Пропустив еще стакан, Васька решил проветриться. Открыл люк. Кругом ночь. Держась за подрагивающий тросик, спустился на платформу. Встал боком к ветру.

Абсолютная тьма скользила по лицу. Товарняки в основном ходят ночью. Днем они отстаиваются на боковых полустанках, на запасных путях. Днем железная дорога забита электричками и пассажирскими поездами, а вот когда стемнеет, приходит время бессонных товарняков.

Поезд шел километров сто двадцать в час. Васька и не представлял даже, что товарняк может так разогнаться. Если отпустишь трос — снесет. Или просто выкинет при первом же толчке.

Крепко держась левой рукой за поручень трапа, Васька расстегнул молнию на джинсах. Так, главное, не облиться.

Завтра они прибудут в место назначения, и командировка закончится. Не с руки ему вот так кататься по Руси. Но деваться некуда. Грузовик Бог знает сколько стоит. Пожалуй, Васька гордился, что Леха ему доверил такую миссию. Вася человек верный, Вася человек надежный. Груз доедет в полном порядке и сохранности… Неужели миллион лет до нашей эры здесь так же ходил товарняк?

Додумать свою мысль Васька не успел. Из-за поворота вылетела станция. Обычная пригородная платформа. Горят фонари, от края до края полным-полно людей — неизвестно откуда взялись они в этот час.

От них до Васьки был один метр. Открыв рот, держась одной рукой за поручень, другой за… Васька моментом пролетел платформу всю. И кому не хватило брызг — тот видел радугу.

А потом была снова тьма. Абсолютная тьма, в которую с хохотом унесся товарняк.

В Москве уже стемнело, когда на свет Божий из медных телеграфных жил черной матовой краской вытекли слова Васькиной телеграммы. Дежурная барышня взяла в руки пахнущую озоном и ксероксным порошком бумагу. Открыла толстую конторскую книгу. Прочитала и набрала телефонный номер. Занято. Она должна была дозвониться, а потом прочесть текст вслух. И от этого сообщения на верхнем этаже старинного многоквартирного дома неподалеку от Чистых прудов обязательно поднимется легкий переполох.

Неподалеку от Чистых прудов есть несколько таких высоких домов. Раньше здесь были многолюдные коммуналки, но уже лет шесть прошло, как люди здесь не живут. Народ тут только работает. Арки перегорожены железными воротами. Документы на входе проверяет милиционер с автоматом. Замкнутые дворы от края до края полны машин. Со всех углов фиолетовой оптикой глядят телекамеры.

Но даже внутри этих рычащих, хорошо охраняемых заповедников есть специальные зоны. Здесь за тонкой сеткой или просто красными бакенами, отсекающими посторонних, за особые деньги особые люди обеспечивают особую безопасность тем, кто в ней особо нуждается.

А по узким лестницам темных подъездов с раннего утра вверх-вниз носятся молоденькие симпатичные мальчики и девочки в дорогих костюмах. Им жаль тратить время, дожидаясь лифт. Они спешат. Они вечно спешат. Под вечер у них бывают только два сильных желания: больше денег и спать.

На лестничной площадке пятого этажа углового подъезда, прямо напротив лестницы на двери висит белая табличка «Начальник объекта тов. Хань». Здесь сидят представители Южно-Китайских текстильных фабрик. А за дверью налево обитает Леха. Железная дверь с картонной карточкой «Офис 022».

Сильно перепланировать коммуналку строители не дают: стены здесь держат нагрузку верхних этажей. Просто так их передвигать нельзя — дом может рухнуть. Все так и осталось с дореволюционных времен: входная дверь, квадратный холл, несколько высоких дверей, ведущих в разные стороны.

В комнате налево одиноко сидит Семен Иванович, отставной военный. Он здесь главный бухгалтер. Проводки он делает не каждый день — товар у Лехи штучный. Но работы у Семена Ивановича хватает. Дело не в том, чтобы вовремя сдать баланс — это любой бухгалтер сможет сделать. Любой человек, окончивший курсы, за небольшие деньги составит нужные бумаги. Но если вот так просто платить налоги, то вся контора обязательно скоро обанкротится.

Богу — Богово. Цезарю — Цезарево. Беря в руки Цезарево золото, соглашаешься играть по его законам. Семен Иванович хороший игрок. Он знает пару удачных ходов.

Он не перечисляет деньги по договорам за маркетинг, потому что это смешно. Он не имеет дел с офшотом, потому что при Лехиных делах это глупо. Он просто берет ручку и так разносит финансы по балансовым статьям, что отбирать деньги после этого мытарям становится грех.

За этот талант его и ценят. За это и получает он каждый квартал премию. Законы меняются, все время надо придумывать что-нибудь новенькое. Одному думать Семену Ивановичу тяжело. Поэтому он частенько садится в свою машину и едет в налоговую инспекцию. Там один добрый человек за немалые деньги в его размышлениях ему помогает.

В комнате направо сидит консультант Семен Георгиевич. Мужик давно уже на пенсии, а всю жизнь после института отработал в тихой конторке по названием не то «Снаб», не то «Сбыт», а может, «Экспорт» или даже «Импорт» чего-то там такого, чего никто никогда не мог с первого раза выговорить до конца. Он нужен редко, но платят ему для того, чтобы он всегда был под рукой. Потому что его нельзя в станках обмануть. Если станок может обрабатывать металл, то, значит, Семен Георгиевич знает, где он уже стоит, кто и что про него говорит и сколько обходится к нему сервис. А если не знает — то за день-другой умеет навести справки. Семен Георгиевич приходит с утра раньше всех, честно два часа на свежую голову читает инструкции и технические описания, а потом его глаза устают. Остальное время он отдыхает.

Второй стол в его комнате сейчас пуст. Время от времени сюда садится Вася. Он тихо матерится и подсчитывает на калькуляторе текущие расходы. Потом подклеивает в авансовые отчеты чеки из магазинов. Чеки за дискеты, чеки за фильтры для кофеварки и за всякую другую нужную конторскую ерунду. Но уже неделю стол пуст. Вася неделю назад отправился в командировку.

Васькино место — самое лучшее во всей конторе. Отсюда видно пол-Москвы и почти всю Останкинскую башню. А из Лехиного кабинета — только двор. Так оно лучше, так принято, потому что так безопасней. Но так гораздо, гораздо скучнее.

В холле за секретарским столом сидит Светка. Год назад она была подающим надежды программистом. Она работала у одного невероятно талантливого однокурсника. К нему со своими заботами приезжали серьезные люди. «Братан, напиши нам такую программу, чтобы братва от дел не отлынивала и чтобы работяги наконец-то перестали крысить». Он такие программы писал, и народ был ими доволен. Но раз-другой на его пейджер сбрасывались занятные предложения от неизвестно как его вычисливших фирм по трудоустройству. В конце концов сманила мужика заграница. А оставшийся здесь его компаньон объявил на следующий же день после его отъезда: «Программы пишет „Microsoft“. А мы их только ставим заказчику. Все ясно?» Светке пришлось срочно искать другую работу. И по знакомству с Васькой оказалась она у Лехи.

Она снова большой человек в фирме. За ее спиной — все важные Лехины документы. Светка знает, как из этой бумажной каши быстро и правильно извлекать нужную информацию.

Время — полседьмого. Давно можно уйти. В особенности это относится к Светке. У нее дома сидит только что пришедший с работы молодой муж. Молодой муж сидит дома голодный, потому что накормить ужином его некому, ему тоскливо и скучно. Но Светка и два Семеныча уйти пока не могут. Они хорошо знают, что от них требуется не только работа. Специалист — это здорово, но специалистов на Москве достаточно. От них ждут лояльности. Лояльность на Москве всю жизнь в дефиците. Лояльность — это большой плюс. Вот потому они и сидят, сумерничают вместе с Лехой.

В холле зазвонил телефон. Через полуоткрытую дверь хорошо слышно Светкин голос. Семен Иванович что-то в нем угадал; отбил на клавиатуре «Alt-Tab», сменив на экране окошко «Сумасшедшего госпиталя» на таблицу «Exel». Почти одновременно с ним, в комнате напротив, Семен Георгиевич сложил вдвое газету и бросил на стол.