то да, угадал.

К счастью, такси подъезжает почти сразу же, как мы подходим к

обочине. Брейден открывает дверь для парочки внутри. Порция берет его

руку и выходит. Брейден смотрит на меня с поднятыми бровями, в то время

как мои чувства превращаются в страдания и измену.

Порция озаряет Брейдена прелестной улыбкой, но она длится ровно

столько, сколько времени ей требуется, чтобы повернуть голову в мою

сторону.

– Боже мой. Ты преследуешь нас.

Блейк выходит из такси позади нее, его лицо почти такое же мрачное,

как и у Порции. А затем он замечает мою мокрую одежду и видит Брейдена,

выражение его лица меняется во что-то еще более мрачное.

– Что случилось? С тобой все в порядке?

Глаза Порции сужаются, но не ко мне она поворачивается. К Блейку.

– Не надо. Пожалуйста. Не говори мне, что тебе все еще не насрать, что

с ней происходит. Только не теперь.

Вена на шее Блейка пульсирует, свидетельство того, что он в ярости.

Почему? Со мной конечно же все отлично, за исключением того факта, что я

промокла насквозь. Блейк закрывает глаза. Когда же он открывает их снова,

то выглядит обеспокоенным.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке?

– Отлично.

Я проталкиваюсь мимо него в ждущее такси. Брейден забирается и

садится рядом со мной.

– Вау. Что это было?

– Ты имеешь в виду, сверх–ревнивую новую подружку моего бывшего?

– Это и тот факт, что она втискивала свои эмоции в него.

– Что?

– Я чувствовал ее эмоции в нем. А его в ней коли на то пошло, но ее

были сильнее.

И вот теперь мой день – идеальный.

Блейк и Порция связаны.

– 31 –

Остин ожидает, когда я вернусь домой. Он едва дает мне войти в дверь,

как начинается допрос третьей степени о поездке в город в одиночку.

Я прохожу мимо, не обращая внимания на его вопросы. Он прав,

конечно, и последнее чего я хочу, так это рассказать о Джона. Или Брейдене.

Или Блейке.

Я замерзла и промокла. И мне просто хочется принять горячий душ и

как следует выспаться.

– Нам нужно поговорить, – произносит Остин. – Мне надо знать, что

произошло в библиотеке.

Я ушла сразу же, как только он упомянул, что я была той девушкой,

которую он встретил тысячу лет назад. Я даже не рассказала ему о нападении

Лайма. Вода капает на пол, где мы стоим.

– Я не готова говорить об этом.

Или о твоей тайной возлюбленной в потустороннем мире.

Кроме того, он вышвырнет Лайама, если я расскажу ему, что

произошло, а нам необходимо разузнать побольше о Сборе.

Держи своих врагов поближе.

Я же своим врагам позволила подобраться слишком близко. Я обхожу

Остина и поднимаюсь по лестнице в свою комнату.

Все так слишком быстро меняется.

Брейден определено фуа. Но он не кажется настолько злобным, как

описал его Остин. Блейк и Порция, безусловно, спали вместе. И теперь он

связан с ней. А Остин? Остин определенно что-то скрывает.

Единственное, что я знаю наверняка – это то, что я должна остановить

Лайама. Я ни в коем случае не допущу, чтобы этот садистский ублюдок

управлял миром.

Поэтому я буду сражаться.

Мне просто нужно выяснить как. В данный момент мои варианты

довольно-таки ограничены.

Я продолжаю возвращаться к мысли, что все могу остановить прежде,

чем это начнется. Поэтому на следующее утро я беру Панду и снова скачу к

руинам.

Я потираю между пальцев небольшую подвеску в форме лошади.

Высеченные фигурки на камне выглядят как-то бледнее. Они исчезают? Но

это не имеет смысла. Они были здесь сотни лет. Последние несколько недель

едва ли отразятся на временной шкале. Если только я не та, у кого истекает

время.

Подвеска по-прежнему идеально подходит к высеченной фигурке.

Солнце уступило место облакам. Теперь, когда я знаю, что находится

на другой стороне, туман меньше сбивает столку. Я закрываю глаза и жду,

пока не чувствую траву под ногами. Солнце согревает мою кожу. Легкое

дуновение ветра. Справа слышится шорох. Я открываю глаза, ожидая

увидеть Остина. Но это Гвин, кто встречает мой взгляд и направляется ко

мне.

Она поднимает широкие юбки платья, которое на оттенок глубже цвета

голубого неба над головой.

– Кто ты? – Это скорее не вопрос, а обвинение.

– Твоя наследница.

– Это так? – У нее сильный акцент, и мне приходится напрягаться,

чтобы понять ее. – Ты считаешь, что можешь просто появиться из ниоткуда и

заявить права на первородство?

– Я не знаю, почему здесь.

Гвин кладет руки на талию. Я не могу не заметить цепочку на ее шее,

кулон в форме аконита, идентичный цветочной подвеске на моем браслете.

– Смотри.

Я показываю запястье. Оправа другая, но цветок отличается лишь

потерей блеска от вековой носки.

Пальцы Гвин подлетают к шее.

– Хороша копия.

Я качаю головой.

– Он тот же самый. Только тысячу лет спустя.

Она подходит ближе, изучая подвеску, свисающую с моего запястья.

Она морщится, прищуривая глаза.

– Тогда почему ты здесь?

– Не знаю. Чтобы что-то изменить, думаю.

– Возможно, так ты сможешь осуществить свой план, чтобы убить мою

мать.

– Мой план? Я не хочу, чтобы что-то случилось с твоей матерью. Я

пытаюсь это остановить.

Она машет рукой.

– Ложная скромность никого не украшает. Нам и так удавалось

избегать неизбежного слишком долго. Если мы хотим прийти к власти и

занять свое место среди богов, то должны действовать.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Она не может в серьез думать, что я здесь, чтобы убить его мать. Она

слишком спокойная.

– Я сказала – мы должны действовать. Ты правильно сделала, что

пришла сюда и встряхнула. Путь, по которому мы идем, приведет к

бесспорному нашему уничтожению. Моя мать забыла нашу цель. Но она все

еще может быть полезна. Ее смерть гарантирует войну с Сынами, не так ли?

Может ли она в серьез думать, что убийство матери – хорошая идея?

– Нет. Я имею в виду – да. Но это не сработает.

– Ты же знаешь, что сработает. В ее смерти обвинят Киллиана. Мы

разожжем войну. Это то, что ты сказала Аарону, верно?

– Она твоя мать.

Гвин делает еще шаг, вторгаясь в мое личное пространство.

– Она – пешка, когда должна быть конем. Когда должна быть

королевой.

– Война ничего не изменит. Сыны Киллиана побеждают.

– Его сыны претендуют на победу и сейчас. – Гвин практически

сплевывает слова. – Моя мать вышла замуж за одного из них.

Остин, Аарон в этом столетии, въезжает на поляну на огромном

гнедом скакуне. Он останавливает коня перед руинами, спешиваясь с

легкостью наездника, который всю жизнь провел верхом.

– Вижу, вы двое встретились.

Гвин ухмыляется Остину.

– Мы только обсуждали причину, по которой она может быть здесь.

– И какие нечестивые идеи вы сочинили в мое отсутствие?

Остин переводит сверкающий взгляд с Гвин на меня.

Мне хочется ударить его.

Гвин всего лишь смеется.

– Мы не можем делиться нашими секретами с каждым симпатичным

мальчишкой, блуждающим по тропинке. – Она кладет свою ладонь на его

руку, заявляя на него право. – Но для тебя я могла бы сделать исключение.

Остин опускает глаза так, что его ресницы почти касаются его щеки.

– Это так?

Я смотрю на деревья, делая все возможное, чтобы сдержать прилив

зависти, поднимающийся в моей груди. У меня здесь нет никаких прав на

Остина. Я даже не уверена, могу ли я претендовать на него в настоящем.

Гвин глядит на меня через плечо.

– Она провоцирующее одета. Возможно, тебе следует посмотреть, как

далеко она намерена зайти.

– Что бы это должно значить?