— Как будто огурцами всю обложили — щурясь от удовольствия, произнесла Кристина — А зачем нам маяк Руфус?

— Ну, тот маяк, к которому мы летим, укажет нам на другой маяк, а уж тот надеюсь на Кванокиум.

— Кванокиум?

— Город дожей. Хозяев Хьердугаара — Руфус с отвращением сплюнул — Наших работодателей.

— А разве дожи не правителями Венеции были — в недоумении спросила Кристина — Я как раз осенью там была. Мне очень понравилось. Каналы, соборы, гондольеры. Хотя Сан-Марино все же прикольней.

— Были, но это другие дожи, точнее венецианские дожи это пародия на Хьердугаарских. Одна из бунтарских шуток Маркуса.

— Маркуса?

— Маркуса — джинн проговорил это имя медленно, и на секунду улыбнулся. Возможно, мне показалось, но это была первая искренняя и теплая улыбка, которую я видел у джинна, — Думаю сначала вам, нужно рассказать про устройство жизни джиннов, а уж после поведать о Маркусе Анфесто «Крылатом льве».

— Думаю нужно было поведать, это до поездки сюда — проговорила Кристина, и смутившись добавила — Но это не значит, что я против.

— Да, нет все правильно. — я посмотрел в глаза джинну — теперь мы точно не соскочим, так ведь Руфус «Крылатый Змей».

— Из тебя выйдет, хороший джинн Игорь, — серьезно сказал Руфус, и продолжил — С незапамятных времен существовали два мира Терра и Саанд. Терра наш мир, а Саанд мир ракшасов. Может миров больше, но я про них не знаю.

— А как же Хьер…, - Кристина запнулась — Хьердунгар?

— Хьердугаар. А вот это и есть начало истории джиннов. Шесть или пять тысяч лет назад между мирами появилась пуповина. А с ней появились дожи вместе со своим летающим городом Кванокиумом. Поговаривают что Хьердугаар это отражение двух миров. Камни Саанда, песок Терры, два солнца. Ночь здесь никогда не наступает. От дожей здесь только город, да маяки.

Руфус развернулся в сторону маяка, затем снова достал красную жидкость и капнул еще. На этот раз самую малость.

— Ну так, вот. Как только появилась пуповина между мирами, появилась и возможность в неё попасть. До сих пор не известно каким образом люди попадают в пуповину. Может, обладают какими свойствами, может, насвистывают чего, а может, получают незримый допуск дожей — неведомо. Раньше таких называли «Потеряшки». Большая часть людей погибала, не найдя пищи и воды. Некоторым же посчастливилось набрести на Кванокиум. Хотя может это Кванокиум их нашел. Я тоже был «потеряшкой» уж не знаю плохо это или хорошо, что Кванокиум нашел меня раньше, чем я умер от жажды.

— А ракшасы? Им тоже нужна вода и пища? — Кристина подогнула ноги под себя, видимо решив, что на сегодня хватит витамина Д.

— Ракшасы? — Руфус на мгновение замолчал, затем продолжил — Ракшасы, каким-то образом сразу находят город Дожей. Они до сих пор хранят в себе кучу загадок. Нет, ну конечно известно, что ракшас связанный с человеком становится его верным спутником и незаменимым помощником. Вот только, они о тебе знают все, а о прежней своей жизни практически не говорят, а то, что говорят трудно понять. И на Саанде из джиннов были единицы, ракшас сам решает пускать тебя в свой мир или нет. Говорят что мир ракшасов это мир вулканов, пепла и льда. Ничего интересного нет, ни для продажи, ни для обмена.

— Но я же видел что Кукулькан съел голубя, значит ему нужна пища, — я посмотрел прямо в глаза Руфуса, — или ему нужна кровь?

— Съел, — невозмутимо согласился джинн — но Кукулькан, это не просто ракшас, так же как и я не просто человек. Соединяясь, мы получаем друг от друга многое. В том числе ракшас получает потребность в пище.

— А все люди, связавшие себя с ракшасем имеют ммм…, - Кристина замялась, но все же решилась и твердо спросила — имеют такую необычную внешность?

— Не переживай девочка. Такой вид джинны обретают только в Хьердугааре, на Терре и в Кванокиуме мы можем быть одним целым или по раздельности. Хотя некоторые джинии, — Руфус расплылся в похотливой улыбке — и в Хьердугааре очень даже ничего.

Это успокоило Кристину и она, мечтательно улыбаясь, задумалась о чём то своем. Наверное, представляет себя женщиной-кошкой или девушкой-лебедем.

— Так, а вот и маяк, — присматриваясь, произнес Руфус — точно, этот маяк предпоследний.

Надо же, я и не заметил, что мы вплотную приблизились к маяку. Вблизи он оказался огромен. Белая свеча диаметром метров пятьдесят уходила высоко вверх и заканчивалась острым наконечником. Сложно было определить из чего сделан маяк то ли белый известняк, то ли кость. На двухметровой высоте башню обхватывало золоченое кольцо.

Руфус ловко спрыгнул на ходу и ухватившись за край ковра побежал рядом всматриваясь в кольцо на маяке. Я тоже присмотрелся и заметил, что кольцо в одном месте ломается резко вниз, а затем так же резко возвращается на прежнюю высоту.

Джинн тоже заметил излом и пробежав еще метра три повернул ковер направив его движение в противоположную от маяка сторону. Скорость хоть и не была большой, но все же, быстрота перемены направления заставила меня ухватиться за край ковра. Кристина на мгновение навалилась на меня, затем ковер снова полетел прямо. Вот только рука, держащаяся за ковер стала мокрой.

— Оп-па — только и произнес я глядя на ладонь покрытую кровью. Кристина отозвалась ойкнув.

В следующее мгновение Руфус уже сидел напротив и лыбился.

— Руля у летающего трона нет, только высоту менять можно и то хвататься стоит в определенных местах — джинн взялся за вышитый красным овал, находящийся на переднем краю, только сейчас я заметил еще по два таких же слева и справа и один позади.

Джинн вновь полез в свою сумку и вновь достал «шкатулку с экскрементами».

— На вот, намажь-ка снова, не сообразил я вам сразу рассказать все секреты ковра-самолета.

Кристина перехватила протянутую мне шкатулку и, бережно взяв мою руку, стала наносить мазь. Странное дело я и боли то не почувствовал, а крови как будто по наждачной бумаге полчаса тёр.

Мазь подействовала быстро, сначала кровь смешалась, а затем и вовсе пропала, как будто впиталась обратно. Руку приятно холодило и покалывало. Кристина немного насупилась. То ли не доверяя глазам, то ли просто из вечной женской заботы вертела мою ладонь взад-вперед.

— Чего нахмурилась Кристина? — спросил я, поглаживая её запястье, — не знаешь где бы использовать это свойство мази? Так я тебе подскажу. Правда все производители прокладок и тампонов скинутся на киллера.

Руфус громко рассмеялся, хлопая широкими ладонями себе по коленям.

— Ох, и дурни вы мужики — она оттолкнула мою руку — заботишься о вас, а вы.

Кристина картинно отвернулась, сложив руки на груди крест на крест и придала лицу суровость и обиженность.

Лицо, по мнению всех женщин, четко дающее понять, что прощения не будет, но извиниться нужно, притом не один раз.

Женщины думают, что мужчины не способны, понимать их намеки, но это не так. На самом деле умный мужчина все понимает.

Но если ему это не по душе он лучше изобразит непонимание, чем обидит женщину прямым ответом, и как следствие станет в ее глазах чурбаном (Куст).

Наверное, я не умный мужчина. Или просто слишком прямолинеен.

— И не нужно изображать из себя обиду всех женщин земли, — произнес я, глядя как Кристина, добавила к своему лицу еще больше суровости — наверняка тебе хотелось заняться сексом в эти дни, но парень был слишком чистоплотен, а тут раз и мандефик.

— Игорь, Игорь — хохотал в это время Руфус — откуда в тебе столько прямоты? Тебя мама не учила тактичности?

— Учила. Но по мне так тактичность придумали люди, которые не принимают своих недостатков. Я тактичен с теми, кто мне полезен или с теми, кто может быть полезен.

— А — а — а, так значит я, бесполезна — пуще прежнего насупилась Кристина.

— Нет, — ответил я, положив свою ладонь на плечо Кристине, она дернула им, но ладонь осталась на месте — Еще я не тактичен с друзьями.