Задний люк самолета открылся, и кто-то принялся выбрасывать нечто похожее на тюки ваты, обернутые мешковиной. Мужчины из грузовика и Бо быстро загрузили тюки в кузов. Скотти протянула Хауэллу еще одну пленку, снова перезарядила фотоаппарат и опять защелкала затвором. Теперь мужчина из самолета передавал Бо четыре с виду самых обыкновенных чемодана и наконец — холщовую сумку. Бо раскрыл молнию на сумке и изучил ее содержимое: судя по всему, он что-то подсчитывал.

Затем Бо посмотрел на мужчину из самолета и в знак одобрения поднял большие пальцы рук. И тут кто-то дал Хауэллу сильный пинок под зад.

Хауэлл сердито обернулся, но в лицо ему ударил свет фонаря, и в этом свете он увидел дуло винтовки, нацеленное ему в голову. Гнев моментально сменился ужасом. Мужчина с ружьем что-то орал, но Хауэлл не мог разобрать ни слова. Он поднес руку к уху, давая понять, что не слышит. Мужчина нагнулся вперед так, что дуло ружья почти коснулось лба Хауэлла и снова крикнул:

— Руки вверх! Камеру бросьте вон туда!

Но Скотти, похоже, и глазом не моргнула. Она бросила фотоаппарат в незнакомца, словно бейсбольный мяч. Фотоаппарат попал в фонарь, и Хауэлл, воспользовавшись секундным замешательством, ухватился за дуло винтовки и отвел его в сторону. Пуля просвистела у него над ухом. Кожа на голове сразу же запылала, как будто ее обожгли. Хауэлл ударил ногой туда, где находился приклад ружья, и понял, что попал незнакомцу в живот.

Незнакомец упал навзничь, и ружье осталось у Хауэлла. В отблесках света, который отбрасывали автомобильные фары, было видно, как мужчина с трудом поднялся на одно колено, держась за живот. Хауэлл крепко сжал приклад ружья обеими руками и со всей силы ударил им незнакомца по уху, будто бейсбольной битой. Незнакомец пошатнулся, упал лицом вниз и больше не шевелился.

Хауэлл осмотрел винтовку. Это оказалась автоматическая винтовка М-16 с длинным, изогнутым рожком. Он нащупал рычажок, переключающий на стрельбу очередями, и оглянулся на людей, стоявших в конце летного поля. Самолет оглушительно ревел, но они все равно услышали выстрел. Двое мужчин из грузовика бежали по направлению Хауэллу. Он дал автоматную очередь над их головами. Они тут же развернулись и побежали обратно к грузовику.

Хауэлл поднял фотоаппарат и бросил его Скотти. Потом притянул ее к себе и почти коснулся губами ее уха.

— Возвращайся к Келли и позвони в полицейскую дорожную службу Гейнсвилля! — крикнул он, стараясь перекричать рев самолетных двигателей. — Расскажи им, что случилось!

— Я не могу оставить тебя здесь! — крикнула в ответ Скотти.

Хауэлл поднял винтовку.

— Не беспокойся, я дам им отпор, — он протянул ей фонарь. — Только смотри, без крайней необходимости не включай! Ладно, беги!

Скотти кинулась бежать, а Хауэлл повернулся к самолету. В лицо ему летела грязь; он понял, что в него стреляют. Хауэлл отбежал на несколько шагов влево, поднял винтовку и дал вторую очередь, никуда особенно не целясь. К его удивлению, мебельный фургон вдруг просел с одной стороны на несколько дюймов. Хауэлл прошил автоматной очередью правые колеса.

Хауэлл набрал полную грудь воздуха и выдохнул:

— Ну, что ж, Бо, я рад тебя видеть. Я надеялся, что мы сможем поговорить до того, как тебя заберут.

Бо ухмыльнулся.

— Интересно, кто это собирается меня забрать, Джо? — похоже было, что он слегка пьян. Виски в бутылке «Джек Дэниелс» стало существенно меньше.

Хауэлл взглянул на Скотти.

Она кивнула.

— Он сцапал меня, едва я добралась до Келли, и притащил сюда, — Скотти показала на наручники.

— Но я слышал сирены…

— Это пожарные из Сазерленда, — вмешался Бо. — На полицейских машинах давно нет сирен. Теперь у нас специальные «пищалки».

Хауэлл вдруг понял, почему Бо налегал на спиртное. В трезвом состоянии он не смог бы выполнить задуманное… Хауэлл пытался не показать, насколько он испуган.

— Да ладно тебе, Бо, ты не сумеешь выкрутиться.

— Сумею, не волнуйся, — дружелюбно произнес Бо. — Попробуй посмотреть на случившееся объективно, Джон. Парни поменяли шину у фургона и уехали; да они просто перевозили мебель… неведомо куда! Моя машина стоит в лесочке у дороги: парень, которого ты шарахнул прикладом, очухался настолько, что смог ее отогнать, и сейчас он уже в пути. Перед отъездом он даже успел подобрать стреляные гильзы. — Бо засмеялся. — Конечно, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить его уехать. Он хотел побродить по окрестностям и вырвать тебе печенку.

— Тебе никогда не удастся объяснить историю с самолетом. Слишком большая заваруха получилась.

— Да, заваруха была будь здоров. Самолет воздушных сил Национальной Гвардии выполнял тренировочный полет, разбился и сгорел… вероятно, при вынужденной посадке на нашу короткую полосу. Лес будет кишеть полицейскими и авиационными инспекторами. Конечно, в живых не осталось никого, так что опознать меня некому.

— В самолете есть пулевые пробоины. Кто-нибудь их обнаружит.

— Я этому не удивлюсь. Представьте себе, какой-то сумасшедший обстрелял самолет. Предсказываю, что этого сумасшедшего не найдут. Как и пленок, отснятых Скотти.

Хауэлл вслед за Бо поглядел на камин, в котором что-то дымилось. Однако у него в кармане оставалось еще две пленки, о которых Бо не подозревал…

— А где ты сейчас, Бо? Почему шерифа нет на месте катастрофы?

— О, я сплю в мотеле под Гейнсвиллем. Я выехал туда с телом Эрика Сазерленда сегодня днем и ждал результатов вскрытия. Медицинский эксперт и следователь согласились с твоим выводом, это явное самоубийство. Я так умотался, что взял номер в «Холидей Инн» и улегся спать, попросив меня не беспокоить, — Бо мрачно улыбнулся. — Я все предусмотрел, Джон? Ничего не пропустил?

Хауэлл похолодел. Он понял, что Бо действительно собирается разделаться с ним… и вообще со всем.

— Мне правда жаль, Джон, — продолжал Бо, — но боюсь, здесь вскоре произойдут убийство и самоубийство. Состояние твоих ребер и лица Скотти будет указывать на драку и все такое прочее.

— Я смотрю, ты стал большим специалистом по части самоубийств, Бо.

Хауэлл сказал это просто, чтобы уязвить Скалли: он не знал, что можно предпринять в таких обстоятельствах, и пытался хотя бы выгадать время, продолжая разговор.

Брови Бо поползли вверх.

— А вот это уже интересно! — воскликнул он. — Я буду тебе очень признателен, Джон, если ты объяснишь, как это ты догадался. Мне казалось, все выглядело предельно убедительно.

— Все и выглядело убедительно, Бо. Ты здорово придумал с карандашом. Но потом я прочел завещание Эрика Сазерленда и приложение к нему, заверенное подписями свидетелей. И мне стало понятно, что у тебя есть очень веские основания убрать Сазерленда, — Хауэлл старался говорить как можно медленнее. Ему нужно было протянуть время и кое-что обдумать. — Потом я сообразил, что если бы Сазерленд выстрелил себе в рот, то разлетелся бы только затылок, и уж никак не большая часть лба. Я сам хотел как-то застрелиться из ружья, но не смог так направить ствол, как, очевидно, удалось Сазерленду… С другой стороны, если бы я в какой-то момент, выйдя из себя, захотел кого-нибудь застрелить, я, наверно, не стал бы совать своей жертве ствол в рот… Я бы просто прицелился в голову и выстрелил. И полагаю, ты именно так и поступил!

Бо задумчиво кивнул.

— А как тебе удалось прочитать завещание Эрика?

— Он приклеил бумажку, на которой записал кодовую комбинацию, к низу выдвижного столика для стенографиста. Кто, скажи на милость, держит в голове подобные вещи? И когда я прочел завещание, мне многое стало ясно. Одного не понимаю: зачем ты ввязался в эту историю с самолетом? Если бы не она, ты был бы чист и свободен, как птица. А в кармане у тебя лежали бы денежки Сазерленда.

Бо кивнул.

— На этом, увы, настояли мои компаньоны.

— Извините, — немного раздраженно вмешалась Скотти. — Мне очень жаль вас прерывать, но я ничего не понимаю. Объясните, пожалуйста, о чем вы говорите?