«И куда? — с интересом спросил меня Рикимару».

— А поехали в парк к дамбе, — решительно произнес я, предупреждая аналогичный вопрос водителя.

Владимир Семенов начинающий ди-джей девяносто первого года рождения довез меня на своей десятке две тысячи первого, до лесопарковой зоны в которой я, и как оказалось он, не раз придавался поклонению греческому богу Дионису.

Вовка оказался смышленым и общительным парнем, добавив немного позитива в мой взгляд на молодое поколение.

«Сам то давно старым стал? — ракшас снова ехидничал».

И вправду когда это случилось? Когда кабак стал интереснее дискотеки, когда умная собеседница приятнее длинноногой или когда пить три дня подряд стало невозможно?

— Вовка, а вот если бы тебе встретился джинн, — я передал деньги улыбающемуся пацану, — чтобы ты у него попросил?

— А черт его знает, — глаза паренька застыли на одной ему ведомой точке, затем резко повеселели — наверное чтобы, он сделал мои желания бесконечными.

— Ну а вот если он исполнит это желание что ты с ними делать будешь?

— Не знаю, машину обновлю или за границу слетаю.

Наша проблема в том что, мы мечтая о чем-то не хотим заглянуть дальше. А что вы будете делать после «домика у моря»?(Псевдо-психолог Сладков Антон Антонович).

— Удачи тебе, Вовчик.

Я пожал его крепкую руку, резким движением покинул машину и быстрыми шагами пошел вглубь зимнего леса.

Чем дальше я уходил от дороги тем больше снега лежало вокруг. Насыщенный еловым запахом воздух бодрил и заставлял дышать глубже.

У меня нет семьи, нет любви, и нет работы.

Но почему же я так счастлив? Почему иду, весело подпрыгивая по заснеженной тропинке? Почему веселюсь как двухмесячный щенок, сбивая снег с маленьких ёлочек?

«ЭЙ-ФО-РИ-И-И-Я, — запел Рикимару довольно популярный электро-хаусный трек местного ди-джея, — и на хрена мы сюда пришли, мастер? Ты решил скрываться от дожей в лесах?»

— Ага, найду белочку и женю на ней тебя, и будем жить — питаясь орехами, полученными в приданное.

На самом деле я приехал в лес, по очень простой и явной причине. Здесь много места и нет людей. А значит это отличная площадка для тренировки.

— Рики, нам нужно научиться, мгновенно сливаться и разделятся, как это делают другие джинны.

«Хорошо, а как это сделать?» — мой ракшас неожиданно легко согласился.

— Не знаю, но мне определенно надоело каждый раз себя резать. У других это происходит резко, спонтанно, на грани — как у Кристинки. А иногда просто и обыденно — как у Шаммы или Раваны.

Неожиданно мои руки повинуясь воле ракшаса сделали самое популярное движение бойцов из компьютерных драчек — когда нужно выпустить огненный шар, ледяную глыбу или сгусток молнии.

В моем случае это был туман и короткая вспышка. На этот раз все произошло очень быстро, и от яркого света я отошел через секунду. Прямо, напротив меня, на ветке сосны, пританцовывал улыбающийся, мохноногий ракшас. Ладони мои горели, поэтому я незамедлительно опустил их в снег.

«Ну вот, научились — Рикимару запрыгал по веткам, скрываясь в кроне дерева, — делов то».

— А как? — я продолжал морщится, на больших и указательных пальцах выступила кровь.

«Ну. Проверил твою теорию, вспомнил наш двадцать пятый юбилей».

Я снова поморщился, но уже не от боли, а от воспоминаний.

Владька с Гошей устроили мне действительно незабываемый день рождения. Куст, воспользовавшись связями в администрации, приготовил и воплотил план по моему похищению. Была черная машина, мешок на голову, застегнутые до упора наручники и матерящиеся бугаи.

Я не плакал с шестнадцати лет. От счастья часто, а от горя никогда. Очень часто сильно хотел, но не мог. Порой мне даже становилось страшно, что я не умею плакать, словно эмоциональный дальтоник. А вот в свой юбилей я заплакал — навзрыд, истерично завывая и умоляя отпустить.

Оказывается в программе было еще узилище и подстроенный побег, но я так быстро сломался, и поверил в фарс, что Владька не выдержав сорвал с меня мешок и схватив руками мою голову долго твердил «шутка-шутка-шутка».

В норму я пришел через час, начал улыбаться и нормально реагировать на резкие движения окружающих, но от намеченного праздника отказался и попросил отвезти меня к маме.

Держась крепко за руку я слушал про потрясения и яркие происшествия её маленького мирка — весь вечер и всю ночь. И мне было очень комфортно и спокойно.

«Опасность, всплеск адреналина, максимальный выброс энергии — я слышал ракшаса, но не видел, он скакал где-то высоко в ветках — без яркого воображения в нашей профессии делать нечего».

— Да, уж, — я нервно выдохнул, даже воспоминания о той гонке с мешком на голове, заставили пульс участиться, — путь крови мне теперь кажется, не таким уж плохим выбором.

«Вот-вот, кровь всему голова, — ракшас взорвавшись дымным облаком, возник у меня на плече, облизывая кровавые лапки — а приданного нам не видать. Хе-хе».

— И разбрызгивая капли крови, на белый снег упала безголовая белка, — я констатировал факт, глядя на серую тушку и вспоминая голубиное крыло, — И все ежи понесли эту ужасную новость вглубь леса, сея панику и страх среди лесного народца. Ты теперь местечковая «Синяя борода».

«Интересно, а синяя борода это тоже детище дожей или все же чисто человеческий монстр? Он же вроде и женщин то не много убил, больше вроде как мальчиков? Но с реками крови».

— Ага, больше восьмисот подростков. А еще термин «синяя борода» — это ошибка перевода, на самом деле все наоборот — «выбрит до синевы».

«Ага, а еще ты знаешь какой урон у стелса в стракрафте после апгрейда, но ни хрена не помнишь из курса физиологии центральной нервной системы, кроме дурацкой фразы. Чего бы полезного запомнил».

Я не умею драться, потому что не люблю. Я не умею всё чего не люблю. Вы можете попробовать это оспорить, но у вас не получится, потому что я люблю спорить (Куст).

Владьку и вправду трудно переспорить, его язык словно шпага умелого фехтовальщика — плавно заставляет ослабить напор, а потом и вовсе уйти в оборону. Но это не значит, что он прав. Драться можно и не любить, но бывает так что ты должен уметь, иначе не выжить.

Сжав кулаки и крепко зажмурив глаза, я погрузился в воспоминания о похищении. Воображение услужливо добавило пару ударов по ребрам, а я постарался вспомнить ощущение крови во рту.

Послышался треск разрываемой ткани и глухой рык. Я медленно открыл глаза. Земля теперь находилась немного дальше и мерно качалась. Пар огромными клубами вырывался из груди и слышался громкий храп сродни лошадиному.

Я впервые слился с ракшасем и был в истинном обличии — первозданном облике общего союза. Ощущения мои рознились. С одной стороны — совсем незнакомое тело, непривычный рост и центр тяжести. С другой — неуемный запас энергии и ощущение превосходства над всем миром.

Я сделал первый шаг. Затем второй, третий, четвертый — и вот я уже несусь вперед сквозь зимний лес, ломая ветки и перепрыгивая через кусты. Кайф, эйфория, блаженство — это лишь блеклые термины по сравнению с истинным ощущением быть джинном. Куда там герою «Аватара» с его радостью при возвращении способности передвигаться, это словно родится заново оставшись с опытом прошлой жизни.

Я все могу. Я все хочу. Я все получу.

Крепкие ноги оттолкнулись от поваленного дерева, и я устремился высоко вверх ломая ветки сухой сосны. На лету я ухватился за дерево, и быстро словно обезьяна поднялся до самой макушки, сильно раскачивая ствол.

Серое небо неожиданно вынырнуло навстречу из густых еловых веток. Я резко остановился переводя дыхание и посмотрел вокруг. С одной стороны «бескрайнее море тайги» с другой «дым высоких труб». Ель продолжала раскачиваться из стороны в сторону, жалобно скрипя под моей огромной тушей.

Своего ракшаса я не слышал, но четко осознавал что он рядом. А точнее внутри меня. Он наслаждался каждым вздохом и каждым движением вместе со мной. И мне было приятно делить с ним эту радость.