Она со страхом заметила, что чем больше вращается в высшем обществе, тем чаще дает о себе знать ее женское тщеславие. Свое обещание пригласить модистку Итан, разумеется, не выполнил, но Лорен, не привыкшая к дорогим нарядам, нисколько не огорчилась. Пол попытался помочь ей. Едва они прибыли в Лондон, как он отправился в игорный дом, чтобы проверить свое мастерство, которое он много лет подряд оттачивал в Роузвуде. Однако его выигрышей хватало лишь на новые платья сестры, и в результате Лорен почти не приблизилась к светским стандартам. Злясь на себя, Лорен хмуро смотрела в окно. Ведь раньше ее совершенно не волновали платья, оборки, шляпы и перчатки.

Господи, с такой застенчивостью, как у нее, нужно идти в монастырь. Но как унизительно появляться в обществе Итана, этого старика со вздутыми венами! Она теперь взяла за правило исчезать, когда Дэвис, постучав в дверь, произносил: «Визитеры!» Но эти исчезновения стали предметом постоянных ссор с Итаном.

Лорен устало вздохнула, забыв о лорде вандер Милле, который разволновался, излагая свое мнение. Единственным светлым пятном в ее лондонской жизни была Шарлотта Притчит. Они познакомились на одном из этих ужасных приемов и сразу же подружились. Но у Шарлотты была очень неприятная мать. Стоило какому-нибудь мужчине глянуть на Лорен, и леди Притчит воспринимала это как оскорбление, нанесенное Шарлотте.

Лорен поняла, что эта женщина невзлюбила ее, когда услышала, как на одном из званых ужинов та громко сказала, что лорды неодобрительно отнесутся к ухаживаниям своих сыновей за никому не известной иностранкой. Лорен не сразу поняла, что речь идет о ней. Несколько женщин, окружавших в тот вечер леди Притчит, согласно закивали, но Лорен не поняла почему. Мужчины, с которыми она была знакома, вовсе не наследники престола!

Очевидно, леди Притчит считала, что ее Шарлотта вполне может соперничать с Лорен, о каком бы женихе ни шла речь.

Узнав, что Лорен приглашена к миссис Кларк, леди Притчит пришла в ярость. Оказалось, старинная приятельница миссис Кларк, леди Пэддинггон, является двоюродной бабкой некоего герцога или кого-то в этом роде. Шарлотта с виноватым видом рассказала ей, что мать делает все, чтобы она, Шарлотта, первой познакомилась с герцогом, и подключила к осуществлению этого плана всех своих друзей. Лорен поняла, что леди Притчит взялась за дело с присущей ей энергией, и постаралась убедить Шарлотту, что ее нисколько не интересует какой-то старик герцог и другие высокопоставленные женихи. Шарлотта ей поверила.

Итан предложил Лорен па выбор несколько женихов. Некоторых она сразу отвергла, остальных немного позднее. Одни были слишком стары, другие чересчур молоды, третьи — настоящие снобы. В общем, ни один из них не походил на Кристиана. Каждого мужчину она невольно сравнивала именно с ним и в конце концов поняла, что таким образом ничего не добьется. На каждом званом вечере, в каждом салоне она искала Кристиана, вместо того чтобы искать подходящего жениха.

Видит Бог, она старалась. Старалась найти в претендентах на ее руку какие-нибудь замечательные качества. Ей хотелось стать женой человека мужественного, красивого. Такого, как Кристиан. Чтобы он мог поцеловать ее так, как Кристиан. При воспоминании об этом поцелуе у Лорен мурашки побежали по спине, и молодая женщина улыбнулась.

Она все еще улыбалась, когда ландо остановилось перед домом на Рассел-сквер. Лорен протянула руку лорду.

— Благодарю вас, милорд, за приятно проведенное время, — мило проговорила она.

Вынужденный прервать свою обличительную речь, лорд ван дер Милл недовольно выглянул в окно.

— Как, это уже Рассел-сквер?

— Да, милорд.

Кучер отворил дверцу как раз в тот момент, когда ван дер Милл взял ее за руку.

— Графиня Берген, погодите. Ваш дядюшка был так добр, что позволил мне трижды побывать у вас, и я полагаю, между нами существует определенное… как бы это выразиться… определенное взаимное уважение. Сейчас весьма подходящий момент, чтобы прийти к некоему взаимопониманию, вы не находите?

Господи! К какому взаимопониманию могут прийти они с лордом ван дер Миллом? Да ни к какому.

Тем не менее он с надеждой смотрел на нее, нервно водя языком по своим старческим губам. Она прищурилась.

— У вас есть часы, милорд?

— Часы? — переспросил он, насторожившись.

— Да. Если есть, скажите, пожалуйста, который час? Он поморщился, нехотя отпустил ее руку и, достав часы, бросил на них нетерпеливый взгляд:

— Четыре часа, сударыня.

— Совсем забыла! Я ведь обещала брату кое-что сделать сегодня. Еще раз благодарю вас, милорд, — проговорила она и, схватив сумочку, поспешно соскочила на землю. — Всего хорошего! — бросила она, весело помахав рукой, и чуть ли не бегом направилась к дому.

В дверях показался Дэвис. Лорен, радостная, поднялась по ступенькам и бросилась в дом прежде, чем лорд ван дер Милл успел ее окликнуть.

Оказавшись в тесной прихожей, она прислонилась к стене, в то время как Дэвис созерцал ландо, и молила Бога, чтобы лорд ван дер Милл не рассказал о случившемся дяде. Она представляла себе взрыв негодования, который последует за этим, как вдруг ощутила на себе чей-то взгляд. Медленно обернулась и увидела перед собой какого-то человека.

— Магнус! — вскрикнула она.

Он кивнул и, заложив руки за спину, молча разглядывал молодую женщину.

— Граф Берген! Неужели вы? Магнус подал ей большой букет роз.

— Это вам, — коротко проговорил он. Ошеломленная Лорен взяла цветы, даже не взглянув на них.

— Что вы здесь делаете?

— Приехал в Лондон по делам.

— К-каким делам?

Магнус хмуро посмотрел на стоящего в дверях Дэвиса.

— Можем мы где-нибудь поговорить с глазу на глаз? — спросил он, кивнув в сторону гостиной.

Все еще не оправившаяся от изумления, Лорен следила, как он входит в гостиную, останавливается, осторожно заглядывает внутрь и исчезает за дверью. Взглянула на розы, которые держала в руке, и покачала головой. Мир сошел с ума. Она сунула букет в огромную греческую урну, которой Дэвис иногда припирал дверь, и последовала за Магнусом в гостиную.

— Граф Берген, — сказала она, входя, — я требую, чтобы вы ответили мне: что вы делаете в Лондоне, точнее, здесь, на Рассел-сквер?

Магнус поддел двумя пальцами медвежий коготь, сохранившийся с незапамятных времен, и поморщился от отвращения.

— Я здесь, разумеется, для того, чтобы видеть вас, — ответил он, брезгливо возвращая трофей на место. — Картофель-мен не забыл вас. Он соорудил… святыню.

Как ни была потрясена Лорен, она все же рассмеялась.

— Картофельный человек создал святыню?

Магнус оторвался от созерцания подсвечника, сделанного из рукоятки старого меча, и торжественно кивнул, после чего перевел взгляд на довольно странную картину, изображающую двух фей и собаку.

— Но… но как вы узнали, что я здесь?

— Я поехал в Роузвуд. Фрау Питерман направила меня сюда. Хельга вам кланяется, — сказал он и достал небольшой, сложенный вдвое листок.

Лорен взяла письмо.

— С тех пор как вы уехали, Фредерик места себе не находит. Манкирует своими обязанностями, — продолжал Магнус. Лорен улыбнулась, вспомнив нервного слугу своего деверя.

— Фредерик не для вас, он слишком чувствительный. Отправили бы его лучше в Париж, там его по достоинству оценил бы какой-нибудь щелкопер.

Магнус резко повернулся и устремил на нее взгляд своих голубых глаз.

— Если бы вы остались в Бергеншлоссе, он исполнял бы свои обязанности с радостью. Картофельмен, наверное, разрешил бы съесть одну из своих бесценных картофелин, а Хельга перестала бы хандрить.

Лорен прижала к губам руку в перчатке, чтобы не прыснуть. Магнус поднял свою бесцветную бровь. Господи, а он ведь не шутит! Да, воистину весь мир сошел с ума.

— Я не могу приехать в Бергеншлосс! У меня есть здесь дела.

— Бросьте дела и выходите за меня замуж!

— Выйти за вас? Разве вы забыли, что когда-то грозились повесить меня на замковой башне? — Она едва сдерживала смех.