Воистину:

Кто хочет знать, что случилось дальше, пусть прочитает следующую главу.

В тот самый момент, когда Цзинь Вэньцин и Цайюнь сидели, прижавшись друг к другу, у иллюминатора и любовались изумительным видом итальянских вулканических островов, кто-то с криком ворвался к ним в каюту. Супруги узнали прелестную иностранку Сашу, которая грозно смотрела на них, нахмурив ивовые брови и округлив фениксовые глаза. Цзинь и Цайюнь перепугались не на шутку, поняв, что проделка с гипнозом раскрылась. А девушка продолжала кричать со звонким пекинским выговором:

— Между нами не было никакой вражды, почему же вы допускаете, чтобы люди смеялись надо мной? У кого хотите можете спросить, я знаменитая фигура в великой России! Из уважения к твоему посольскому званию я согласилась преподавать твоей жене. Но оказывается, чем выше китайский чиновник, тем меньше в нем человеческого. Ты просто болван! Да что с вами объясняться: сейчас я вам покажу, каково меня обижать!

С этими словами она выхватила из рукава маленький блестящий пистолет. Испуганный его холодным светом, Цзинь Вэньцин отскочил на несколько шагов и не мог произнести ни слова. Цайюнь оказалась смелее. Увидев, что дело плохо, она приблизилась к Саше и взяла ее за руку:

— Фрейлейн, не гневайтесь! Мой муж не имеет к происшедшему никакого отношения. Это господин Бешков захотел показать свои таланты, а муж был простым зрителем!

Тут только Цзинь Вэньцин с дрожью в голосе подхватил:

— Моя вина лишь в том, что я просил его повторить опыт. Но на вас я не указывал!

Саша презрительно хмыкнула в ответ.

— К тому же мой муж совсем не знал, кто вы такая, — снова затараторила Цайюнь. — А вот господин Бешков — ваш соотечественник. Ему известно о вас все, и он, конечно, должен был вести себя поосторожнее. Если бы господин Бешков не согласился произвести опыт, разве мой муж мог бы принудить его к этому?! Так что вины господина Бешкова здесь больше. Поразмыслите хорошенько, фрейлейн!

Саша хотела что-то ответить, но дверь каюты скрипнула, и на пороге появился низенький энергичный иностранец. Цзинь Вэньцин перепугался еще больше и подумал: «Ну, теперь все пропало! Одну не можем спровадить, а тут второй явился». Однако Цайюнь была сообразительнее и тотчас узнала капитана корабля Якоба.

— Господин Якоб! — воскликнула она. — Помогите нам скорее объяснить ей все!

Саша выпрямилась.

— Герр Якоб, зачем вы пришли?!

— Я сам хотел спросить вас о том же, — с улыбкой произнес капитан. — Не думал, что услышу от вас этот вопрос. Почему вы такая упрямая, фрейлейн? Как я уговаривал вас вчера вечером, но вы не послушались и затеяли скандал! После нашего разговора я решил за вами следить. Утром прихожу к вам, а фрейлейн уже нет. Я сразу догадался и отправился прямо сюда!

— Разве я не должна проучить его? — с гневом вскричала Саша.

— Я вовсе не об этом говорю, — возразил Якоб. — Господин Цзинь виноват, но вина мистера Бешкова куда серьезнее. Единственным оправданием ему может служить то, что во время опыта он не заметил, кто вы. Потом, когда вы подошли поближе, он увидел значок вашего общества и узнал вас, но было уже поздно. А господин Цзинь оставался в неведении. Мне кажется, поскольку господин Цзинь является посланником в обеих наших странах, доводить дело до скандала — значит из-за пустяка заваривать международный инцидент! Убивать посланника запрещают законы всех цивилизованных стран, это только повредит славе вашего дорогого отечества. К тому же господин Цзинь находится на моем корабле, я несу за него полную ответственность и ни в коем случае не позволю вам прибегать к крайним мерам!

— По-вашему выходит, что я должна оставить это без всяких последствий? — воскликнула Саша.

— Нет! Господин Цзинь оскорбил вас, и спускать ему, конечно, нельзя, — ответил капитан. — Я знаю, что ваша партия сейчас терпит финансовые трудности, поэтому пусть господин Цзинь пожертвует в ее пользу крупную сумму, которую можно будет рассматривать как штраф. Ценой небольшого личного унижения вы добьетесь выгоды для общего дела, ваша слава возрастет еще больше, инцидент будет исчерпан, и таким образом вы одним ударом убьете сразу трех зайцев. Что же касается господина Бешкова, то он, как ваш соотечественник, глубоко раскаивается в своем поступке и будет рад помочь вашей партии!

Весь этот разговор велся по-немецки, и Цзинь Вэньцин не понял ни слова. Зато Цайюнь, уловившая почти все, поспешно добавила:

— Мой муж, несомненно, одобрит предложение господина Якоба. Лишь бы вы дали согласие, фрейлейн!

Саша заметно смягчилась и положила пистолет на столик.

— Из любви к родине и уважения к капитану корабля я прощаю твоего мужа, но должна предупредить: я не похожа на китайцев, которые широко раскрывают глаза при виде денег и готовы забыть ради них даже самое большое оскорбление. Я хочу знать: сколько твой муж собирается пожертвовать?

Якоб бросил взгляд на Цайюнь.

— Целиком полагаемся на ваше усмотрение! — сказала наложница.

Саша взяла пистолет и направилась к выходу.

— Сейчас наша партия задумала одно мероприятие, на которое ей необходимо десять тысяч марок, — бросила она на ходу. — Пусть он заплатит эту сумму! — Она оглянулась на Цайюнь и добавила: — Случившееся тебя не касается. Прошу извинить за вторжение. Сегодня я, как обычно, приду к тебе, будет урок грамматики.

И она гордо вышла.

— Все висело на волоске! К счастью, еще рано и никто ничего не слышал. Как хорошо, что нам удалось уладить дело миром!.. — проговорил Якоб, направляясь к двери.

В продолжение всего разговора Цзинь Вэньцин лежал на тахте и дрожал от страха. Он не понимал немецкого языка и, увидев, что все разошлись, снова заподозрил что-то недоброе. Только когда он немного успокоился, Цайюнь изложила ему результаты переговоров, выдав при этом десять тысяч марок за пятнадцать. У Цзиня отлегло от сердца, однако потерять пятнадцать тысяч ему отнюдь не улыбалось, и он робко спросил Цайюнь, нельзя ли договориться с Сашей об уменьшении суммы.

Цайюнь презрительно надула губы.

— Если бы не я, тебя бы уже давно на свете не было! А сейчас жизнь выторговал, так с деньгами расстаться не можешь? Ну, будь умнее! Какой посланник не сумеет возместить себе из казны восьмидесяти — ста тысяч?! Стоит ли печалиться из-за такого пустяка!

Цзинь Вэньцин промолчал.

Об утреннем происшествии никто больше так и не узнал, кроме капитана корабля и Бешкова, пережившего аналогичную сцену. Вечером он явился в каюту Цзинь Вэньцина. К этому времени Куан Чаофэн и другие сопровождающие уже ушли, и Бешков смог прямо заговорить об утреннем инциденте:

— Капитан требует особого вознаграждения за свою услугу. А штраф должна уплатить ваша жена по приезде в столицу Германии. Я уже договорился об этом с капитаном, и он просил меня только известить вас!

Цзинь Вэньцину оставалось лишь согласиться с условиями и выразить раскаяние в необдуманном поступке.

— В каком же обществе состоит барышня? — поинтересовался он.

— Слишком долго придется рассказывать! — промолвил Бешков. — Их общество исходит из учения француза Сен-Симона, и главная его цель — достижение абсолютного равенства. Они считают, что люди много говорят о равенстве, но все это пустая болтовня, так как в действительности большинство реальных прав в мире принадлежит богатым и знатным, а бедным и простым ничего не достается. Капиталисты захватывают много, а рабочие получают мало, — разве это можно считать равноправием?! Главная задача, которую преследуют члены общества, — превратить фиктивное равенство в равенство подлинное. Они отрицают все: и государство, и расу, и семью, и религию. Денежная система и право наследования, по их мысли, должны быть отменены; различные законы, опутывающие человека, как тенета, следует уничтожить. Император — враг, правительство — сборище разбойников. Государственные дела должны решать сообща граждане всей страны. Территория государства считается у них общим садом, а товары — собственностью одной большой компании. Государственные блага поступают в общее пользование, так как у всех должны быть единые помыслы и стремления. Все современные правительства они хотят свергнуть, современные законы уничтожить для того, чтобы любой ценой построить новое общество абсолютного равенства. Филиалы их союза рассеяны повсюду, причем самый радикальный из них называется «партией нигилистов» или «партией анархистов»[164]. Возникло это общество первоначально в Англии и Франции, а теперь распространилось и на Россию. Поскольку в нашей стране царит настоящий абсолютизм, многие великие писатели: Герцен, Тургенев, Толстой своими блестящими, поражающими словно гром произведениями также проповедуют нигилизм. Его идеи очень увлекательны, и к обществу примыкают даже князья и сановники. Сила этого союза растет с каждым днем.