Был бы на моём месте какой-нибудь китаец или японец, может, ему и было б проще. Они у себя эти иероглифы с детства изучают. А тут… Нет, стилизованные рисунки: "лес", "река", "гора"… ещё как-то можно запомнить, но когда пошли имена и отвлечённые понятия, такие как "любовь", "ненависть" и прочие – хоть вешайся.

Как же проще и понятней было имперское письмо, у них хоть нормальные буквы есть. Но и там имелись свои заморочки. Вот надоест мне вся эта клинопись, реформирую всё нахрен. Всё равно у нас в Леворе грамоты никто толком не знает. Если только чиновники в столице и крупных городах, купцы, дворяне, и то не все. Им даже выгодно, что грамотных мало. Ну, об этом я уже рассказывала.

А интересно, торгаши ведут записи на леворском или переняли систему письма у роверцев, так же, как систему счёта? Задумавшись, я бессовестно прослушала то, что сказал отец Фергюс, что не укрылось от его бдительного взора:

– А сейчас нирта Олиенн повторит нам то, что я только что сказал.

– Простите, патер, но я задумалась и прослушала.

– И думали вы, разумеется, исключительно о государственных делах?

– Нет, о системе письма.

– И чем она вам не угодила?

– У купцов она такая же, как во всём королевстве, или они позаимствовали её у имперцев, как и систему счёта?

– Хм-м. В общем, вы правы, мы были вынуждены перенять названия товаров и разные торговые термины. Это что-то меняет.

– Тогда программу обучения нужно перестроить. Купеческие системы письма и счёта сделать обязательными для всех, как и историю королевства, а остальные предметы – дополнительными.

– Возможно, вы и правы, но вам нирта, всё равно придётся выучить и то и другое, так что поблажек не ждите, – усмехнулся священник.

У-у-у, змей!

Наверное, нужно сказать пару слов о той системе образования, что стихийно сложилась у нас в Золотом лесу.

Сказано – сделано. Я обсудила новую программу обучения с Фергюсом, Ворхемом, Ванвом, Гуром, Каром, Ламом, их жёнами… В общем с тьмой тьмущей народу и издала указ об обязательном начальном образовании для всех жителей Золотого леса. В первую очередь он касался всей наличной детворы от мала до велика. Заставлять учиться взрослых я не планировала. У них и так дел по горло.

А чтобы ребятня школьного возраста от изучения наук не отлынивала, был объявлен штраф – серебряный левор за неделю пропуска занятий без уважительной причины. Столько же я списывала должникам за месяц работы на расчистке завала.

Это я про ту груду камней, что осталась от обрушенной Клэром скалы.

Сначала этой работой занимались табиры, ставшие моими нихтарами, а когда у Хрустального ручья они сами захватили пленных, эта бестолковая работа легла на их плечи. Из кочевников осталась только банда Таша, в которую входили два недоросля – сам долговязый Таштаршим и его "адъютант" толстячок Манташ (Манташхор), а также стайка из семи мальчишек возрастом мал мала меньше.

Таш, которому было лет тринадцать-четырнадцать, считал себя почти взрослым. Охотником, как и Манташ, он уже был, но до воина, ясное дело, не дотягивал. Родителей у парня не было, только дед с бабкой, так что он справедливо считал, что кроме него с долгом рассчитываться некому. Манташ если и был моложе своего командира, то не намного. Его предки были живы и здоровы, но в семье имелось своих проблем выше крыши. Отец едва оправился от ран, поэтому о том, чтобы быстро со мной расплатиться и речи быть не могло. Родители паренька до смерти боялись, что я отниму у них младших сыновей. Я мальчишку успокоила, что таким путём взыскивать недоимки не собираюсь, но, по-моему, взрослые ему не поверили. Уж очень сильна убеждённость табиров в незыблемости устоев: раз раньше ханы обращали должников в рабов, то что мешает мне поступить точно так же?

Так что заводилы готовы были в одиночку всю гору перекидать, лишь бы со мной рассчитаться. Глядя на них, не отставали и остальные. Каждый работник за смену должен был сложить по горке камней, такой же высоты, как предыдущие. Мальчишки старались в день сделать по две нормы, но, как потом оказалось, они безбожно мухлевали: пока в их сторону никто не смотрел, воровали камни из соседних куч и подбрасывали в свои. Жулики были пойманы с поличным. Чтобы другим неповадно, наказание было достаточно суровым: или пять ударов плёткой, или перекидать все собранные кучи камней к стене. Парни выбрали камни и почти всю ночь работали, как заводные. Надеюсь, наука пойдёт им на пользу.

К чему я всё это? К тому, что эта компания табирских мальчишек тоже пожелала овладеть знаниями. Заставлять я их не собиралась. В принудительном порядке обязаны были обучиться лишь купленные мной рабы. Поскольку у нас в Леворе рабства нет, все они были переведены в мои должники, обязанные уплатить по пятьдесят серебрушек с носа.

– Как же так, нирта, ведь вы за нас отдали в пять раз меньше, – не сдержавшись, вякнула Лима.

– А кто шибко грамотный, тот заплатит сотню, чтобы не умничал, – отрезала я, – Но за это будем лечить твои шрамы. Возражения есть?

Табирка быстро закивала, что ж оказалась понятливой девочкой.

Шаман-недоучка Раш был оценен в империал.

– Как же я их отработаю? – сделав квадратные глаза, еле выдавил из себя парень.

– Вот исправим тебе руку, ты в десять раз больше готов будешь отдать.

Операция была чертовски сложной, ведь кости, поломанные ударом магического бича, срослись сикось-накось. У наших воинов, попавших под удары шаманов… Влеха и других… были такие же проблемы. Деформация, мелкие осколки. Да что тут говорить! Железный доспех, попавший под удар шаярхаара, бывает проще выкинуть, чем починить. С человеческими костями так не поступишь.

За дело взялся сам владыка, помогал ему Нил. Эйва тоже ассистировала. По-моему я уже говорила, но повторюсь ещё раз, талант моей сестры заключался в том, что она видела внутренние повреждения организма, воспаления, опухоли, неправильно сросшиеся кости и прочее. Так же, как и Юся. Никакого рентгена не надо! Вот только опыта и обеих целительниц было кот наплакал, а это во врачебном деле главное.

Как уже рассказывала, лаэрииллиэн Эрвендилтоллион увлекался резьбой по камню, поэтому чтобы колоть и резать твёрдые поверхности у него был обширный инструментарий, добрую часть которого он и пустил в дело. Не знаю, как выдержали девчонки, сама не слабонервная, но мне одного раза хватило.

Дёргающийся и мычащий через вставленную в рот палку Рашшар, безжалостно прикрученный ремнями к столу. Какое-то обезболивающее ему дали, но, по-моему, оно не сильно помогало. Ниллимарон, намертво вцепившийся в правую руку парня и сам владыка, сосредоточенно выдалбливавший что-то в широкой ране, из которой фонтаном хлестала кровь. Рядом белая, как мел, Эйва, а чуть в стороне дрожащая, как осиновый листок, Юся. Девчонка тряслась мелкой дрожью, но прочь не убегала, смотрела во все глаза. Упорная и настырная.

Учитывая, что за один раз восстановить руку не удалось, и операций понадобилось то ли пять, то ли шесть… Бр-р-р!

Так что сперва Рашу было совсем не до учёбы, и присоединился он к нам позже. К "нам" – это к "академикам". Так оно как-то само собой сложилось: не одна я… то есть Ола… училась до этого "чему-нибудь и как-нибудь". Было глупо сажать нас в одном классе с ребятнёй, которая ни бельмеса не разбиралась ни в письме, ни в счёте. О чём я и заявила нашим преподам.

Те почесали репу и признали мою правоту, разделив всех школьников на "старших" и "младших". В зависимости не от возраста, а от имевшихся у них знаний. Тот, у кого их не было совсем, или мизерное количество, оказались "первоклашками". А мы, если не студиозами, то, по крайней мере – старшеклассниками.

Сначала нас было немного. В одной группе со мной оказалась Эна… счёту и письму её учил дядя, так что безграмотной назвать девушку было нельзя, но и до образованной особы, она явно не дотягивала. Не говоря уже об истории, географии и законодательстве. Вместе с нами учились Ора и Юся. Пусть табирки начали с нуля, но они были очень упорные и настойчивые. И потом, им помогала Тоша. Сами девчонки готовы были заниматься сутками, чтобы нас с Эной догнать и перегнать. В этом им в меру сил помогала Лима, которая, прежде чем оказаться в Степи, куда после службы в империи вернулся её отец, успела закончить два класса роверской школы. Вот только по-нашему, по-леворски, она ни фига не понимала. А чтобы не задирала нос, я ей, так же, как Тоше, Оре и конечно же Юсе… куда ж без неё… поручила составить табирскую азбуку.