как новая. – Он наблюдает за мной, словно пытаясь проникнуть внутрь моей

головы. Черт, возможно, он мог бы проникнуть в мои мысли, если бы

захотел. – Во всяком случае, я рад, что ты все еще здесь.

Я прохожу под защитной балкой и вхожу в амбарный проход.

– Думала, что ты хотел, что бы я остановила войну.

Он прислоняется плечом к каменной стене.

– Джо беспокоится о тебе и Остине, но я не могу не пожелать ему

счастья. Не важно, насколько проблематично.

– Счастье Остина – проблематично?

– Оно мешает тебе и Блейку закончить все мирным путем. – Мик

тянется к уздечке Панды, снимая ее с крючка возле стойла. – Давай

прокатимся.

Никто из нас не произносит ни слова, пока мы оба усаживаемся верхом

и проезжаем полпути по дороге, пересекающей пастбище. Мик поворачивает

Талли в сторону океана, прочь от тропинки, ведущей к руинам.

– Сбор будет возле врат. Сегодня вечером отлив совпадет с заходом

солнца. Лайам захочет воспользоваться волшебным часом между днем и

ночью.

– Значит сегодня вечером.

По крайней мере, у меня есть целый день, чтобы поискать ожерелье. И

вооружиться для битвы.

Мы скачем молча, пока не подъезжаем к краю круто спускающейся к

каменистому пляжу тропинки.

– Связь была способом Дану вынудить Киллиана полюбить ее, но это

привело к обратному результату. Довольно впечатляющему, – говорит Мик,

останавливая Талли и смотря на океан. – Ей не нужно было связывать душу

Киллиана со своей. Он любил ее уже тогда. Просто не готов был признать

это.

Я встречалась с Киллианом в царстве духов и пришла к тому же

самому выводу. Киллиан любил Дану.

– Если он любил ее, почему же у них ничего не получилось?

– Киллиан поклялся избавить мир от магии. Связь же не просто

привязала его душу к богине, она наделила его своим собственным

волшебством. Киллиан был в ярости.

– Он простил ее.

– Со временем. Но Дану не вернулась в Ирландию после того, как

привязала Киллиана к себе. Она тяжело восприняла его отказ, и оставалась в

царстве духов около четверти века. У Киллиана не было выбора, как

продолжать двигаться дальше. Но даже так, Киллиан и Дану пережили эту

связь лучше, чем кто-либо с тех пор. – Он натягивает поводья, усиливая

давление на рот Талли. – До вас. Ты знаешь о пророчестве?

– Седьмой цикл седьмого поколения положит конец войне.

Предполагается, что это буду я. – Дану рассказала мне не меньше. – Но,

похоже, никто не знает, как я закончу ее. Или даже, кто победит.

Талли бьет копытом по земле, готовый двигаться дальше. Мик

наклоняется и гладит его по шее, но держит крепко.

– Мы стараемся предугадать. Но мы не знаем будущего.

– Ты был с Остином все это время. Даже когда он не мог посещать этот

мир, ты защищал его место здесь. Но Джо с Сынами. Почему?

Мик натягивает поводья, разворачивая Талли обратно в сторону

конюшни. Он подносит руку в перчатке к глазам, потирая уголки.

– Джо – сильный. Он может выдержать, видя столько смертей. Для

меня же это труднее. Полагал, что с Остином я был в безопасности.

– В безопасности?

– Потери приумножаются. Таков порядок вещей, когда время проходит

для всех, кроме тебя. Мы должны оберегать сами себя или же мы упустим из

вида великое благо. Джо закрылся для эмоций, но я не всегда был в

состоянии делать это. Служа богу, проще держаться отстраненно. И если бы

я позволил себе слишком привязаться, по крайней мере, Араун бы не умер.

Он смотрит вниз, на землю.

– Но не теперь.

Мик пускает Талли галопом, проносясь через поле.

Панда устремляется вперед, но я сдерживаю ее. Я даю ему уехать.

– 52 –

У меня есть, по меньшей мере, восемь часов до захода солнца, чтобы

найти ожерелье. Я иду к утесу и смотрю на море. Я не смогла разобрать в

темноте, но что-то, кто-то забрал его у меня. Кто же? Порция отняла бы его у

меня, если бы смогла. Нет. Она была той, кто вытащил меня из воды. Кто бы

ни забрал кулон он находился подо мной, я уверена в этом.

Фуа – наиболее вероятные виновники. Они любят блестящие вещи, и

чем старее, тем лучше. Но кто бы ни взял его, ему было безразлично, утону

ли я. Брейден не дал бы мне утонуть, правда?

Все кажется таким далеким. Тысячелетия, отделяющие меня от моей

силы.

Я не слышу, как Остин подходит сзади, поэтому удивляюсь, когда он

садится на стену возле меня. Поворачивая голову, вижу намек на

формирующуюся на губах кривоватую улыбку.

– Мик считает, что Сбор совпадет с закатом.

– Это волшебный час. Вода начнет подниматься, когда солнце коснется

горизонта.

Взгляд Остина падает на открытое место у основания моей шеи.

– Значит ты не нашла кулон?

Это риторический вопрос, поэтому я не отвечаю. Я смотрю на море.

– Если Порция одумается, и будет сражаться вместе с Сынами, они

смогут победить Шерри и Лайама. Я могу попытаться добиться с ними мира,

как только они увидят, что я на их стороне.

Или нет. Это лучшее, что я могу сделать в данных обстоятельствах.

Остин тянется к моей руке. Я позволяю ему взять ее.

– Я не смогу остаться в стороне. С моими восстановленными силами,

притяжение врат чувствуется сильнее.

Я не думала о побеге со вчерашнего дня, когда Остин пропал. Мы

должны сражаться, если есть хоть какая-нибудь надежда быть вместе.

– Не важно, что произойдет, знай это. – Остин смотрит на меня, но

больше не произносит ни слова.

– Знать что? – уточняю я.

Он делает вдох.

– Я хотел тебя с тысяча девятого года, когда ты была таинственной

девушкой из будущего, которая целовала меня так, как никто никогда

прежде. Я ждал тебя больше тысячи лет. А любил даже еще дольше. И я

сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя.

– Я думала, что ты влюбился в меня, когда я подбросила четвертак,

упавший тебе на колени.

Остин смеется.

– Это тоже. Я уже и так сказал слишком много. Мое прошлое – все еще

твое будущее.

То, как он говорит о его прошлом – как о моем будущем – звучит почти

задумчиво. Печально.

Я опираюсь своим плечом об его.

– Мое будущее – это наше будущее.

У него теплая улыбка. Его рука тянется к моему подбородку,

приподнимая его достаточно высоко, чтобы его губы прижались к моим.

Когда он отстраняется, я глотаю воздух.

– Если ты собираешься меня так целовать, – говорю я, – думаю, для нас

было бы не плохой идеей отойти от края стены.

Остин встает и протягивает руку. Как только я беру ее, он привлекает

меня к себе.

– Лучше?

Я киваю ему в грудь.

– Могло бы быть еще лучше, если бы мы были где-нибудь в более

укромном месте.

– Ты просишь пойти в мою спальню?

– Вообще-то, я думала просить тебя пойти в мою.

Он поднимает брови.

– Правда?

Я целую его шею, скользя губами к его уху.

– Она ближе.

Он тянет меня за руку и ведет через двор. Проводит через заднюю

дверь в фойе формы восьмиугольника. Как только дверь закрывается за

мной, он прижимает меня к стене и целует. Его грудная клетка трется о мою

грудь, бедра прижимаются к моим, язык проникает в мой рот.

Мои руки тянутся к его волосам, шее, талии. Он стонет в поцелуе, его

руки скользят под мою рубашку. Его пальцы танцуют по моей коже, каждое

прикосновение – печать, помечающее меня как его. Он подносит губы к

моему уху, его горячее дыхание еще сильнее разжигает пламя.

– Если мы в скором времени не найдем твою комнату, я поставлю нас

обоих в неудобное положение, раздев прямо здесь, в этом коридоре.

– Я точно знаю, что тебе нечего стыдиться.

– Точно? – Он оставляет след из поцелуев от моего уха до V-образного