Суд постановил: Мустафетова, Рогова и Смирнина, по лишении всех прав состояния, сослать в отдаленнейшие места Восточной Сибири на поселение. Что касается Ольги Николаевны Молотовой, то, принимая во внимание ее раскаяние на суде, выразившееся в целых потоках слез, ее клятвенные уверения, что Мустафетов ничего решительно не говорил ей о своих делах и что, напротив, он выдавал себя за очень богатого человека, присяжные заседатели признали ее невиновной. Привлечением ее к уголовной ответственности и содержанием около двух месяцев в доме предварительного заключения ей было дано достаточное наказание за более нежели легкомысленное отношение к жизни и за постоянное требование одних наслаждений.

Но что же сталось еще с одною, пожалуй даже наиболее мрачной, личностью этого ужасного и тем не менее правдивого повествования? Где Онуфриев? Почему не фигурировал и он на суде, когда зло, совершенное им, так и взывало к отмщению.

Над ним само Провидение произнесло свой суд. Без души, сожалеющей о нем, без единого слова утешения, без близких друзей или родных он долго и мучительно умирал в тюремной больнице. Порою его охватывало страшное безумие: он всюду искал пропавшие у него деньги и, не находя их, воображал, что ему мешают в этом кандалы, хотя их на нем не было, но он слышал железный лязг их, и это приводило его в отчаяние; он рвался и метался до того, что его скручивали в смирительную рубаху. Потом он постепенно затихал, но его глаза продолжали выражать ужас, и ничем не мог он согреться от лихорадки, бившей его, точно окаченного холодною водою. Так он томился еще долго, пока смерть не призвала его к другому, более страшному, нежели земному, суду.

Что касается Анатолия Лагорина, то в сердце этого молодого человека вряд ли скоро заживет рана, нанесенная ему злыми людьми. Тяжело сознание того, сколько горя принесло добрым старикам родителям его легкомысленное увлечение недостойной женщиной! Дорогою ценою досталось ему исцеление от подобных соблазнов! Но зато он понял, что только чистые радости в жизни могут быть истинны, что только чистая любовь — благо и лишь в честном труде черпается настоящая духовная сила.

1915