И теперь, сидя в приемной мистера Стивенса, Лорен едва не задохнулась, подумав о том, что все хотят выдать ее замуж. Но она скорее бросится с утеса, чем станет женой мистера Голдуэйта или подобного скучного типа. Если она когда-нибудь опять и выйдет замуж вторично, так только по любви. При этом, кажется, все взрослое население Роузвуда хочет видеть ее замужней, и причина тому — вполне реальное положение вещей. Ах, она прекрасно понимает ход их мыслей. Конечно, лучшее, на что может рассчитывать Роузвуд, так это на ее брак с какой-нибудь важной персоной, поскольку совершенно ясно, что Итан и миссис Питерман станут соперничать друг с другом, подыскивая ей мужа. Лорен в отчаянии ухватилась за другую мысль. Если бы только удалось сделать их хозяйство снова доходным, этой безумной гонке к алтарю был бы положен конец.

Именно эта идея и привела ее сегодня к врачу. Двое мальчиков, сопровождающих ее, несмотря на отчаянное желание покувыркаться на ковре, страдали от непрекращающегося кашля.

Внезапно дверь отворилась. Лорен перевела взгляд с детей на пожилого джентльмена, взиравшего на нее поверх очков в проволочной оправе.

— Кто вы такая? — спросил он нелюбезно. — Не помню, чтобы я видел вас в этих местах.

Лорен встала и, мягко сказав что-то детям, протянула руку.

— Я — Лорен Хилл.

— Хилл? Я знал некую мисс Хилл… Бог ты мой, неужели это вы? Боже, как вы изменились!

— Да, сэр, — приветливо отозвалась она и многозначительно взглянула на мальчиков.

Врач проследил за направлением ее взгляда и вгляделся в ее подопечных:

— Ваши дети?

— Они воспитываются в Роузвуде.

— А в Роузвуде, да, конечно.

— Они никак не избавятся от кашля, — сообщила она.

Врач внимательно посмотрел на детей. Леонард со своим родимым пятном глянул ему прямо в глаза. Младший мальчуган теребил свой потертый ремень.

— Хорошо, мисс Хилл, войдите вместе с ними, посмотрим, что можно сделать с непрекращающимся кашлем, — резко проговорил он и вернулся в свою просторную приемную.

Потом подошел к полке, где стояли разные пузырьки.

— Давайте сюда одного, — сказал он рассеянно, изучая пузырьки.

Он был не из тех, кто склонен к чувствительности. От этого недостатка он избавился много лет назад, в бытность свою молодым врачом. Он подумал, что не сможет хорошо лечить, если будет жалеть каждого несчастного. Он знал Леонарда с самого младенчества, когда его мать попыталась утопить свое бедное дитя. Доктор Стивене видел его время от времени на протяжении этих десяти-двенадцати лет; оказалось, как того можно было ожидать, что уродливое пятно неблагоприятно сказалось на психике ребенка. Мало того, что его родила шлюха и он остался сиротой, так судьба еще наградила его бросающейся в глаза отвратительной меткой.

Обернувшись, чтобы посмотреть, почему к нему не подвели мальчика, врач едва не разинул рот от удивления. Мисс Хилл явно колдовала над этим несчастным ребенком. Став перед ним на колени, она откинула упавшие ему на лоб рыжие волосы и шептала что-то с улыбкой, поразившей даже доктора Стивенса. Леонард стоял выпрямившись и, как впоследствии клятвенно засвидетельствовал доктор Стивене в своих медицинских записках, улыбался. Стивене ни разу не видел улыбки на губах Леонарда. И с изумлением смотрел, как идет к. нему паренек с выражением гордости на лице.

— Мисс Хилл говорит, что мне дадут ложку удовольствия, — заявил мальчик.

— Прошу прощения? — с трудом выдавил из себя Стивене, глядя на Леонарда.

Мисс Хилл откашлялась. Доктор Стивене вовремя поймал ее выразительный взгляд.

— Ложку удовольствия. Чтобы избавиться от кашля, — повторил Леонард.

— Ложку удовольствия, вот как? Ну что же, дай-ка я раньше послушаю, как ты дышишь, мальчуган, — сказал он и прижал ухо к груди Леонарда. Нет ли у него лихорадки? — Да, ложка удовольствия — это именно то, что тебе нужно, — добавил доктор, удивляясь, как это он, славящийся своей манерой сухо, официально разговаривать с больными, мог назвать противную микстуру «ложкой удовольствия». Сняв с полки бутылку, он налил полную ложку. — Ну, открой рот пошире. — И влил микстуру прямо в горло Леонарду.

Тот проглотил и повернулся к мисс Хилл. Она очаровательно улыбнулась и протянула к нему руку. Он подошел к ней и подтолкнул вперед другого мальчика, который решительным шагом направился к доктору Стивенсу.

— Мисс Хилл сказала, что я получу двойную дозу удовольствия, — гордо сообщил он.

Хмыкнув, доктор Стивене выслушал его. Она права, шумов в груди у Хораса больше, чем у Леонарда.

— Значит, двойную дозу, — пробормотал врач и налил в ложку горькое лекарство.

Первую порцию Хорас проглотил не поморщившись, терпеливо дождался второй, потом подошел к мисс Хилл.

— А как долго придется получать это удовольствие? — спросил он у нее.

— Думаю, до завтра. Да, доктор Стивене?

— Да, — коротко ответил тот.

— Мне кажется, сэр, поначалу мальчики начнут ощущать покалывание в пальцах ног? Если я ошибаюсь, поправьте меня. А теперь, мальчики, сядьте, пожалуйста, у входа и ничего не трогайте. Мне нужно кое-что обсудить с доктором Стивенсом.

И мальчики послушно уселись у двери, как настоящие маленькие джентльмены.

По мнению доктора Стивенса, все только что увиденное им было истинным чудом. И это чудо стоило всех его усилий. Черт возьми, как только ей удалось управиться с этими мальчишками? Не говоря обо все остальном.

— Мисс Хилл, не знаю, что вы сделали…

— Вы говорите о цветах? — Улыбнувшись, она махнула рукой. — Очень сожалею, но я была погружена в свои мысли, — с подкупающим смущением сообщила она.

— Простите?

— Я о цветах. К несчастью, у меня нет денег, иначе я с удовольствием заменила бы их новыми, но боюсь, еще некоторое время мое материальное положение не изменится. Но не будем пока об этом, потому что я пришла к вам с предложением. Видите ли, дети в Роузвуде не находятся под наблюдением врача, как это принято.

Он поправил очки и посмотрел на нее с недоумением, что не ускользнуло от Лорен, и она торопливо продолжала:

— Нет, речь идет не о шишках, не о синяках и тому подобных вещах, а о более серьезных заболеваниях. В Роузвуде не обращаются к врачу до тех пор, пока дело не зайдет слишком далеко, а ведь детские болезни распространяются быстро и приобретают характер эпидемии. Вот я и подумала — не могли бы вы время от времени посещать нас, но только не за деньги, а за более подходящее для вас вознаграждение?

Доктор, так и не поняв, какое отношение имеют ко всему этому цветы, сказал:

— Мисс Хилл, не представляю себе, что вы сделали, но вы должны знать, что я…

— Я говорю о помидорах, сэр, крупных, как окорока! И о фасоли, о тыкве, о капусте. В Роузвуде, осмелюсь утверждать, есть люди, способные выращивать фрукты и овощи. Но съесть их все просто невозможно, потому что растут они довольно быстро, и то, что остается, миссис Питерман скармливает Люси — я имею в виду огромную старую свинью. Надеюсь, вы не станете отрицать, что это просто грешно, что свинья вполне может обойтись без таких вкусных и ценных продуктов, а потому предлагаю своего рода сделку.

— Мисс Хилл! — Доктор Стивене сорвался на крик.

Молодая женщина растерянно заморгала. Врач снял очки и ущипнул себя за кончик носа.

— По правде говоря, доктор Стивене, — раздался тут еще один звонкий женский голос, — каждый, обладающий хотя бы крупицей здравого смысла, понимает, что кормить свинью чем-то, кроме помоев, — просто расточительство!

Доктор Стивене тяжело вздохнул и, открыв один глаз, увидел, что в дверях стоит маркиза Дарфилд со своей младшей дочерью Алексой. Маркиза была любимицей доктора, несмотря на ее привычку, доводящую его до белого каления, не прислушиваться к его советам. Темноволосая маркиза с глазами фиалкового цвета была так же хороша собой, как и таинственная мисс Хилл. Он не мог не признать, что стоящие рядом женщины являли собой замечательное зрелище.

— Леди Дарфилд, я как раз хотел сказать…