Немного прочищаю горло.

– Харпер!

– Хмм? – она легонько целует меня в губы.

О, Боже, это надо прекратить и прекратить немедленно!

Нащупываю простыню и плотно заворачиваюсь в нее. Одеяло оставляю для Харпер, приходится полностью накрыть ее, иначе я вообще не смогу выбраться из этой кровати. Если хотя бы одна часть ее тела останется обнаженной, вся моя решимость растает как снег под солнцем.

Через мгновение я сижу на краю кровати, пытаясь мысленно восстановить события вчерашнего вечера. Мы давали свидетельские показания копам. Затем высадили Джима в гостинице, а сами решили где-нибудь поужинать. Потом мы вознамерились выпустить пар и потанцевать, а также выпить по бокалу-второму. Кажется, я припоминаю какой-то бар в стиле кантри и танцы в ряд. А где один бокал, там и восемь – и вот тут-то начались проблемы!

Поднимаюсь и иду в ванную. По пути останавливаюсь у зеркала, изучаю свое отражение и большие синяки на шее. «О, Боже», – бормочу про себя, осторожно дотрагиваясь до них. «Ладно, Келс, успокойся, какое-то покраснение еще ничего не значит».

Медленно разворачиваю простыню и внимательно осматриваю себя со всех сторон. Ммм … кажется, эти отметины все-таки что-то значат. Господи, чем же мы вчера занимались? Не похоже, что произошло что-то серьезное, но все на то указывает.

Я снова заворачиваюсь и начинаю поиски одежды. Первой нахожу рубашку Харпер… без пуговиц.

– Неужели это сделала я?

– Угу, – доносится низкий грудной голос со стороны кровати.

Я вижу, что она уже проснулась и, опираясь на локти, с широченной улыбкой наблюдает за моими действиями. Ее грудь обнажена. И это не способствует моей концентрации.

– Ты откусила первые две, а затем просто разорвала рубашку.

– Перестань, никогда в жизни я не откусывала пуговицу, тем более две.

– Ну, – лениво протягивает она, – кажется, тебе очень понравилось отрывать их.

– Харпер, – я прислоняюсь к проему двери, ведущей в ванную. – Можно задать тебе один вопрос?

– Ммм.

– Ты ответишь честно?

– Ммм.

– Что произошло?

– Ты хочешь сказать, что ничего не помнишь? – поддразнивает она.

Я чуть слышно выдавливаю:

– Нет.

С кровати доносится взрыв хохота, и я бросаю в нее рубашку.

– Иди к черту!!!

– Ну, Келс, не дуйся … – говорит она, а я исчезаю в ванной. Мне срочно нужен душ. Закрываю дверь, прислоняюсь к ней и пытаюсь напрячь мозги, чтобы вспомнить хоть что-то. Тело посылает какие-то непонятные смешанные сигналы. Боже, не могу поверить, что это происходит со мной!

Стук в дверь сразу отрезвляет.

– Оставь меня в покое!

– Прошлой ночью ты говорила совсем по-другому.

– Да пошла ты!

– Келс, прошлой ночью ты сама этого хотела, а теперь посылаешь.

– Харпер, если у тебя есть хоть капля совести, дай мне спокойно помыться!

– Нет проблем, – неожиданно ее тон смягчается. – Только передай мне, пожалуйста, халат.

Снимаю халат с крючка, открываю дверь и замираю при виде нее. Я должна была предположить, что она будет голой, я просто обязана была подумать об этом раньше! Тяжело сглатываю и стараюсь не смотреть. Как бы мне хотелось сейчас ослепнуть, потому что глаза явно утратили связь с мозгом мозга и бесконтрольно пялятся на нее.

– Держи, – бросаю ей халат и захлопываю дверь.

– Будешь завтракать? Я закажу чего-нибудь.

Это риторический вопрос, и я отвечаю молчанием. Ведь она все равно сделает то, что захочет. Боже, что же она хотела сделать прошлой ночью? И что мы делали вдвоем?

И что мне делать теперь?

Мне снится чудный сон. Я в Луизиане, в одном из старых домов на плантациях. В открытое окно доносится запах магнолии. Я в спальне на втором этаже, на широкой кровати с пуховыми перинами, со всех сторон окутанная их мягкостью и маленьким телом, плотно прижатым ко мне. Как комфортно! Ее голова покоится на моем плече, и я притягиваю ее за талию, ощущая касание полной груди. У нее мягкая кожа, очень нежная, и чудный запах, превосходящий аромат цветов, что растут за окном.

Я чувствую, как ее рука гладит мою руку. Так хорошо, так нежно. Лениво вытягиваюсь, прямо как мой толстый котяра, и наслаждаюсь скольжением наших тел. Целую ее в плечо. «Не двигайся. Так хорошо», – шепчу ей. Очень не хочется прерывать этот сон.

– Харпер! – зовет девушка моей мечты.

– Хмм?

– Харпер … ммм … просыпайся.

– Нет, – протестую я. Мне слишком хорошо. – Нет. Зачем так рано вставать? Сегодня выходной.

Я заслужила этот отдых, особенно последние пару дней, после истории с заложниками. Пусть мир поживет еще немного без меня. Снова погружаюсь в сон.

Но моя мечта поворачивается в моих объятиях и снова тормошит. Я обнимаю ее покрепче – нужно полежать спокойно и насладиться тишиной утра. Вместо этого она приподнимает фамильное одеяло, впуская холодный воздух.

– Харпер!

Солнышко, сейчас еще слишком рано. Может, ей некомфортно? Но я могу все исправить. Нежно целую ее, наслаждаясь вкусом губ. Он знаком мне, и это удивляет. Не думала, что мы знали друг друга раньше.

Затем моя мечта делает нечто невообразимое – она уходит! Я чувствую, как исчезает простыня, а одеяло плотно укрывает мое тело. Не поняла, что происходит? Это должен был быть хороший сон!

Неожиданно приходит понимание. Это не Луизиана и не фамильное одеяло, и она – не девушка моей мечты. Это Келси.

О черт!

Притворяюсь сонной и пытаюсь понять что к чему. Сквозь полуприкрытые веки наблюдаю, как Келси рассматривает себя в зеркале. Мне бы так хотелось, чтобы она приспустила простыню чуть ниже, – я бы тоже могла присоединиться к осмотру.

Потому что я вообще не знаю, что здесь произошло!!!

Но, судя по шуму в голове, я должна быть счастлива, что могу вспомнить хотя бы свое имя. Господи, кажется, нам вчера налили что-то совсем убойное! В следующий раз буду знать, что не стоит пить пойло под названием «виски по-омахски». Его вообще нельзя пить!

Чувствую себя полной развалиной, но так всегда бывает с похмелья. Плечо болит, но скорее всего это вызвано вчерашней борьбой с Келси после того, как я бросила камерой в Скэмпа. Чувствую себя расслабленной, но ощущения не похожи на приятное утомление после занятий сексом. Так между нами все-таки что-то было или нет?

Слышу, как Келси что-то ищет возле кровати. Перекатываюсь и опираюсь на локти, чтобы посмотреть на нее. Кажется, моя Крошка Ру расстроена.

– Неужели это я сделала? – спрашивает она, глядя на мою рубашку, будто та собирается ей ответить.

– Угу, – отвечаю от имени рубашки. Это одна из немногих вещей, которые я помню с прошлой ночи. – Ты откусила первые две, а затем просто разорвала ее. – Чем меня дико удивила. Маленькая тигрица. Кажется, мне стоит поменять ей прозвище.

– Перестань, никогда в жизни я не откусывала пуговицу, тем более две, – нежный румянец заливает ее шею и щеки.

– Ну, кажется, тебе очень понравилось отрывать их.

Келс, это было совсем неплохо, ведь так?

– Харпер, – усталым голосом спрашивает она. – Можно задать тебе один вопрос?

– Ммм.

– Ты ответишь честно?

– Ммм.

– Что произошло?

Выдыхаю с облегчением – она тоже ничего не помнит. По крайней мере, в этой игре мы теперь на равных.

– Хочешь сказать, что ничего не помнишь?

– Нет, – чуть слышно признается она.

Боже, как же смешно наблюдать эту обычно свирепую Келси Стентон, обернутую сейчас в простыню и крайне неуверенную в себе. Я хохочу, и тут же получаю в ответ рубашкой, запущенной разгневанной блондинкой.

– Иди к черту!

Вот блин, я же не имела в виду ничего такого. Келс, перестань, это же просто смешно. Совершенно очевидно, что мы хотим друг друга. Это же не конец света.

– Ну, Келс, не дуйся, – направляюсь за ней в ванную и стучу в дверь.

– Оставь меня в покое!