— И что?! — громко прошептала Юлия, хватая Бояну за плечи и разворачивая лицом к себе. — Зачем мы сюда пришли?!

Еще страшнее стало, когда статуя улыбнулась, а вместо привычных ямочек на щеках Юлия увидела злой, почти хищный оскал. Такие страшные эффекты создает ночь, холодный лунный свет, синие отсветы от снега и собственные взвинченные нервы.

— Скоро узнаешь, — только и сказала Бояна.

Ужас, иррациональный и в то же время вполне объяснимый, поднялся из живота и сдавил горло холодными властными ладонями. Но не это стало главным. Юлия чувствовала — сегодня случится что-то важное. То, что приблизит развязку всех этих непонятных, морочащих чувств и событий, окруживших ее в последнее время стаей черных, разгневанных птиц. Наконец, и ей будет, что сообщить Марку. Это шанс доказать ему и себе — Юлино присутствие здесь не только бесполезный, но и неоправданный риск!

Потом, когда они, присев, спрятались за двумя близко растущими друг к другу приземистыми елками, Юлия осторожно отвела от лица колючую мокрую ветку. Поляна была видна, как на ладони.

— Сиди тут тихо и смотри… — посоветовала Бояна.

Она могла бы и не говорить этого. Юлия вся превратилась в слух и зрение, и никто не смог бы поступить по-другому. Атмосфера места действовала парализующе, при этом невероятно обостряя восприятие. Какое-то время ничего не происходило. Но мир, тем не менее, без всяких событий наполнялся до отказа — треском веток, сверканием снега, крепостью воздуха, мерцанием звезд и ритмом сердца, бьющегося в каждом миллиметре тела. Что-то во всем этом было сродни гипнозу. И когда вдруг издалека, а потом все ближе и ближе послышались голоса, скрипящие звуки шагов и гул бубна, Юлия даже не пошевелилась, зачарованная уже гораздо сильнее, чем ей самой казалось.

Она почти не удивилась, когда увидела из своего укрытия, что на круг капища, в свет луны по одному входят люди.

Пятеро мужчин остановились рядом с пугающим столбом, повернувшись лицами друг к другу, еще двое остались в стороне. Звуки бубна затихли, резко оборвав затянувшуюся паузу. Одновременно мужчины вскинули вверх правые руки с зажатыми в них изогнутыми ножами. Пять лезвий тонко сверкнули под молочно-матовым прожектором луны… Мысли затаившей дыхание Юлии бешено и сумбурно заметались. Они что — будут драться на ножах? Очередные ритуальные танцы, национальная борьба? Хорошо забытое старое? Но почему ночью? Удивительно сгустилась темнота над поляной, эхо от затихшего бубна гудело еще какое-то время в глубине леса ровно и навязчиво, как шум крови в ушах. Блеснули одновременно в воздухе пять ярких, как молнии, синеватых вспышек, и пять ножей одновременно вонзились лезвиями в рыхлый снег. А потом…

Юлия не верила своим глазам. Она привыкла уже к голым торсам на морозе, но сейчас эти люди деловито и серьезно сбрасывали в снег одежду, оставаясь полностью обнаженными — будто на нудистском пляже для… «моржей»!

В другой ситуации Юлия засмеялась бы, только не здесь и не сейчас. Все было красиво и дико и еще… возбуждение мощной волной расходилось во все стороны так, что это чувство мгновенно захлестнуло удивленную Юлию. Завладело ею властно и целиком, убрав из головы мысли и оставив лишь тело, трепещущее от дикого желания — быть подчиненной, использованной и, может быть, даже убитой.

Голые мужчины замерли на снегу в свете луны, пар облаком окутывал их разгоряченные тела.

Еще раньше Юлия узнала среди них двух неразлучных близнецов, еще двоих парней из поселения и Рьяна. Он был гораздо смуглее всех остальных — темный и жилистый, с черной кудрявой гривой он напоминал сейчас больше, чем всегда, некое агрессивное животное. Все это выглядело настолько дико, невиданно, ни на что не похоже, и Юлии оказалось непросто оторвать взгляд от круглой поляны.

— Что они делают?! — все же вымолвила она, изумленно повернувшись к Бояне.

Сердце встало на миг, чтобы сразу застучать в висках ритмом шаманского бубна. Бояна исчезла. Юлия медленно повернулась обратно.

Лютичи продолжали нагревать морозный воздух жаром собственных тел… и вдруг! Как это произошло — она не поняла. Она плохо соображала то ли от страха, то ли от того, что это оказалось слишком невероятно, чтобы человеческий мозг мог воспринять адекватно картину, представшую Юлиным глазам. Одновременно, почти синхронно они кувыркнулись в воздухе, подобно акробатам знаменитого цирка «Дю Солей». А через секунду на бывшем болоте стояли, широко расставив лапы и вздыбливая холки, пятеро волков.

Когда, под вновь задрожавшие в полночном небе звуки бубна, они подняли к луне узкие морды и начали выть тоскливо и странно, словно подпевали играющему для них шаману, Юлия поняла, что сходит с ума. И еще — что нужно бежать. Только ноги стали ватными и не слушались, словно во сне, и невозможно было оторваться от ужасающего зрелища. Одна только здравая мысль билась на задворках сознания, мешая окончательно сойти с ума — нужно сообщить Марку! Они попали в логово оборотней — хоть такого и не бывает… Теперь понятно, о чем говорила Бояна и что означает «Дом жертв»! Спасибо, спасибо ей, эта красавица старалась их спасти, какой же надо быть дурой, чтобы не послушаться!

— Смотрите!! Здесь чужие!!!

Юлия давно уже спала наяву и вздрогнула как от удара током, услышав звонкий возглас, разнесшийся убийственным эхом над темнотой леса.

— Скорее, сюда!

Она узнала голос, несмотря на то, что сейчас он не был низким и мягким, как обычно, а, напротив — визгливым и резким. Эта неожиданная перемена почему-то выглядела еще отвратительнее, чем смысл фраз, оглушивших Юлию примитивным вероломством.

В свете поспешно зажегшихся факелов она увидела Медведя, а потом и Велемира, смотревшего на нее с осуждением и непонятной паникой в блестящих льдинками глазах, бессильно опустившего руку с бубном. И саму Бояну, напряженно замершую в стороне. Но самым страшным были волки!

Они обступили ее вокруг, скаля пасти. Луна и тишина обхватили девушку мертвенными объятиями. Боже, — в отчаянии подумала она, механически поднимаясь с колен и распрямляя застывшую спину, — Я не успею предупредить Марка! Как жаль… Один из зверей, угольно-черный с серебряной проседью и плотно прижатыми к узкой голове ушами стал медленно надвигаться на Юлию. Он казался самим дьяволом с горящими желтым огнем глазами и оскаленными зубами. Неконтролируемый ужас жертвы охватил Юлию, парализовав не только тело, но и мозг и волю.

— Ну, вот и все, — беззвучно, одними губами выговорила она.

Она сказала это даже с каким-то облегчением. Только уж очень жутко было представить свое тело, растерзанное этими острыми желтоватыми зубами. Теперь не мистический ужас перед чем-то неизвестным, а простой человеческий страх боли заставил кулаки сжаться, впиваясь ногтями в ладони, и задрожать постыдно и жалко от жалости к себе…

Какой-то странный звук раздался в стороне: тонкое скуление, быстро перешедшее в самый ужасающий вой, который ей доводилось слышать за эти дни. Все пять морд резко повернулись в ту сторону, откуда слышались звуки.

Через миг на поляну под дрожащий кровавый свет факелов выпрыгнул еще один волк. Огромный, мощный, с высокой холкой, большелобой круглой головой и белой густой шерстью. Он мгновенно сориентировался и, не обращая внимания на людей, на Юлию, вжавшуюся в колючие ветви, и даже на троих волков, слегка попятившихся при его появлении, белый зверь стал тихо, страшно рыча, надвигаться на черно-седого Рьяна.

Схватка была короткой. Два хищника встали друг напротив друга. Сморщились носы, превращая благородные морды в отвратительные гримасы агрессии. Из оскаленной пасти черного волка раздалось глухое рычание и вдруг — белый прыгнул. Черно-белый шерстяной клубок с рычанием и визгом закружился, взметая вокруг неровные фонтаны снега… И все. Белый волк заставил более слабого противника в знак повиновения прижаться к земле. Прихватив его зубами за морду, победитель подержал некоторое время поверженного и отпустил, застыв на широко расставленных лапах в боковой стойке.