меня.

– Он гилла?

– По правде не удивительно. Со всем этим Сбором и так далее.

– Сбором?

– Остин переместил врата. Открытие всегда вызывает Сбор потомков

богов. Это же привлечет и остальных.

– Остин не открывал врата. Лайам открыл.

Лицо Джо выглядит не проницаемым.

– Пвил?

Лицо Джо по-прежнему не изменяется, но пальцы слегка трясутся,

когда он поднимает сигарету со стола.

– Плохое время, чтобы быть беспомощной.

– Почему? Что Сбор означает?

– Это означает, что ты не сможешь избежать Сынов, или даже другую

бандию. Пвил призовет вас всех к вратам, и вынудить сражаться.

Он зажимает между губ не зажженную сигарету.

– Когда?

Джо пожимает плечами.

– Мы с Пвилом точно не разговариваем друг с другом. Он был внизу

очень долго. Полагаю, он сделает это сразу же, как посчитает, что ты готова.

– Я?

– Ты и другая бандия. Он не начнет сражение, которое он не сможет

выиграть.

Брейден с улыбкой смотрит на меня с другой стороны бара. Он

поднимает стакан темного пива в безмолвном тосте.

Я поворачиваюсь к Джо.

– Можешь организовать мне встречу с Рашем?

Следует долгая минута молчание прежде, чем он отвечает.

– Посмотрю. А как ты? С тобой все в порядке?

– В самом деле – нет.

Джо втыкает незажженную сигарету в небольшой горшочек возле нас.

– Тогда помоги нам всем Бог.

– 21 –

В доме Остина все спокойно. Странно проходить по гигантским

коридорам никого не встречая. Я слышу позади себя шаги и оборачиваюсь,

но там ничего. Ничего позади меня, и никакой магии, чтоб ухватиться.

Каждый малейший звук приводит меня в напряжение. Одно дело, когда за

тобой охотиться кучка полубогов, и ты в состоянии убрать их по

собственному праву. Совершенно другое – быть беспомощной жертвой.

Мик показал мне библиотеку в первый день пребывания здесь, когда

устроил для меня обширную экскурсию, но я ни за что в жизни не вспомню

где она. Я обыскала оба крыла на главном уровне, но не нашла. Я

направляюсь наверх, обнаруживая еще одну гостиную и две пустые спальни.

Я приближаюсь к своей собственной комнате, когда замечаю свет под

огромной дверью по ту сторону коридора. Я стучусь, но никто не отвечает.

Я пробую дверную ручку, и она поддается. Я приоткрываю дверь так

широко, чтобы хватило просунуть голову. Спальня огромная, по крайней

мере, в два раза больше моей. Напротив одной стены разместилась кровать

«королевского» размера с балдахином, коричневые портьеры сочетаются с

плисовым одеялом. Справа установлен гигантский телевизор с плоским

экраном и L-образный кожаный диван. Каменный пол покрыт огромным

коричневым ковром из искусственного меха. Во всяком случае, я

предполагаю, что он искусственный. Он слишком большой, чтобы быть

настоящим. Каменный коридор исчезает в арке в стене напротив.

– Микл? – говорит Остин из-за ниши. – Это ты?

– Это я.

Остин выходит из арки в джинсах и толстом вязаном свитере из шерсти

насыщенного синего цвета.

– Ищешь меня?

– Вообще-то, библиотеку.

– В моей спальне? – Он поднимает брови, и я слишком хорошо

осознаю, как это должно выглядеть.

– Точно. – Я выхожу за дверь в коридор.

– Брианна.

Я просовываю голову обратно.

– Да?

– Я не должен был оставлять тебя у врат. Лайам мог… Я сожалею.

Между его бровей пролегла складка, но он не выглядит сердитым. Во

всяком случае, не на меня.

– Ничего страшного.

Я не могу перестать разглядывать линии на его лице. Я не привыкла

видеть какие-либо недостатки, кроме его кривоватой улыбки. И уверена, что

это все. Странно видеть бога, выглядящего столь несовершенным. Столь

уязвимым. Легкая боль в груди – просто естественная реакция, когда видишь

кого-то слабеющим.

Он прислоняется к стене ниши, но не приближается.

– Я не так терпелив, как был когда-то.

– Ты никогда не был терпеливым.

Это единственное, что не изменилось.

– Я всегда был таким ревнивым?

– Не знаю. Ты сейчас ревнуешь?

К чему? У меня ничего нет, к чему можно было бы ревновать. Ни

семьи. Ни друзей. Ни Блейка.

– Бесконечно.

– Ха.

– Иронично, знаю. Но кое-что переживет даже смерть. Особенно

чувства. Они привязаны к душе. Вы люди, кажется, никогда не можете

отпустить их.

– Ну, ты пытался заставить меня убить Блейка до тех пор, пока,

наконец-то, тебе это не удалось. – Я произношу слова сухо, без обычной

злобы.

– Сейчас определенно хуже. Теперь я хочу сделать это сам.

Он делает глубокий вдох, и я понимаю, что линии на его лице не

единственное, что изменилось. В его глазах появилось чувство, не совсем

ревность, а что-то более печальное.

– Остин?

Он закрывает глаза.

– Я обожаю звук своего имени на твоих устах.

Я улыбаюсь, пока он не смотрит. Прошлой ночью, когда я пыталась

вынудить Остина поцеловать меня, это было не более, чем безумная попытка

мести. Способ, чтобы забыть боль и самой причинить ее. Но теперь я не могу

перестать думать о том, как его тело ощущалось на моем, как губы слегка

касались моей шее. Меня бросает в дрожь, и я закрываю глаза, стараясь

блокировать образ в своей голове.

– Что ты ищешь? – спрашивает Остин.

Я сосредотачиваюсь на причине, по которой я разыскивала библиотеку.

Исследование.

– Что такое Сбор?

– Ты видела Лайама?

– Джо. И гиллу. Я никогда не видела его прежде. Он был с парнем,

которого я знаю с Р.Д.

– Один из Сынов? Я не должен был оставлять тебя…

– Остынь. Просто парень из школы, который проводит лето,

путешествуя по Европе.

– Который абсолютно случайно проезжает по ирландской глуши

неделю спустя после открытия врат? С гиллой?

Действительно звучит странно, но почему бы и нет? Брейден –

ирландское имя, вполне понятно, почему он хочет увидеть землю своих

предков. Дерьмо. Брейден связан с Ирландией. Со всем этим.

– Если он не Сын, то кто?

– Больше проблем.

– Киллиан убил других потомков полубогов, когда получил свою

собственную силу. И Блейк протестировал бы Брейдена на ген Киллина там,

в Р.Д. Он не чистокровка.

– Седьмые Дочери и Сыны Киллиана – все, что осталось от полубогов.

Но боги не были единственными волшебными существами, удостоившими

нашу родину своим присутствием. Они также не единственные, кто страдал,

когда Милезийцы заточили магию под землю.

– Гиллы?

Он кивает.

– Гиллы всегда связаны с силой. Они с легкостью сливаются с людьми,

так как могут подчинять человеческие эмоции и создавать воспоминания, но

они предпочитают окружать себя магией. Так чтобы им не приходилось

претворяться.

– Ты тоже можешь использовать внушение.

– Не так, как они. Гиллы могут создавать мысли и чувства вообще из

ничего, но они не любят этого делать. Я же могу только усилить те чувства,

которые уже существуют.

Это объясняет, почему Остин не смог меня заставить желать его после

того, как я связала свою душу с Блейком.

– А Хейли?

Она почти утопилась под воздействием Остина.

– У нее больше проблем, чем ты думаешь.

Я усаживаюсь на край кожаного дивана.

– Бедная Хейли. Я знала, что дома дела обстояли плохо, но никогда не

представляла.

Наконец, Остин выходит из ниши и проходит в комнату.

– Гилла нужен Сынам, чтобы передавать их историю. Многое теряется

за семь поколений. Это взаимовыгодное сотрудничество.

– Но не все гиллы служат Сынам. Мик был здесь, служа тебе, а парень,

которого я видела сегодня, был с Брейденом.

– Тысяча лет – долгий срок. Даже для гиллы. Особенно для гиллы. –

Остин смотрит мимо меня на картину, висящую на стене возле кровати.