— Он не сказал тебе так же, как ты не сказал Скотти, — заметил Хауэлл.

— Не совсем так, — вставила Скотти.

— Все было бы нормально, если бы вы не приперлись сегодня в аэропорт, ясно? Получив деньги Сазерленда, я мог обеспечить Скотти на всю оставшуюся жизнь. Черт, да я уже собирался это сделать!

— Аэропорт тут ни при чем, Бо, — отрезал Хауэлл. — Я говорю о тебе и о том, как ты всегда пытаешься преодолеть свою собственную слабость за счет чужой жизни. Ты был настолько слаб, что позволил двенадцатилетней девочке тебя соблазнить, а потом убил ее, желая покончить с этой историей. Ты проявил слабость и позволил Эрику Сазерленду распоряжаться твоей жизнью, а когда тебе надоело и захотелось освободиться, прикончил старика. Тебе мало было того, что ты здесь имел, поэтому ты ввязался в торговлю наркотиками. И теперь опять хочешь проложить себе путь к свободе, перешагнув через трупы?

Бо густо покраснел, и Хауэлл понял, что зашел слишком далеко.

— Ах, ты, ублюдок! Идиот! — заорал Бо. — Да я теперь владею всем этим городом, владею озером, всем, чем владел Эрик Сазерленд! И ты думаешь, я выпущу тебя отсюда и позволю все это отнять? — он направил ружье на Скотти. — Ты прав, черт побери, я хочу перешагнуть через трупы к свободе. И прямо сейчас!

И Бо поднес ружье к плечу.

Хауэлл отчаянно пытался превозмочь боль в ребрах и встать на ноги, но вместо выстрела из другого угла комнаты вдруг раздался громкий щелчок. Бо вскинул ружье, повернулся на звук и… замер. Пианола заиграла.

Она была включена на полную громкость.

Бо, разинув рот, уставился на инструмент, потом, издавая какие-то животные звуки, выстрелил в него. Брызнули осколки дерева, но пианола продолжала играть. Он выстрелил еще раз и повернулся влево. Хауэлл проследил за его взглядом.

Теперь она выглядела немного иначе, более женственной. На ней был уже не детский комбинезончик, а простое белое девичье платье, перехваченное на тонкой талии узким пояском. Темные волосы длинными волнами струились по плечам, губы были слегка подкрашены, и помада ярко выделялась на фоне белой кожи. Большие темные глаза смотрели на Бо Скалли, на губах играла еле заметная улыбка. Потом Кэтлин повернулась и впервые посмотрела на Скотти, посмотрела открыто, с любопытством и вроде бы с некоторым одобрением.

Скотти замерла, потрясенная встречей со своей настоящей матерью. Хауэлл припомнил фотографию, которую он видел в доме Келли: родственники снялись у крыльца, на фотографии была малышка четырех-пяти лет. Теперь ему стало понятно, почему в девочке было что-то знакомое: она напоминала Скотти. Теперь сходство немного уменьшилось, но окончательно не исчезло. Это были мать и дочь, Кэтлин и Скотти.

Бо снова вскинул ружье. Он уже беспрерывно издавал то ли вопли, то ли рычание. Подняв ружье, он прицелился и, к ужасу Хауэлла, ощущавшего свою полную беспомощность, выстрелил в Кэтлин. Когда же с ней ничего не случилось, был потрясен. Кэтлин смотрела на него с тем же выражением, хотя створка большой стеклянной двери за ее спиной разбилась на мелкие кусочки.

«Три выстрела, — несмотря на полную сумятицу в голове, Хауэлл все же сосчитал их, — еще пять…»

Кэтлин О’Койнен стояла, снисходительно улыбаясь, пока Бо израсходовал все патроны. Однако пострадало лишь то, что находилось позади нее.

Хауэлл подковылял к письменному столу, судорожно выдвинул ящик и достал револьвер Скотти, возле которого лежали патроны. Он лихорадочно принялся заряжать оружие и уже успел вложить два патрона, как вдруг Кэтлин грациозно повернулась, зазывно поглядела на Бо и вышла из дома на пристань. Бо швырнул ружье туда, где раньше была стеклянная дверь, и кинулся вслед за Кэтлин. Хауэлл увидел, что он остановился на краю пристани, глядя на озеро. Зарядив револьвер, Джон бросился за Бо, но в дверях замер. Скотти старалась не отстать от него: она пододвинулась к двери прямо с креслом, к которому была прикована наручниками.

Бо, выпучив глаза, смотрел на долину. Хауэлл тоже не мог отвести взгляд. Это было как во сне: дом был залит светом, от озера поднимался туман, а на небе сияла огромная луна.

Бо что-то сказал — что именно, разобрать было нельзя — и пошел вниз по ступенькам.

— Погоди, Бо! — негромко сказал Хауэлл и наставил на него револьвер.

Бо обернулся, но тут же пошел дальше.

— Стой, Бо! — Хауэлл повысил голос.

Бо дошел до конца ступенек и двинулся по дороге, которая вела в долину.

Хауэлл опустил оружие и закричал что есть мочи:

— Бо, не ходи туда! Ради Бога, вернись!

Он кинулся было за Скалли, но Скотти протиснулась вместе с креслом в дверь и схватила Хауэлла за пояс.

— Нет-нет, Джонни, не иди за ним!

Хауэлл пытался вырваться, ему удалось спуститься по ступенькам, утащив за собой Скотти, которая волокла за собой кресло… Они добрались донизу и даже прошли несколько шагов по дороге, но потом Скотти все же остановила его.

— Ты не можешь идти за ним! Не можешь!

Хауэлл понял, что она права, и остановился. Они стояли возле домика и смотрели, как Бо бежал по дороге к ферме О’Койненов, бежал со всех ног. Время от времени он что-то выкрикивал, но разобрать, что именно, было невозможно. Они увидели, как он добежал до дома и ворвался в дверь.

И тут долина исчезла. У ног Хауэлла и Скотти снова плескалось озеро. Они стояли молча, не в силах пошевелиться. Затем в глубине озера произошел беззвучный взрыв, что-то ярко вспыхнуло, так ярко, что стало больно глазам… какое-то время пламя хаотично пульсировало, а затем медленно растворилось в темноте, и перед Хауэллом и Скотти снова чернела спокойная водная гладь. Луна скрылась. Цикады загомонили.

В небе брезжил рассвет. Хауэлл повернулся, чтобы помочь Скотти возвратиться в домик, и наткнулся на двустволку Денхема Уайта, лежавшую у края воды.

— Откуда она взялась? — удивилась Скотти.

Хауэлл поднял двустволку и проверил, есть ли в ней патроны. Пусто.

— Да я просто положил ее не туда, куда нужно, — пробормотал он.

— Расскажите еще раз, как работает ваш магнитофон, — в голосе капитана полиции штата Джорджия чувствовался скептицизм.

— Он управляется голосом, — снова объяснил Хауэлл. — Если его включить, он записывает только, когда что-то слышит, и сам устанавливает уровень записи. Мисс Макдональд ухитрилась включить его, когда я вошел в дом, и Скалли отвлекся на меня.

— Хорошо, поверю вам на слово, — согласился капитан.

Предзакатное солнце отражалось от эмблем на его воротнике.

— И вы утверждаете, что сразу после сделанной записи шериф Скалли бросил ружье, выбежал на причал и прыгнул в озеро?

— Прыгнул и поплыл, — уточнил Хауэлл. — Я пытался его остановить, но он меня не слушал и продолжал плыть.

— Мы нашли его тело примерно в миле от причала, — сказал капитан и покачал головой. — Думаю, следователь вынесет вердикт «самоубийство». М-да, на него это непохоже.

— Ему показалось, что он услышал звуки пианолы и увидел что-то на причале. После этого он начал палить из ружья, — пояснил Хауэлл. — Наверное, это была галлюцинация. Он выпил слишком много виски.

— Да, на записи никакой пианолы нет, — вздохнул капитан. — Должно быть, это действительно галлюцинация. Хотя вообще-то Бо Скалли был из моих знакомых чуть ли не самым уравновешенным человеком. Да, на него это совсем не похоже.

— Наверное, у каждого человека есть точка слома, — пожал плечами Хауэлл. — Он жил в страшном напряжении. Одно убийство Сазерленда чего стоит! А провал операции с наркотиками?

— Я бы не назвал это провалом, — возразил капитан. — Мы до сих пор ищем мебельный фургон. Правда, бюро расследований Джорджии арестовало подполковника авиации Национальной Гвардии Доббинса. Может, им удастся из него что-нибудь вытянуть?

— Советую сравнить его расписание тренировочных полетов с записями Скалли.