– А, да мы его потому и взяли для этой работенки. У него уже давно не встает – несчастный случай на велосипеде в детстве, – пожимаю плечами, будто это неважно. Надеюсь, Олсон сейчас не слышит меня в микрофон, иначе он очень расстроится.

– Тогда давай иди, – провожатый предусмотрительно делает шаг назад от минивэна.

Господи, нет никого более опасного, чем идиот с оружием в руках!

Я подхожу к открытой дверце минивэна. Олсон ожидает меня внутри и выглядит просто ужасно.

– Что случилось, малыш? Ты не выспался?

Он качает головой в ответ на мою браваду.

– Как ты, Харпер? А где Келси?

– Со мной все хорошо, точнее, с нами. Они держат ее внутри здания, им нужно интервью. А теперь слушай внимательно, у меня есть только одна минута, – я снимаю рюкзак и начинаю очень медленно вынимать и передавать Олсону кассеты с вчерашними кадрами. Не хватало еще, чтобы этот цыпленок с ружьем случайно подстрелил меня. – Отдай все это копам. У них будет больше информации о событиях в поселении. Кроме того, мы еще засняли этих козлов во время убийства.

С широко раскрытыми глазами он берет у меня кассеты и складывает их в сторону.

– А теперь передай мне пару новых кассет, и не забудь про мини-микрофон, радиопередатчик и наушник к ним, – эти железки помогут принимать и передавать аудиосигналы.

Он медленно кивает и начинает собирать все, что я попросила.

– А как ты намереваешься все это подключить на себе? – стоя спиной ко мне, тихо спрашивает он.

Я довольно улыбаюсь.

– Мне поможет Келси, если нам удастся остаться наедине. Просто следи за картинкой. Я скоро выйду в прямой эфир, – делаю глубокий вдох, замечая, что воздух свободы действительно пахнет лучше. Черт, с каждым днем я становлюсь все больше похожей на своих родителей. Скоро, наверное, начну распевать «Если бы у меня был молоток» и другие народные песенки.

Олсон разворачивается и складывает все, что я просила, в рюкзак.

– И еще пару новых батареек, – тороплю его.

Он хмурится.

– У них там нет электричества? – мы оба знаем, что для моих батареек нужен аккумулятор, тогда бы они подзарядились очень быстро, прямо как мое либидо, но сейчас не время думать о подобном.

– Есть, но у них нет мозгов.

– Просто отлично. Сплошные идиоты с ружьями.

– Как и всегда в таких случаях.

– Харпер, слушай, а ты сама случайно не притягиваешь к себе этот тип людей? – серьезно спрашивает он. – Я имею в виду того актеришку, потом женщину, взявшую заложников в библиотеке, теперь этих фанатиков…

– По крайней мере, хотя бы священники пока еще не пострадали из-за меня, не зря же католическая церковь вышвырнула меня за шкирку много лет назад.

– Будь осторожна. Ты – лучший учитель, который у меня когда-либо был.

– Знаю, Джим. Просто тебя не учили, как следует в той школе кинооператоров, - я готова идти обратно, и было бы неплохо прихватить с собой еще кое-что для самозащиты. – Слушай, а у нас есть баллончик с перцовой смесью?

– Пошевеливайся там уже! – кричит мне мудак с ружьем.

– Одну секундочку! – отвечаю ему, борясь с желанием показать средний палец.

– Перцовый спрей?

Я закатываю глаза вверх.

– Ты б еще громче сказал, малыш.

– Черт! Извини, босс, – он чуть не плачет.

– Ладно, Олсон. Просто засунь его в карман твоей куртки.

Он так и делает, но при этом хмурится.

– Почему моей?

– Потому что Келси холодно, – забираю из его рук летную куртку точь-в-точь, как у меня. Он купил ее, когда мы начали работать вместе. Джимми такой милый мальчик.

– Передай ей от меня привет.

Перекидываю его куртку через руку и даю себе слово вытащить перцовый спрей из кармана, прежде чем они отыщут его. При условии, конечно, что у них хватит для этого мозгов.

– Обязательно, Джим. Только веди себя здесь поосторожней. Никаких интервью. Мы рассказываем новости, а не делаем их.

На некоторое время воцаряется пауза, а затем мы дружно смеемся.

– Ты права, Харпер. Надери им там задницы.

– Непременно, Олсон. До скорого!

Возвращаюсь к мудаку с ружьем. Интуиция подсказывает мне, что нужно поторопиться. Я быстро двигаюсь мимо него к воротам и, оборачиваясь назад, вскидываю бровь:

– Ну, ты идешь? Или хочешь померяться силами с копами?

Он по-идиотски выдвигает вперед челюсть и следует за мной. Да уж, эти парни занятные собеседники! По дороге обратно я замечаю, что женщин и детей укрывают в амбаре позади дома. Боже, надеюсь, что копы успели заметить это со своих наблюдательных пунктов. Взбираясь по ступенькам, я слышу вертолетный гул – по крайней мере, хотя бы у Национальной гвардии будет эта информация.

Перед дверью нашей «камеры» я терпеливо ожидаю, пока этот идиот ее откроет, но он, кажется, не в состоянии одновременно удерживать в руках ружье и ключи. Я могу отобрать у него ружье, но не хочу в данный момент создавать потенциальную проблему. Поэтому просто выхватываю ключи.

– Придурковатый сукин сын, – бормочу про себя и открываю дверь, бросая ключи на пол снаружи, а затем захлопываю перед его носом. Я же не приглашала его, в конце концов.

– Привет, солнце мое, я уже дома, – снимаю рюкзак и … вижу Келс с моим шоколадным батончиком в руках, слизывающую начинку с … О, Боже! Я бы все отдала, чтобы быть сейчас этим маленьким желтым пористым батончиком.

Слышу, как проворачивается ключ в замке. Интуитивно я знаю, что вернулась Харпер. Я просто чувствую ее. В моем теперешнем состоянии у меня есть простой выбор: признать, что я беспокоилась о … э … без нее или же помучить свою партнершу. Надеюсь, что она простит мне такое маленькое издевательство, но я не прощу себе, если признаю первый вариант.

Памятуя ее комментарий о слизывании крема, открываю упаковку батончиков и жду, пока мы останемся одни. Наши взгляды встречаются….

Она думает, что может переиграть меня в этой игре? Но это же я изобрела сексуальную фрустрацию и многие годы доводила ее до совершенства! Откусив маленький кусочек, облизываю губы и затем медленно опускаю палец в кремовую начинку и вращаю там, давая ей возможность лицезреть в полной мере, что мой палец вытворяет с пористым содержимым.

Затем вытаскиваю его – он полностью покрыт сладким нектаром. Некоторое время любуюсь им, а затем, глядя ей в глаза, начинаю медленно облизывать. Она издает стон, и я не могу сдержать победной ухмылки.

– Ты взяла все, что нужно? – спрашиваю ее после того, как с кремом было покончено. Неужто я вижу, как легкая волна дрожи проходит по ней?

– О, Крошка Ру, не иди туда прямо сейчас, особенно когда нам еще есть чем заняться, – рычит она и делает шаг ко мне.

Предлагаю ей откусить от батончика.

– Извини, Таблоид.

Придерживая мое запястье и глядя в глаза, она долго и медленно кусает. О Боже, кажется, мы с ней в этой игре на равных!

– Мне … мне надо было немного побаловаться, чтобы снять напряжение, – запинаюсь я.

– Это называется «снять напряжение»? Боже правый, девушка, вы бы убили обычного человека в постели, – она скидывает рюкзак на пол и начинает открывать его. – Твое счастье, что я – не обычный человек.

Я хихикаю и доедаю последний кусочек батончика, а затем склоняюсь, чтобы посмотреть, что же она принесла с собой. Из рюкзака появляются радиопередатчик, мини-микрофон и приемник.

– А для чего это?

Она улыбается:

– Спасибо, что нашла их, детка.

И прежде чем я успеваю что-либо сообразить, она встает и скидывает джинсы на пол. Я сижу на корточках возле рюкзака, уставившись на длинные совершенные ноги, заканчивающиеся полоской белых стрингов.

– Я … я …, – кажется, сейчас я потеряю сознание, – всегда думала, что ты носишь что-то вроде боксерских трусов, – наконец умудряюсь выговорить.

Она смеется низким, грудным смехом.

– А я и не знала, что ты представляла меня в своих мечтах в нижнем белье, Келс.