И Макдональд повернулся к майору Рори-Брику:
— Ну что ж, Фредди, я пойду вперед — и поведу за собой всю нашу команду. А ты пока останешься внизу и будешь присматривать за нашим тылом и за обстановкой в этом месте. Если какой-нибудь немецкий урод покажется на вершине этой скалы, я даю тебе разрешение немедленно пристрелить мерзавца.
— Понял, сэг, — осклабился майор. — Спасибо за довегие.
— Но как же я? — неожиданно воскликнул лейтенант, командовавший их катером. — Неужели мне нельзя пойти вместе с вами? — Он умоляюще посмотрел на полковника.
Макдональд покачал головой:
— Лучше оставь грязную работу нам, сынок — мы же все-таки лучше подготовлены к ней. — Но, увидев выражение лица лейтенанта, изменил свое решение: — Ну хорошо, парень, я разрешаю тебе пойти с нами. Если ты так хочешь заработать Крест Виктории[35], я не могу тебе отказать.
Попытка взобраться на опутанную колючей проволокой скалу превратилась в настоящий ад. На все восемнадцать человек едва нашлась пара кусачек для перекусывания колючей проволоки, так что восхождение для британских коммандос превратилось в изматывающую и кровопролитную борьбу с хитроумным заграждением, которое на самом деле было сконструировано так, чтобы предотвратить любую попытку взобраться на скалу со стороны моря. Лэрд Аберноки и Дерта, который шел во главе своих людей, бросал вперед альпинистский шнур и, когда тот цеплялся за очередную нитку проволочного заграждения, подтягивался и со всей силы бил по проволоке толстыми подошвами своих тяжелых десантных ботинок. Нитка проволоки слегка прогибалась, и тогда он мог опереться на нее и попытаться двигаться дальше. Его руки и ноги кровоточили от бесчисленных порезов, а сердце колотилось в груди, как бешеное.
При этом взбиравшиеся по склону десантники производили такой шум, что он, казалось, мог разбудить всех жителей Берлина. Понимая это, полковник Макдональд чувствовал себя, словно моллюск, насажанный на кончик вилки. Ему мерещилось, что немецкие снайперы уже взяли его на прицел и готовы в любой момент нажать на спусковой крючок. Он с трудом двигался вперед, и ему казалось, что он уже приговорен к смерти.
Но никто так и не выстрелил, пока он карабкался вверх по склону скалы. Наконец Макдональд ощутил, что достиг вершины. Он замер на плоском гребне скалы, ощущая, что его руки и колени совершенно изранены, а килт изодран в клочья. Воздух со свистом вырывался из его измученных легких. Некоторое время полковник просто пытался прийти в себя. Когда ему удалось чуть-чуть отдышаться, он осторожно поднял голову и огляделся.
Справа от него лежал Берневаль. Маленький городок был весь окутан дымом, сквозь который постоянно мелькали вспышки ружейных выстрелов и автоматных очередей. Дальше шел лесной массив, почти вплотную приближавшийся к немецкой батарее. Полковник мгновенно узнал батарею Геббельса — недаром он провел многие часы, изучая ее натурный макет во время подготовки к этой операции. Он также увидел и прикрывавшие батарею пулеметные гнезда. А около пушек уже суетились маленькие фигурки артиллеристов, готовясь поразить цели, как только они окажутся в зоне досягаемости снарядов. Артиллеристы внимательно рассматривали в бинокли поверхность моря, видимо, готовясь направить основной удар против неприятельских кораблей.
— О, дьявол, — выдохнул лэрд Аберноки и Дерта, когда к нему подполз еще один британский коммандос, благополучно добравшийся до вершины утеса. Они переглянулись. Было ясно, что им нельзя было оставаться на вершине утеса ни одной лишней секунды — в любой момент их могли заметить наблюдатели на батарее Геббельса, осматривающие каждую складку прилегающей местности при помощи своих мощных биноклей. Но как, черт побери, они могли добраться незамеченными до примыкавшего к батарее лесного массива? Похоже, положение было безвыходным.
Но тут горстке уцелевших коммандос 7-го батальона впервые после выхода из Англии по-настоящему улыбнулась удача. Со стороны моря к немецкой батарее приблизилась первая эскадрилья двухмоторных штурмовиков «Бостон»[36], которые совершали налет на германские позиции. Английские штурмовики шли на предельно низкой высоте — так, чтобы предельно обезопасить себя от заградительного огня вражеских зениток. Оглушительный рев их моторов внезапно наполнил все пространство вокруг полковника Макдональда и его людей. Подлетев к батарее, штурмовики сбросили на нее груз бомб. На земле словно разверзлось сразу множество вулканов. Земля содрогнулась от взрывов. Немцы открыли лихорадочный огонь по английским самолетам — зенитные орудия непрерывно изрыгали из себя снаряды. Трассирующие пули наполнили пространство над батареей, окрасив утренний воздух в красный, белый и зеленый цвета. Вслед за первой серией взрывов последовали другие — «Бостоны» один за другим сбрасывали свои бомбы на батарею Геббельса. Лэрду было некогда смотреть, попали они или нет, — главным было то, что вокруг царил настоящий ад, а все внимание немцев было отвлечено на отражение воздушной атаки. Это было то самое прикрытие, о котором он мог только мечтать.
— Передай всем остальным по цепочке, Джок, — бросил он лежавшему рядом с ним десантнику. — Пусть люди, как только доберутся до вершины утеса, немедленно бегут к лесу. Бегут изо всех сил — словно сам черт гонится за ними. — Полковнику пришлось кричать, чтобы перекрыть грохот разрывов мощных авиабомб, уханье зенитных орудий и прерывистый треск спаренных пулеметов. — Ну все, я пошел!
Сжимая свой карабин, Макдональд стремительно побежал к лесному массиву, мечтая лишь об одном: укрыться в этих густых сосновых зарослях. В этот момент со стороны моря к батарее Геббельса приблизилась вторая эскадрилья штурмовиков. Немецкие зенитки вновь пришли в неистовство. Воздух гудел от разрывов бомб и зенитного огня. Каждый квадратный метр воздуха был наполнен осколками бомб, бешено свистящими пулями и надсадно жужжащими зенитными снарядами. Но полковник Макдональд, не обращая внимания на это, мчался по направлению к соснам. За ним спешили сержант и еще один коммандос. Они петляли, стараясь избежать смертоносных осколков, но не снижали скорости.
Добежав до кромки леса, Фергюс Макдональд во всего размаху бросился на землю, не обращая внимания на то, что в его тело больно врезались мелкие сухие сучья. Выдохнув с облегчением, он прижался лицом ко все еще влажной от утренней росы земле. Один за другим его люди падали на траву и сосновые иголки рядом с ним, мгновенно отползая в сторону и прячась из виду — так, как их многократно учили проделывать на тренировках. У полковника не было даже сил пересчитать бойцов — он был чересчур измучен сумасшедшим рывком к лесу, а до этого все силы у него отнял подъем по обмотанному колючей проволокой утесу. Затем до него донесся голос майора Рори-Брика — чуть менее спокойный, чем обычно:
— Кажется, нам удалось добгаться до этого места незамеченными, не пгавда ли, сэг?
Собрав всю свою волю в кулак — потому что сил у него уже больше не было, — полковник Макдональд заставил себя поднять голову и прошептал:
— Да, ребята, мы сделали это… очень, очень хорошо!
Он вытер обильный пот со лба все еще кровоточащей от ран рукой. Порезы, которые нанесла ему колючая проволока, были чересчур глубокими, но полковник старался не обращать на них внимания. Он повернулся к своим ребятам и внимательно посмотрел на них.
— Первый раунд остался за нами, парни. Теперь, говоря словами бессмертного шотландского барда Роберта Бернса, нам, группе братьев, предстоит снова пойти напролом[37]. Но для того, чтобы достичь успеха, каждому из нас придется сейчас импровизировать и проявлять максимум смекалки и сообразительности. Иначе нас попросту перебьют. — Он перевел дух. — Мы могли бы доставить этим немецким засранцам кучу неприятностей, если бы нам удалось уничтожить те три пулеметных гнезда, что находятся прямо перед нами и непосредственно прикрывают батарею Геббельса. Нам стоит только ликвидировать их, и фрицы почувствуют себя очень, очень некомфортно. Понятно, ребята? — Он стиснул кулаки. — Давайте только представим себе, что мы уничтожили эти пулеметные гнезда. А наши французские друзья-партизаны по-прежнему сдерживают немчуру на дальних подступах к батарее и не дают им приблизиться сюда. Тогда все, что остается нам самим, — это пройти чуть-чуть вперед и взять саму батарею. — Он издал презрительный смешок: — Батарею, которую, как известно, защищают сами артиллеристы. Которые по своим боевым качествам едва ли лучше беременной утки. Ведь это так, не правда ли?
