенная на берег. Мужчина двинулся к Медведю, величественно и небрежно ступая по снегу босыми ступнями. Он не смотрел по сторонам, но с каждым его шагом волки все больше поджимали под себя пушистые хвосты. Медведь же, раскрыв объятия, пошел ему навстречу.
Иван…
В свете луны фигура его смотрелась ожившей серебряной статуей. И эта знакомая походка — только ставшая чуть более раскованной, словно танцующей! Длинная челка упала на лицо, он мотнул головой…
Иван!!!
В последнюю секунду Юлия подавила порыв кинуться к нему и, чтобы не крикнуть, зажала себе рот рукой.
— Здравствуй, сын. Ха-ха-ха! Ты как всегда — настоящий воин, женщин защищаешь?!
Медведь сбросил с себя безрукавную шубу, чтобы набросить ее на плечи Белояра. Они обнялись, и Белояр ответил:
— Да, отец…
— Ты был там?
— Да.
Медведь шумно задышал, ноздри его затрепетали, лицо утонуло в клубах белого пара, а мускулистые руки непроизвольно напряглись. Он обернулся к Велемиру, неподвижно стоявшему поодаль.
— Стерегите ее до утра, — приказал он, кивнув на Юлию. — Завтра решим, что с ней делать. А сегодня у меня радость!
Волки снова окружили ее. Они уже не скалились, не рычали, а просто не давали ей выйти из круга. Жрец с водянистыми глазами смотрел на нее осуждающе и, как ей показалось, грустно. За его спиной стояла бледная, как утренний снег, Бояна.
— Кто это? — пролепетала Юлия почти беззвучно, не узнавая своего голоса, ставшего вдруг тонким и дребезжащим, как у Велемира.
— Это Белояр, — холодно ответила та. — Нареченный сын Бера.
Все время, пока Бер и Белояр не скрылись из виду в темном лесу, Юлия провожала их изумленным взглядом.
Юлии уже не был страшен ни вой волков, ни злобное сверкание желтых зрачков, ни даже то, что предстояло ей завтра. Мало что могло испугать ее после того, как она увидела его глаза. Явно узнавшие ее и, тем не менее, скользнувшие по ней с неприязнью и, самое страшное — равнодушием.
Глава 17
СЕРП МОРЕНЫ
— По всем законам Прави ее нужно принести в жертву Велесу. Не так ли, Велемир?
Медведь был на удивление спокоен. Даже благодушен. Во многом потому, что рядом с ним на застеленных шкурами полатях сидел, чуть ссутулив широкие плечи, его названый сын, его надежда, Белояр, вернувшийся в срок из очень дальних мест. Вернулся с вестями. Хотя они и оказались не совсем те, на какие надеялся Медведь. Белояр принес подтверждение пророчествам Велемира. И это только подстегнуло уверенность Бера в скором своем торжестве.
— Это нужно сделать хотя бы в назидание другим, — нейтрально, словно речь шла не о человеческой жизни, а о чем-то будничном и простом, говорил он. — Но главное сейчас — поддержка Велеса! Мы принесем ее в жертву на том самом капище, священность которого она нарушила.
Белояр, не меняя выражение лица, вдумчиво и с наслаждением отхлебнул кваса из тяжелой большой чаши. Слова учителя, последующий ответ жреца, его аргументы — что-то про навь и явь, про выбор и судьбу — не касались его. Он так же равнодушно, с оттенком легкого любопытства, слушал возражения Велемира, как до этого внимал словам Медведя.
— Не нужно, Бер, — осторожно, но твердо говорил Велемир, крепко держа в обеих руках круглый амулет из темной меди.
— Это почему еще? — приподнял густые брови Бер. — Зимний Велес любит кровавые жертвы. Особенно если они оправданы такими обстоятельствами…
— Она по глупости туда попала, — неожиданно перебил жрец, — Бояна подстроила…
— Да я не об этом! — в свою очередь не дослушал Медведь. — Понятно, что девчонка сглупила… Она вообще какая-то… не от мира сего…
— Ты забываешь, Бер, — усмехнулся Велемир. — Здесь у нас все не от этого мира, включая тебя и меня.
— Да не важно!
Медведь стукнул твердой ладонью по столу так, что питье из чаши расплескалось, окропив засаленные доски мелкими красноватыми каплями.
— Не важно, я не об этом уже… Впереди у нас что?! Вот, то-то… А потому неплохо, сам знаешь, совсем неплохо заручиться милостью темных богов. Ты ведь и сам об этом не раз говорил.
— Дай мне время, — попросил жрец.
— Я уже дал тебе время!
Велемир больше ничего не сказал. Тайны человеческих судеб Макошиной нитью вились в голове этого человека, переплетаясь с чувствами в его сердце. Он просто отвернулся, устремив взгляд в сторону низкого, замерзшего окна. Но этого хватило, чтобы Медведь одумался. Он встал, медленно подошел к худой сутулой фигуре в длинном облачении, положил руку на плечо другу.
— Серьезно, Велемир, — заговорил он уже другим голосом, вибрирующим, как у ласково рычащего сытого животного. — Ты ведь сам говорил, что нельзя ее посвящать в таинства. И вот что из этого вышло! Она сама туда повлеклась, только теперь нарушила священность капища и… И, кстати, почему нельзя? Ты мне так и не сказал, а я привык верить тебе без объяснений.
— Так и продолжай.
— И все же… какого лешего?! Брат ее успешно прошел вторую фазу — ты сам готовил его, и все в порядке, как я понимаю…
— Да.
— Так в чем же дело с сестрой? Что в ней не так?
Белояр сделал еще один жадный громкий глоток.
Тихо поставил чашу на стол. Взглянул на пламя свечи и замер, зачарованный дрожащими плясками рыжего огонька.
— Дай мне время, — повторил жрец.
— Хорошо!
Кто угодно вздрогнул бы от его резко изменившегося тона. Но не Велемир. Он лишь метнул на Медведя быстрый удивленный взгляд вылинявших глаз и тотчас же вышел из комнаты.
— Хорошо.
Сегодня Медведь не расположен был спорить с несговорчивым другом. И потому, когда за ним закрылась дверь, он с облегчением повернулся к Белояру.
— Так, значит, ты нашел Храм Солнца?
— Да, Бер, я нашел его…
Медведь несколько раз крепко стиснул и снова разжал огромный кулак. Казалось, он весь сосредоточен на разглядывании собственных пальцев. Короткие черные волоски на фалангах торчали, словно вставшая дыбом редкая шерсть.
— Ну что же, значит… его там не было?
— Нет, отец. Его там нет. Прости.
Витиеватые татуировки на бицепсах Медведя вздулись и задышали, словно ожившие картинки. Медведь вздохнул прежде, чем задать следующий вопрос.
— Ты уверен?
