— Значит, он горит здесь сам по себе?

— Именно, причём уже не счесть сколько лет. Его невозможно потушить или разжечь ярче, как, впрочем, и поджечь что-то от него. Но всё это далеко не самые интересные его свойства. — Кирм многозначительно посмотрел на меня, словно решая, стоит ли открыть мне тайну. — Главное, — продолжил он наконец, — это пламя может видеть и запечатлевать сущность оборотня. Достаточно погрузить в огонь любой предмет и… хотя, лучше я покажу. В Долине скоро праздник, здесь уже должны быть заготовки…

Покрутив головой, Кирм отошёл к краю полянки, где на старом гнилом пеньке лежало около десятка кем-то заботливо приготовленных… кулонов? На аккуратно сплетённом из длинных травинок шнурке была прикреплена крупная щепка, совершенно не обработанная и сулящая наставить заноз любому, польстившемуся на сомнительное украшение. Однако Кирм и не собирался его надевать — вернувшись к костру, он без колебаний бросил заготовку прямо в огонь. Пламя жадно поглотило подарок, но ненадолго: не прошло и минуты, как вместе со снопом искр из огня вылетело нечто, даже отдалённо не напоминающее странное изделие из подручных материалов. Оборотень легко поймал предмет на лету, даже не побоявшись обжечься, и тут же протянул мне на раскрытой ладони. Теперь на тонкой золотистой цепочке (во всяком случае, на вид она была из металла) висел небольшой огненно-красный кулон в форме расправившей крылья птицы удивительно знакомого вида. Присмотревшись, я нашла на левом крыле характерный светлый росчерк, что поразило меня больше всего.

— Невероятно!

— Видать, узнала, — усмехнулся Кирм. — Среди оборотней эти зверюшки считаются оберегами для своего оригинала. Также, по местным поверьям, подарив его кому-либо, можно обеспечить неразрывную связь с этим человеком.

— Романтично… Можно?

Я взяла амулет в руки — по фактуре он напоминал янтарь, но был как-то по-живому тёплым. Материал, из которого была сделана цепочка, опознаванию также не поддавался — внешне похожий на металл, на ощупь он совсем на него не тянул — слишком гладкий и гибкий.

— А знаешь… — Кирм задумался на мгновенье, но всё же продолжил, — возьми его себе, если хочешь.

— Но я не могу… — попыталась вежливо отказаться я, хотя на самом деле действительно не желала расставаться с сувениром. — Наверно, это чересчур…

Не дав мне закончить фразу, оборотень улыбнулся, покачал головой.

— Бери, бери. Во-первых, у меня уже есть один, — он сунул руку за ворот и демонстративно вытянул кулон — точную копию того, что я держала в руках. — А во-вторых, вдруг слухи правдивы? Я окажусь с тобой в «неразрывной связи», и тогда мы обязательно встретимся, вопреки твоим пессимистичным планам.

От такого предложения отказаться я уже не могла, да и не очень-то хотелось. Амулет приятно грел кожу под рубашкой и давал едва уловимое ощущение уюта и тепла, настолько сильное, что даже получасовая дорога через по-ночному холодный и недружелюбный лес прошла незаметно. Кирм вывел меня к таверне, бывшей днём местом столь активных действий, а теперь тёмной и спящей. Мы тепло попрощались и разошлись в разные стороны: я — по знакомой аллее к дому Ориен, а он — к лесу, где, очевидно, и сбирался ночевать на своём дереве. Умиротворённого настроения не смог мне испортить даже выскочивший из-за поворота Кейрен с ножом в зубах. То есть, нож он держал вовсе не в зубах, а в руке, но вид у него был до того злой и воинственный, что первое описание отражало его лучше.

— Сбежать хотела??? Не выйдет! — накинулся он на меня, потрясая своим грозным оружием в опасной близости от моего лица.

Не дав мне и слова вставить, Кейрен схватил меня буквально за шкирку и чуть ли не поволок к дому. Мне было лень сопротивляться и спорить, и я покорно позволила протащить себя через двор, впихнуть в дверной проём, больно стукнув плечом о косяк, и в таком же униженно-подвешенном состоянии выставить на показ Игнису. Наёмник, по-видимому, дремал, но на шум отреагировал: лениво приоткрыл глаза и, не разобравшись сходу в ситуации, недовольно буркнул:

— Что?

— Она хотела смыться! — обличающим тоном заявил Кейрен, возмущённо тыкая в меня пальцем. О том, что в руке у него нож, вор, наверное, позабыл, и не успей я с нехарактерной ловкостью увернуться, осталась бы без носа или глаза. Игнис нахмурился — не то из-за сообщения Кейрена, не то из-за неосторожности его жеста.

— О чём он, Полесия? — устало обратился ко мне наёмник, нехотя принимая полусидящее положение.

Я честно пожала плечами, делая снисходительное выражение лица типа «что с дурака возьмёшь». Игнису хватило одного взгляда для принятия решения.

— Не лезь ко мне с ерундой, — повернулся он к вору. — И убери свою игрушку, с этой девушкой шутки плохи, да и я могу расценить твои действия как угрожающие.

Пока Кейрен переваривал услышанное, возмущённо открывая и закрывая рот в поисках достойного ответа, я отцепила его руку от своего воротника и почти незаметно вышла из комнаты — я собиралась поговорить с Ориен и, возможно, расспросить её о новом знакомом.

Долго искать не пришлось: я столкнулась с девушкой в коридоре; та жестом предложила следовать за ней, и мы вышли на крыльцо. Облокотившись на перила, Ориен усталым тихим голосом сказала:

— Хорошо, что ты вернулась. Я уже начала беспокоиться.

— Беспокоиться? — саркастически переспросила я, занимая позицию рядом.

— Человеку небезопасно бродить по нашей Долине в одиночестве, — серьёзно ответила она, не замечая усмешки. — Всякое может случиться.

— Да со мной-то всё в порядке, а вот ты… чем-то как будто расстроена?

Ориен долго не отвечала, остановив грустный взгляд на ничем не примечательном деревце. Я уже было решила, что она не расслышала вопроса, но девушка всё же заговорила.

— Понимаешь, когда я была далеко от дома, мне всё казалось таким… неправильным, что ли. Люди виделись злыми и недостойными доверия, потому что зачастую считали меня врагом. Но сейчас… Я дома, там, где всё должно быть иначе, а что на самом деле? Мои сородичи смотрят на тебя и твоих друзей также, как люди — на меня. Выходит, разницы нет? Везде не любят и боятся чужих? Нас мало, нам легко винить людей во всех своих бедах, в том, что они заперли нас в этой Долине, но ведь, выходит, окажись мы на их месте, поступили бы точно также?

«Наверняка», — подумала я, но вслух ничего говорить не стала — Ориен требовался не собеседник, а слушатель. Впрочем, девушка не заготовила длинного монолога и вдруг резко и без вступления сменила тему:

— Я хотела извиниться перед тобой за вчерашнее.

— За вчерашнее? — не сразу сообразила я. — А-а, за ночь что ли? Да брось, наверное, любой бы в шоке был.

— Нет, ты не должна так думать. Я вообще оборотень, это шокирует практически любого человека, но я же считаю себя в праве обижаться на подобные вещи. А, если не секрет… кто ты?

— Человек я, самый обычный человек, — с невесёлой усмешкой третий раз за день сказала я, попутно обдумывая, есть ли в этом мире хоть что-нибудь, что нельзя списать на простую расовую принадлежность. — А рассказывать, откуда у меня такие странные… э-э… способности, я не стану — длинная и грустная история, и счастливый конец не предвидится.

— У меня есть время. Может, хочешь поделиться?

Ориен повернулась ко мне, и я, пожалуй, впервые за время нашего знакомства увидела в её глазах непритворное соучастие. Возвращение домой делает порой с людьми удивительные вещи…

— Спасибо за заботу, — улыбнулась я, — но не стоит. Ни к чему это. И давай не будем о грустном — всё-таки я завтра уеду, лучше закончить на хорошей ноте.

Ориен ответила на улыбку гораздо искренней, чем это выходило у неё обычно, и послушно перешла к нейтральным вопросам.

— Как тебе понравилось в Долине? И где ты так долго была?

Признаваться, что большую часть времени сидела на дереве и пила высокоградусную настойку, мне не очень-то хотелось, но и об остальных событиях можно было рассказывать долго.

— Сначала я пообщалась с местными жителями, — сильно приукрасила я разговор с Ити, — потом зашла перекусить и немножко подралась, познакомилась с нетипичным представителем твоей расы, который показал мне местные достопримечательности.