— Прекрасное место чтобы охмурять прелестниц, правда, Игорь? — Руфус развалился в мягком кресле и взглянул в открытое, звездное небо, — Даже шума городского не слышно, кажется, что даже сам себя лучше слышишь.

Я сел в кресло не отвечая на вопрос, потому что каждый раз Руфус говорил одно и то же. Все наши предыдущие посиделки начинались именно с этого лирического экивока. По обыкновению пернатый змей рассказывал какую-нибудь милую или романтическую притчу.

— А ведь сегодняшнее воспоминание я тебе дал, не только чтобы ты увидел очередное доказательство отсутствия Терры в маршрутном листе Раваны, — Руфус повел речь, не удосужившись рассказать слезливую историю, и это заставило меня собраться, — в этом воспоминании есть еще одна ниточка из нашего платочка загадок.

Наступила долгая пауза означавшая, что я могу начинать сыпать бредовыми гипотезами, как осетр икрой.

— Беовульф, спился и бросил вызов Раване? — я решил начать с шутливой версии.

— Ну, почти, — неожиданно кивнул Руфус, — спился и угодил под снаряд в первую мировую, но это к делу не относиться. Еще?

— У Раваны есть свой суперотряд, который действует минуя совет четвертого круга и карателей.

— Та-а-а-к, — одобрительно согласился пернатый змей, — а еще что?

— Этот отряд действует совсем другими методами. Экстрасенсорика или еще что-то, — я сдвинул брови пытаясь вспомнить все детали сегодняшнего сна, — ведь когда Беовульф вернулся в крепость он ничего не нашел. Ни следов боя, ни следов врага.

— Ну же, стажер, — Руфус поморщился, — напрягай извилины. Как звали отступницу?

— Ониксия, — я тщетно пытался найти зацепку в этом имени.

— И? — вопросительно посмотрел на меня секундижжин.

— И что? — я немного разозлился на пернатого змея, — так еще звали драконицу из онлайновой игры, но я думаю это к делу не относиться.

— Так звали, ту гарпию с крокодиловой пастью, — Руфус ехидно улыбнулся, — которая на пару с медведэвом твою никчемную голову чуть не оторвала.

— Ну так оттуда мне знать это? Я же триста лет назад не жил. Всех джиннов поименно не знаю — дополнительный элемент в уравнении выводил на новую гипотезу, — Так это что получается? Равана с ней договорился?

— Глубже копай, стажер, глубже. Вернись в воспоминание о закиманском мятеже. И дай мне ответ.

Я нажал на кнопку в кресле, увеличивая угол спинки, и закрыл глаза. Благородя нескольким урокам Руфуса, я научился прекрасно доставать воспоминания из своей памяти. И они были не обрывочными и скомканными, какими обычно бывают у смертных, а полновесными, яркими и реалистичными.

«У смертных? — съязвил Рикимару, — сам то давно бессмертным стал?»

Я по обыкновению проигнорировал своего ракшаса и провалился в воспоминание. Оно в отличии от сегодняшнего было весьма напряженным и скоротечным.

— Урба, кровавый, — истошно завопил один из почтенных жителей города, а через секунду взмыл вверх да так быстро что на земле остались потертые сандалии.

Я слышал быстро отбивающий ритм маленького сердечка и частое сглатывание. Тем — чьи воспоминания я сейчас переживал, был маленький паренек оказавшийся в тот кровавый день в центре событий и весьма разумно спрятавшийся в пустую бочку.

— Зур, открывай портал, — здоровенный жабовидный дэв с легкостью ткнул в другого похожего на минотавра, своим огромным палашом, — Мы с Киро сдержим натиск серого и его прихвостней.

На землю упало бездыханное тело только что кричавшего гражданина, с неестественно вывернутой шеей. Картинка резко потемнела, а сердце забилось еще чаще. Но все же любопытство пересилило страх и сквозь щель вновь стало видно небольшой пятачок, на котором держали оборону мятежные дэвы.

— Давно надо было сваливать, — прорычал тот кого назвали Зуром, — сейчас Равана нагрянет и нам крышка.

— Делом займись, рогатый, — гаркнул Урба, озираясь по крышам, — Не буди лиха — пока спит тихо.

Последнюю фразу Урба произнес на чистом русском языке.

— А-А-А — истошно вопящий обладатель ракшаса с сущностью антилопы впечатался в противоположную от бочки стену и осел без чувств.

— Урба, — голос казался лился ото всюду, — ты пересек лимит дозволенного.

— Равана, — глаза кровавого дэва округлились и он волчком закрутился на месте озираясь, — я лишь защищался.

Прижавшись спиной к стене Урба выпучил глаза и выставил вперед меч трясущимися руками.

Несколько секунд ничего не происходило, и с каждой секундой лапы жабовидного дэва тряслись все сильнее.

— Готово, — громким шепотом произнес Зур, и кинул в Урбу радужный шарик, попутно сам обволакиваясь цветастой мантией, — теперь не достанет.

Внезапно вылетевшая серая тень, повалила незадачливого минотавра на землю и утробно зарычав схватила его за руки, уже успевшие покрыться радужным свечением. Приглядевшись можно было различить что новое действующее лицо воспоминания — это джинн соединивший в себе сущность пумы и медведя.

— Не так быстро, — с неба спикировала крылатая обезьяна, — и ухватилась за ноги Зура, — дайка разделю двою двухликую сущность.

Минотавр истошно заревел, словно корова на убое, но сильные руки продолжили свое кровавое дело и разорвали дэва пополам.

— А вот теперь пусть перемещается, — крылатая обезьяна, весело хохоча бросила на землю оторванные ноги которые тут же начали усыхать повинуясь правилу путешествия между мирами.

— Урба? — джинн все еще державший оставшуюся половину несчастного, был более сдержаннее своей напарницы.

— Сейчас, сейчас.

Крылатая обезьяна деловито, подошла к тому месту, где только что растворился кровавый Урба, и звонко заверещав начала пританцовывать, кружась на месте и хлопая крыльями.

Через несколько мгновений криков и жуткого танца она остановилась и похлопав в ладоши, словно работник закончивший долгую и трудную работу, произнесла.

— Круг замкнут, встречающих просьба пройти на перрон.

Неожиданно в проулке возникла ярко светящаяся искра. Затем она стала раздуваться и обретать множество красок, пока не превратилась в радужный кокон.

Когда он распался из него выпал здоровый толстяк с огромным палашом в руке. Он стоял на четвереньках не в силах подняться.

— Ловко у тебя все вышло десятиликий, — произнес Урба и захохотал не поднимая головы, — как по написанному. Вот только где мой ракшас?

Легко словно тростинку обезьяна вскинула валяющийся меч и тут же со смачным треском отсекла голову Урбе.

Кртинка потускнела и рассыпалась..

— Ну и как? — Руфус по обыкновению заговорил раньше, чем я открыл глаза, — Додумался, стажер?

— Ну сначала, то я не понял. Думал это треп Урбы — мысли в голове носились с неимоверной скоростью, — А вот теперь с новыми фактами можно сделать вполне обоснованное заключение.

— И какое же? — Руфус «состряпал» дурацкую мордашку и вперил в меня влюбленные глаза.

— Если бы дестиликий захотел, он бы смог не только покалечить Ониксию, но и не дал бы ей уйти. А следовательно, Равана работает на два фронта. Он сам планирует угрозу и сам же ее решает, попутно устраняя всех кто не вписывается в его мир. Будь то отступник Урба или каратель Беовульф.

Подумать только, а ведь в это место я когда-то мечтал попасть. Все те же высокие пальмы, все тот же белый песок и все то же яркое солнце как в Бразилии, вот только…

— Прохладно, — заявил Маззи глядя на пустующий пляж, — на серфе не покуролесить.

— Ну а что ты хотел? — я открыл карту восточного побережья, — В северном полушарии декабрь считается зимой.

— Да какая же это зима, когда плюс семнадцать и нет снега? — не унимался Гошка, попутно провожая похотливым взглядом, проехавшую мимо роллершу в обтягивающих шортах, — хотя и в Калифорнии есть на что посмотреть.

— Не забывайте Георгий, — я забавлялся переняв тон Руфуса, — мы здесь по делу. Хотя если хочешь, вместо ракшаса могу подарить тебе на новый год ролики. А сейчас будь добр, не мешай.