Алекс вскинул бровь.

— Вы мне… э-э-э… вы мне покажете? — проговорила она задыхаясь.

Вторая бровь Алекса поднялась до уровня первой.

— О чем вы, любимая? — осторожно спросил он. Она нервно откашлялась и продолжала:

— Покажете мне… как… любить.

Высказав наконец свое желание вслух, она густо покраснела. Но как это ни странно, Алекса ее распущенность не возмутила. Наоборот, его глаза мгновенно потемнели. Видимо, он был во власти того же желания, что и она.

— Лорен…

— Покажите мне, — прошептала она, на этот раз уже более настойчиво, чтобы не позволить приличиям встать на ее пути. Алекс, казалось, заколебался; Лорен порывисто нагнулась к нему и накрыла его руку своей рукой. — Всего одна ночь, помните?

Апекс отпрянул, боясь, что неправильно понял ее, и в то же время, что понял ее правильно. Было бредом, безумным бредом даже предположить такое, но ее глаза излучали сияние, казалось, исходившее из самых глубин ее души, и манили его. Он стиснул зубы, борясь с яростным желанием, от которого у него явно разыгралось воображение.

— Прошу вас! — прошептала она, словно желая уверить его, что это не иллюзия, и тут он, окончательно потеряв голову, резко распахнул окошечко в потолке:

— Бриансон! Беркли-стрит, четырнадцать!

Она улыбнулась — почти с благодарностью, как ему показалось, — и он едва не пал к ее ногам. Усадил Лорен к себе на колени, поцеловал ее руку и стал медленно стягивать с нее перчатку. Какое безумие! Ведь он герцог! Джентльмен, Господи Боже ты мой! Но доводы разума уже не могли его остановить. Ростки совести, пытавшиеся укорениться в его душе, были выкорчеваны. Ничто в мире не существовало для Алекса в этот момент. Только Лорен.

Проклятие, кажется, они никогда не доберутся до Беркли-стрит.

Лорен была словно во сне. Он медленно снял с нее перчатки, целовал ее руки, запястья, потом шею и губы, так что она уже не могла ни дышать, ни думать. Когда карета остановилась, времени на размышления не оставалось — он взял ее на руки, вынес из экипажа и велел Бриансону ехать домой. Бережно закутав ее полами своего пальто, он поспешил к входной двери. Дом, в который он привез ее, был темным; он поставил ее на ноги только для того, чтобы достать ключ из-под плиты, потом увлек ее за собой и быстро закрыл дверь.

Оказавшись внутри, он шарил в поисках свечки, в то время как Лорен стала задыхаться от страха. Когда зажглась единственная свеча, Лорен охватила паника. Он взглядом искал ее в темноте и, найдя, успокоил улыбкой. Не говоря ни слова, Алекс протянул ей руку. На какое-то мгновение Лорен заколебалась. Нет, она хочет этого. И Лорен робко положила руку в его ладонь.

— Лорен… если вы передумали, ничего страшного, — сказал он.

К своему великому удивлению, она улыбнулась и покачала головой.

— Я ничего не могу с собой поделать. Поверьте, я старалась, — шепотом призналась она.

Какое-то время он стоял, скользя взглядом по ее телу. Потом стал медленно подниматься по лестнице, уходящей спиралью в темноту, и крепко держал Лорен за руку. Мысли ее мчались гораздо быстрее, чем ноги, борясь с совестью, которой противостояло желание быть с ним.

Чтобы снять с нее напряжение и помочь освоиться, он завел разговор о доме, который постоянно пустует, о бесконечных семейных дебатах касательно дальнейшей его судьбы. Они шли по темному коридору второго этажа, миновали, как показалось Лорен, две-три двери и наконец у очередной остановились. Алекс открыл ее, вошел и увлек за собой Лорен.

Она могла бы попросить отвезти ее домой. Пока еще не поздно. Он поставил подсвечник на стол и повернулся к ней. Ее опять стала бить дрожь; страх возобладал над желанием, страх перед неведомым и перед последствиями.

— Вы дрожите. Вы уверены, что хотите этого? — мягко спросил он.

Сердце ее билось уже у самого горла. Тысячи «нет» замерли на губах, их убило томление, которое она чувствовала с того дня, как они впервые встретились в Роузвуде.

— Ах, Алекс, — вздохнула она, — я просто хочу узнать… то есть я должна узнать… я понимаю, вам это кажется странным, очень неприличным, но я ничего не могу объяснить, верьте мне, это вот здесь, — она указала дрожащей рукой на свой живот и грудь, — и я не могу избавиться от этого сама, как бы ни пыталась. Я чувствую это всякий раз, когда смотрю на вас.

Он просунул руки под ее плащ и ласково погладил ее плоский живот.

Стоило ему к ней прикоснуться, как ее сразу бросило в жар.

— Я… ах, я думала, что заболела, но не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь чувствовала нечто подобное, понимаете… — Она замолчала, потому что его рука скользнула к ее груди. А другая его рука скользнула под ее плащ, обвила талию и притянула к себе. — Я не думала, что это настоящая болезнь, но предположила несварение желудка, хотя это маловероятно, потому что я сегодня почти ничего не ела, — лепетала она.

— Не думаю, — пробормотал он, слегка при этом улыбаясь, — что это несварение желудка. — Он покусывал ее шею, отчего ее опять охватила дрожь. — Я знаю, что вас беспокоит, ангел, это наше немыслимое желание, которое мы пытаемся отрицать. Если вы мне позволите, я все устрою. — Он покусал ее ушную мочку, потом взял в рот ее ухо. Она резко вдохнула воздух, и он поднял голову. — Мы не будем делать ничего такого, чего вам не хочется, Лорен. Мы можем остановиться в любой момент.

Это была чудовищная ложь, и Лорен не поверила.

— Алекс, — прошептала она, бросаясь очертя голову в ситуацию, которую сама же и создала, — пожалуйста, покажите мне.

Он застонал, схватил ее на руки и понес к кровати. Сдернул пыльное покрывало и вместе с Лорен упал на постель. Он привлек Лорен к себе и жадно приник к ее губам. Снял с нее плащ, вытащил из волос шпильки. Лорен ласково провела руками по его груди и плечам, ощущая под шелком рубашки крепкие мускулы.

Волосы ее разметались, когда он ловко расстегивал платье. Оно исчезло вместе с его фраком, жилетом и рубашкой. Развязав ленточки на ее сорочке, он добрался до груди и теребил сосок, пока он не затвердел, после чего обхватил его губами. Лорен застонала и потянулась к нему.

Она стала ерошить его густые волосы, все сильнее, все яростнее, млея от его ласк. Он не мог оторваться от ее грудей, то припадал к ним губами, то легонько водил пальцем вокруг соска. От нахлынувших ощущений, еще неведомых ей, Лорен задыхалась и с трудом сдержала крик, когда рука Алекса скользнула к пушистому треугольнику, а пальцы слегка пощекотали лоно.

— Бог мой, как ты красива, — шептал он.

Вдруг Лорен испугалась. Господи, что он с ней делает? Но в этот момент Алекс нежно поцеловал ее губы, и страх отступил.

— Ангел, — прошептал он. — Господи, как я тебя хочу. Он сбросил брюки, но все еще не решался войти в нее. Лорен приподнялась на локтях.

Алекс замер, посмотрел на нее. На ее роскошные волосы, которые рассыпались по плечам, на великолепные груди. Ее глаза излучали мягкое сияние. Сердце у Алекса гулко стучало. Никогда еще он не желал женщину так сильно. Никогда не стремился отдать ей всю свою страсть, доставить наслаждение, какого она еще не испытала. В этот момент Лорен нежно коснулась пальцами его губ.

Не в силах сдерживать бурлящую в нем страсть, Алекс вошел в нее и стал овладевать ею медленно, осторожно. Ее тело отвечало на каждое его движение, и это сводило его с ума.

— Посмотри на меня, милая, — севшим от страсти голосом попросил Алекс. Он двигался все быстрее, все глубже проникая в ее горячее лоно.

Вскрикнув от боли, Лорен спрятала лицо у него на груди.

Алекс был ошеломлен, когда понял, что лишил ее девственности. Он опустил ее на постель, бормоча извинения за причиненную боль и обещая, что это больше не повторится. Подумать только! Вдова — и вдруг девственница! Господи, что он натворил?

Лорен не заметила его замешательства и, когда боль утихла, прильнула к нему. Он застонал и снова вошел в нее, осторожно, чтобы не причинить ей боль, в то время как его пальцы щекотали ее сосок. От этой ласки Лорен пришла в неистовство и, забыв обо всем на свете, стала двигаться вместе с Алексом. Дело близилось к финалу, и Лорен казалось, что еще немного, и она взорвется.