— Что это? — поинтересовалась я, неторопливо отковыривая воск с горлышка.

— О, это особая настойка моего приготовления, — не без гордости ответил Кирм. — Такого ты больше нигде не попробуешь!

Безапелляционно отобрав у меня бутылку, оборотень выдернул пробку… кажется, появившимся на мгновение прямо из пальца когтем… и сунул уже открытый сосуд обратно мне в руки. Идущий от жидкости запах не внушал мне желания попробовать эксклюзивный напиток, но отказываться было неудобно, да и любопытство пересиливало здравый смысл.

— За твой дебют, — предложил Кирм нехитрый тост.

— За дебют, — механически повторила я.

С глухим стуком чокнувшись бутылками, мы сделали по глотку. Вопреки моим опасениям, вкус у настойки оказался весьма приятный: в меру сладкий, немного терпкий. Зато сколько градусов в ней было, я боялась даже представить: напиток огнём пробежался от горла к желудку, требуя немедленно себя закусить. Теперь я могла в полной мере насладиться ещё одной милой мелочью, подаренной мне в качестве бонуса к ограничению срока жизни: бактерии в моей крови начисто выводили из неё алкоголь практически мгновенно, поэтому напиться я физически не могла, что в данном случае меня вполне устраивало. Кирм этого не знал и внимательно наблюдал за мной (не иначе как ждал, когда я начну орать неприличные песни и свалюсь с дерева), но, к его вящему разочарованию, никаких изменений со мной не происходило. Впечатлившись моими способностями пить не пьянея и найдя во мне благодарного дегустатора, оборотень подарил мне запечатанную бутылку своей настойки, которую я запасливо припрятала в сумку — всё в хозяйстве пригодится.

Всё было съедено и, как ни странно, выпито очень и очень быстро (по большей части, моими скромными усилиями), но мы продолжали сидеть на площадке. Мне здесь нравилось, а Кирм охотно рассказывал обо всём, о чём мне приходило в голову спросить, избегая только упоминать о себе.

На лес уже опускались сумерки, когда темы для пустой болтовни иссякли. Вокруг кружились надоедливые комары, всё также упорно игнорируя меня, но с лихвой отыгрываясь на Кирме. Оборотень поглядывал на меня с подозрением, но долгое время от вопросов воздерживался.

— Знаешь, ты странная даже для человека. Когда мы встретимся в следующий раз, я всё-таки потребую от тебя объяснений, — не выдержал Кирм, не прекращая лениво отмахиваться от набегающих полчищ насекомых.

— Могу пригрозить тебе тем же, — усмехнулась я и честно добавила, — но вряд ли мы встретимся ещё когда-либо.

— Почему же? — удивился оборотень. — Ты так уверена, что наши пути никогда больше не пересекутся, или просто не хочешь меня видеть?

— Скорее первое, — вздохнула я, уныло опуская взгляд. — Я, вероятнее всего, просто не проживу столько, чтобы ещё раз случайно увидеться с тобой, хотя я и была бы не против.

Эти слова скорее вырвались у меня, чем были произнесены сознательно — обычно я предпочитала не распространяться по поводу своего печального положения. Реакция последовала, пожалуй, не совсем ожидаемая: Кирм посерьёзнел, но никаких глупых слов сочувствия, так меня раздражающих, не выдал.

— Может, я могу помочь? Вопреки сложившемуся у тебя, наверно, мнению я многое могу.

— Это не тот случай, к сожалению. Здесь мне никто не поможет.

Допытываться до более конкретного описания проблемы Кирм, по счастью, не стал, задумчиво помолчав с минуту, он вскочил и вполне жизнерадостным тоном предложил:

— Вставай, пойдём прогуляемся. Я покажу тебе самую интересную местную достопримечательность.

Я пожала плечами и поднялась на ноги: не слишком грациозно побалансировав на краю площадки, я уже готова была полететь, строго соблюдая все законы всемирного тяготения, но Кирм в последний момент удержал меня от нежелательного опыта.

— Да-а, такими темпами ты точно до нашей следующей встречи не доживёшь, — насмешливо упрекнул оборотень.

Аккуратно опустив меня на землю, Кирм… беззаботно прыгнул с трёхметровой высоты — в воздухе отчётливо мелькнула пара крыльев — и тут же он, как ни в чём ни бывало, стоял рядом со мной.

— Слушай, Кирм, — быстро выйдя из ступора, задалась я закономерным вопросом, — а какая твоя вторая ипостась?

— Тебе интересно? — улыбнулся оборотень. — Сейчас покажу.

Момента перехода я не заметила. Не было ничего похожего на сцены из фильмов ужасов — ни рвущейся одежды, ни трескающейся кожи, ни ломающихся костей. Просто сначала передо мной стоял человек, а через секунду на его месте появилась… птичка? Специалистом по пернатым представителям животного мира я никогда не была, поэтому определить вид сего крылатого существа не могла, равно как и утверждать что-либо о его наличии в моём мире, но, чтобы представить себе этакого монстра пролетающим где-то над подмосковным лесом, не хватало даже моей богатой фантазии. «Птичка» имела метр, если не больше, в росте; формой клюва и головы она напоминала не то орла, не то сокола. Особый эффект привносило атласно-чёрное оперение с одним единственным несимметричным белым росчерком на левом крыле. Внушительные когти и по-звериному острый, хоть и обременённый разумом, взгляд выдавали в птице хищника с нехилыми гастрономическими запросами. Дав мне налюбоваться собой вволю, Кирм также легко вернулся к человеческой ипостаси и насмешливо поинтересовался:

— Ну как, понравилось?

— А куда одежда девается и откуда потом берётся? — несколько неадекватно отреагировала я.

Кирм посмотрел на меня, забавно прищурившись, а потом искренне рассмеялся чему-то одному ему понятному.

— Знаешь, очень правильный вопрос, учитывая, что ты ничего обо мне не знаешь, и в Долине, видимо, гость недавний. И всё-таки я тебе не отвечу — считай, профессиональная тайна.

Всё ещё посмеиваясь, Кирм уверенно зашагал в сторону опушки, очевидно, не желая больше нарываться на неудобные вопросы. Настаивать на объяснениях мне показалось неприличным, хотя неуёмное любопытство и требовало информации, добытой любым, даже самым непристойным путём.

Из леса мы вышли довольно быстро, правда, заросли кустарника, через которые мы пробирались теперь по узкой тропке, мало чем от него отличались. Тучи комаров кружились над нами, но я уже привыкла не обращать на них внимания: ведь самое страшное, что они могли сделать мне — вызвать головную боль своим раздражающим писком над ухом. Темнота уже полностью окутала небо, только слабое зарево на западе говорило о недавнем закате; первые робкие звёзды собирались в правильные линии незнакомых созвездий. В голове успела мелькнуть мысль, что за меня, возможно, уже волнуются (то бишь переживают, не перехватил ли кто заключённую во мне выгоду), но озвучить я её не успела — кусты по обе стороны тропинки наконец раздвинулись, и мы вышли на небольшую, идеально круглую полянку, в центре которой из некрупных гладких камней было сложено нечто вроде очага. Огонь горел сам по себе, никем не оберегаемый и не подкармливаемый. Да и дров как таковых видно не было — только жёлто-красные, почти золотые угли и аккуратное высокое пламя, почти не дающее дыма.

— Что это? — поинтересовалась я, подходя к самому огню.

— Достоверно никто не знает, кто и когда разжёг костёр на этой поляне, хотя легенд, конечно, ходит немало: есть на любой вкус — о любви, о магии, о божьем промысле. Да только я тебе их пересказывать не буду, может, в другой раз. Упомяну только о той, что мне кажется наиболее вероятной: она утверждает, что это пламя дракона.

— Дракона? — переспросила я, с трудом отрывая взгляд от весело перемигивающихся угольков.

— Ну да. У этой легенды много вариаций: от наивно-романтической о любви дракона и оборотня до совершенно скучной и прозаичной о разочарованном плевке дракона, пролетавшего над Долиной на переселение. Конкретную версию отстаивать не стану, но в общем этот огонь и вправду обладает многими характеристиками, которые молва приписывает пламени драконов.

Кирм замолчал, и сам залюбовавшись игрой цветов и искр, но я не дала ему отвлечься надолго.