— Здорово! Прекрасно! Повалились! Повалились!

Если бы не было этого юноши, возможно, все обошлось бы благополучно. Но при первом же его крике мальчишки превратились в страшные чудовища с синими мордами и оскаленными клыками. Одни из них трясли колокольчиками, сдвигающими горы, другие несли знамена, отнимающие душу, третьи потрясали мечами Хозяйки горы Лишань и талисманом Черной девы девятого неба, четвертые ехали на колесах ветра и огня принца Ночжа, размахивая железным посохом Царя обезьян[267]. Свирепо разинув рты и выпучив глаза, они, словно морской прибой, обрушились на Чжан И. Бедный аристократ от страха чуть не лишился чувств и весь обмочился, успев лишь пискнуть на прощанье:

— О, бодисатва Гуаньинь, помогающая всем страждущим, спаси!

— Не бойся, я здесь! — ответил ему вдруг громкий голос. Чжан И приоткрыл глаза и увидел перед собой что-то вроде женской фигуры в белом.

— Спаси меня, бодисатва! — повторил он еще раз, в полной уверенности, что это Гуаньинь, пришедшая к нему на помощь.

— Какая бодисатва?! — раздался веселый смех. — Твоя бодисатва сидит на столе!

Неподдельная искренность этого веселья успокоила юношу. Он снова приоткрыл глаза, всмотрелся… Тьфу! Перед ним была вовсе не богиня милосердия, а пекинский щеголь Чжуан Нань, который стоял, улыбаясь до ушей! Чжан И огляделся вокруг: он все еще сидел в кресле перед столиком с буддийским кумиром. Ароматная палочка в курильнице сгорела всего на вершок. Высокий холм, грушевая роща, чудовища в образе детей — все исчезло. За окном косо висел серп луны, у постели еле теплилась лампада. Было тихо. Тут Чжан И понял, что все случившееся с ним было сном. Воспоминания о пережитом страхе и стыд перед Чжуан Нанем вытеснили из головы молодого аристократа мысли о должности. Он смущенно взглянул на Чжуана и без всякого интереса спросил:

— Ты почему так поздно, где веселился?

— Э, да ты, я вижу, спятил! — воскликнул Чжуан Нань. — Человек ради тебя ног не жалел, носился целую ночь, а ты спрашиваешь, где он веселился!

Тут только Чжан И вспомнил, как днем в ресторане передал Чжуану чек и поручил ему похлопотать перед главным евнухом. Он снова оживился:

— Ну как, вышло дело?

— Ишь ты какой быстрый! — улыбнулся Чжуан. — Такие вещи в Поднебесной легко не делаются! Я как только вышел из ресторана, даже на пирушку к Цзэн Цзинхуа не заглянул, помчался прямо к евнуху. Мы ведь договорились с тобой, значит, подводить неудобно! Но ничего у меня не вышло: долго ждал его, а он все не возвращается. Спросил слуг, говорят, что Лянь приглашен в Департамент дворцовых дел и неизвестно, когда вернется. Там совещание по поводу празднования дня рождения старой императрицы. Я подумал: ведь с ним я уже обо всем договорился, осталось только чек передать да должность получить. Никто ее у тебя не украдет, как Красный ребенок похитил плод жизни у танского монаха! Верно?

При словах «Красный ребенок» Чжан И внезапно вспомнил свой сон.

— Значит, ты принес чек назад? — невзначай спросил он, продолжая припоминать отдельные детали сна: как стая мальчишек превратилась в чудищ и как они бросились на него. Затем он связал это с внезапным появлением Чжуан Наня, вспомнил, как тот крикнул о его назначении начальником шанхайской области, и нашел, что теперешний Чжуан как две капли воды похож на того, которого он видел во сне.

«Плохо дело! — испуганно подумал он. — Я попался на удочку низких людишек! Ведь дети — не что иное как маленькие люди! Они превратились в чудовищ и бросились на меня: это не к добру. Ясно, что мерзавцы, мои враги, строят козни. Узкая тропинка — это нечестный путь. Кто-то меня уже опередил. Упорствовать не стоит, а то не избежать беды!»

Тут ему вспомнилось, что перед самым пробуждением он видел женщину в белых одеждах, и ему показалось, что он прозрел:

«Конечно! Ведь я всю жизнь искренне поклонялся бодисатве Гуаньинь, и теперь она предостерегла меня, ниспослав вещий сон! Конечно! Конечно! Я больше не желаю быть начальником шанхайской области! Но чек на сто двадцать тысяч серебром надо бы вернуть!»

Помедлив немного, он обратился к Чжуан Наню:

— Очень хорошо, что ты принес чек, потому что в него вкралась ошибка. Дай я исправлю!

— Что ты? — удивленно протянул Чжуан. — Ведь сумма проставлена верно.

— Зачем спорить? — сказал молодой аристократ. — Когда я исправлю, ты сразу увидишь, где была ошибка!

Чжуан Нань недоверчиво полез за бумажкой. Ему не хотелось этого делать, но упираться было неудобно. Вытащив чек из-за голенища, он поднес его к лампе, на почтительном отдалении от Чжан И, и стал рассматривать.

— Ничего нет! — воскликнул Чжуан Нань. Но не успел он произнести этих слов, как аристократ ловко выхватил у него из рук бумагу и сунул ее в карман.

— Что это значит? — недоуменно начал Чжуан. — Ты, я вижу, вовсе его не исправляешь, а просто спрятал?

Чжан И улыбнулся:

— Не буду тебя обманывать: в чеке все правильно, но мои намерения изменились. С сегодняшнего дня я решил прекратить погоню за карьерой. Если хочешь, можешь сам занять мое место. А сумму эту я решил сохранить, чтобы отблагодарить как следует наших компаньонов по игорным и публичным домам!

Чжуан Нань вскочил.

— Возмутительно! Да полно, наяву я слышу подобные слова или во сне? Ты должен подумать: должность начальника шанхайской области нелегко добыть, да и получить протекцию главного евнуха тоже не простое дело. Я для тебя старался, бегал целых полмесяца, сейчас наконец ухватил ниточку, а ты так бесцеремонно отказываешься! Что я теперь скажу Ляню? Как посмотрю ему в глаза?! Ну-ка, выкладывай все начистоту, почему идешь на попятный?

— Что ты будешь говорить, меня не касается, — по-прежнему улыбаясь, молвил Чжан И. — Я твердо решил отказаться от должности!

Пока один упорно твердил, что должность ему не нужна, а другой, побагровев, доказывал обратное и буквально рычал от ярости, дверь комнаты со стуком отворилась, и на пороге появился слуга с телеграммой. Подойдя к хозяину, он сказал:

— Ваше сиятельство, это вам с юга.

Он протянул телеграмму Чжан И, повернулся и вышел. Телеграмма была из дому. Юноша вскрыл ее, пробежал глазами и вздрогнул, но тут же облегченно вздохнул, подумав, что сама судьба помогает ему отвязаться от Чжуан Наня.

— Не будем больше спорить! — с притворным сокрушением сказал он, передавая приятелю конверт. — Теперь у меня траур!

Чжуан заглянул в телеграмму. В ней сообщалось, что умерла мачеха Чжан И. Продолжать спор в самом деле было неудобно. Гнев Чжуана начал постепенно спадать. Он даже произнес несколько обычных успокоительных фраз и спросил, когда приятель думает трогаться в путь.

— На приведение в порядок всех здешних дел мне нужно еще дней шесть-семь! — ответил Чжан И.

Чжуан что-то буркнул и, недовольный, отправился в свою комнату.

С тех пор Чжан И целые дни проводил в хлопотах, готовясь к отъезду на юг. На пятый день он прочел в «Столичной газете», что на место начальника шанхайской области назначен Юй Банли. Пошли самые разноречивые толки. Одни говорили, что Юй связался с князьями через платяную лавку, другие — что он познакомился с родственником императорской наложницы и тот рекомендовал его государю. Но Чжан И, всецело занятый своими делами, не придавал значения этим сплетням, пропуская их мимо ушей. Через два дня он, как говорится, «свернул знамена, забрал барабаны» и выехал на юг.

Между тем Чжуан Нань, который зря старался для него целых полмесяца, был весьма раздосадован. Ведь вначале он собирался стать посредником Юй Банли, но потом, увидев, что тот и по знатности, и по богатству уступает Чжану, оставил Юя и сосредоточил все свои силы на молодом аристократе. Кто мог ожидать, что Юй Банли действительно удастся получить место начальника шанхайской области и Чжуана обойдет какой-то жалкий хозяин платяной лавки?! Можете представить себе, как раскаивался и негодовал Чжуан Нань. Он не посмел лично сообщить главному евнуху о том, что произошло, и передал отказ через своего отца, одновременно умоляя последнего как-нибудь отомстить дерзким людишкам.