Ну вот. Мое настроение стало лирическим. Оно у меня всегда такое, когда пью вино.

Шамма сводил нас в отличный кабак, где я в первый и последний раз поел змеиного мяса. Трапезничая, мы вдвоем с джинном выпили две бутылки «Красного поморского». Кристина отказалась, отшутившись, что итак после здешних солнц красная, а Драг Улан и вовсе проигнорировал предложение «выпить за знакомство».

— Ночь здесь никогда не наступает, — Шамма подал мне бокал, на этот раз уже белого вина, — порой не хватает обмана сумерек и прохлады ночи. У меня отличный домик в Калифорнии, там по ночам до звезд можно рукой дотянутся, я обязательно тебя туда свожу. Если ты останешься жив.

По ухмылке джинна нельзя было понять, шутит он или нет.

— Ты знал, — рассерженный Драг Улан широкой походкой подошел к нам, — знал что в сундуке пусто.

— Не знал, но предполагал, — Шамма невозмутимо потягивал вино из бокала, — Это же Руфус. Он всегда на шаг впереди. Твоя ненависть к нему, затмевает твой разум, кровавый лорд. Хочешь вина?

— Арххх, — взревел Драг Улан, и выпрыгнул с терассы. Большая летучая мышь, медленно взмахивая огромными перепончатыми крыльями, полетела куда-то в пустыню и растворилась во взрыве цветных брызг.

— Сегодня, кто-то узнает о том, что Дракула на самом деле существует — хохотнул Шамма, подливая себе еще вина.

— Но никто ему не поверит, или он не сможет рассказать. Никому, ничего, никогда, — без каких либо эмоций проговорил я, — А что он хотел найти?

— Информация, — джинн махнул мне рукой, предлагая следовать за ним в дальнюю комнату, — информация, это дар дороже любых денег. У Руфуса, как у большинства древних есть умение предметной силы, но он использует его не на создание оружия, а на создание сосудов хранящих память. Память тысячи людей. Сами дожи, пользовались его услугами, и выкупали большую часть его творений.

Мы вошли в квадратную комнату, наполненную всевозможными подушками и перинами. Здесь аскетизмом и не пахло. Массивная деревянная кровать с балдахином, навевала только одну похотливую и сладостную мысль. У изголовья стоял стилизованный под тотемный столб, холодильник с прозрачной дверцей. В нем виднелось море всевозможных напитков, начиная от вечной Кока-Колы до надоевшего Бейлиса.

Кристина уже оккупировала этот монумент похоти и развалилась над настежь открытым сундуком. Похоже, что кроме кучи разноцветных тканей в нем ничего ценного не было.

Хотя для повизгивающей Кристины это был самый что ни наесть ларец кощеева злата. Все три котенка уже носили веселые бантики разных цветов, и сейчас происходила церемония бантоодевания на ракшаса.

— Их вообще волнует что-нибудь кроме внешности? — задал я риторический вопрос, — никогда я не пойму логику женщины. Вот ты Шамма, сколько прожил на свете?

Закатив глаза джинн начал загибать пухлые пальцы.

— Девятьсот восемьдесят два, — без особой уверенности выдавил он, — или восемьдесят три.

— И что? Нашел ты за десять столетий ответ на вопрос «Чего хотят женщины?»

Любил я задавать такие вопросы, они максимально быстро раскрывают психотип человека. Бывало, задашь такой вопрос в веселой компании и сразу видно кто подлиза, кто выпендрежник, а кто мямля.

— Конечно. Женщины хотят, чтобы их ценили. — Шамма ответил просто и быстро, словно отвечая на вопрос из таблицы умножения.

— Вот, — Кристина по кровати на коленях добралась до джинна и поцеловала его в лысую макушку, — все же просто Игорь. ЦЕ-НИ-ЛИ.

— Вот недавно, такую цену в шатре утех заломили, что невольно ценил каждую минуту в отведенном часе.

Шамма подмигнул мне и протянул руку ладонью вверх. Я не преминул «дать пять» веселому джинну. И вместе мы расхохотались, разбрызгивая вино на цветастые ткани.

— Я абсолютно трезвый, — язык совсем не заплетался, — может еще за одной сгоняем?

Мы лежали с Шаммой на шезлонгах, а между нами на полу храпела рогатая свинья обставленная стопкой бутылок. Вино с каждой новой бутылкой казалось все вкуснее и выпивалось все быстрее.

— Э нет, — Шамма крякнув поднялся, — Тебе вставать через пять часов, ты не забыл завтра у тебя появится ракшас. Тебе нужно отдохнуть.

— Да зачем отдыхать? — мне казалось, что рано прерывать такой прекрасный вечер, хотя какой нафиг вечер при двух не заходящих солнцах, — Ты мне все рассказал, и даже показал на Томасе.

Томас зычно хрюкнул, не открывая глаз. Лишь маленькие черные крылышки, нервно пару раз взмахнули.

— Ракшас ракшасу рознь, — джинн пнул свинью босой ногой, но та лишь перевернулась на другой бок, — а где моя сандалия?

— Ну как же, мы кидали их на спор кто дальше — я махнул рукой на пустыню, — после того как ты бахвалился что участвовал в первых олимпийских играх.

— Да? — Шамма попытался сфокусировать на мне взгляд, — И кто победил?

— Сандалии — я засмеялся над остроумнейшей шуткой, попытался встать и меня повело. — Ой, и вправду, пьян.

— Вставай, неблагодарное животное, порождение выхухоли с хорью — джинн все пытался растолкать свинью, одновременно смакуя русское наречие — я не хочу пешком добираться до дома, мешок из под прошлогодней брюквы.

— Про брюкву это не ругательство вовсе, — я как взявшийся учить джинна русскому, начал наставлять, — можно сказать, мешок с дерьмом или гавнобак на ножках.

— Ну мешок, с дерьмом это я и в Калифорнии услышать могу, а вот про гавнобак хорошо.

Шамма качаясь, подошел к парапету и одной ногой перелез через перила.

— Томас, хорош ТРОИТЬ — я улыбнулся, услышав слово которому час назад научил джинна, — На счет «два» я прыгаю.

Один глаз свиньи лениво открылся.

— Раз.

Черные крылышки пришли в движение.

— Два, — Шамма перевалился через перила и пропал из виду. Рогатая свинья с визгом кинулась за ним.

Я быстро семеня добрался до парапета и больно ударился плечом о колонну, но не упал и бутылку не выпустил. Снизу донеслось, пение. Абсолютно нескладное, для русского языка, но все же пение.

— Зачем, земле нужна, война. Ведь без нее итак есть от чего умирать.

Толстый черт появился в поле зрения медленно. Словно Карлсон он сложил руки на толстом животе, и болтаясь на маленьких крылышках из стороны в сторону пел.

— Есть страх и боль. Есть зависть и тоска.

Резко спикировав ко мне, он выдернул недопитую бутылку и отлетел.

— Младенец смертен, смертен князь. Поэтому не бойся. А душу ты свою продай, и жизнью наслаждайся. Хоть и недолго.

Наконец копытца исчезли из виду, и почти перестала быть слышна песня.

— Он улетел, но обещал вернуться, — рука сжалась, а следом сжалось сердце, осознав что последняя бутылка улетела вместе с Шаммой.

Словно услышав мои мысли и насмехаясь над ними сверху вниз пролетела пустая бутылка. Ну вот. А мне что теперь делать без шнапса?

Я посмотрел на дверь, за которой скрывалась огромная кровать, с пятью кисками.

— Даже шестью, — сегодня я был в ударе на шутки.

Первые шаги дались легко, но вот все последующие все быстрее и быстрее уводили меня куда-то в сторону от намеченной цели, пока я наконец не ударился головой о стену и не упал на лавку.

— Ну, хотя бы попытался, — подобрав ноги под себя я отключился.

Мне снился Равана и его животные. Я попивая поморское красное в сотый раз спрашивал у десятиликого, почему его животные каждое по отдельности. Почему не слиты? Как у секундижиннов или тридэвов.

Равана молчал, лишь лукаво улыбаясь. Затем как то неожиданно раскрыл рот и женским голосом заголосил.

Крик пронизывал голову скапливаясь, где то под черепушкой и набухая комком боли. Я дернулся, закрывая уши и… упал.

Голова взорвалась, и я открыл глаза. Все тот же белый камень-кость лежал подо мной, все тот же камень-кость очередной раз приносил мне боль.